Стеклянная свадьба
Я вспомнила, что с сегодняшнего дня больше не ношу обручальное кольцо.
– Мы могли бы пойти в кафе «Руж», – продолжал он. – Это там, у реки.
Я посмотрела на него и подумала: «Почему бы и нет? Да, почему бы и нет?»
– Ну, так вы свободны? – повторил он.
– Да, – ответила я. – Свободна.
Так что в четверг я готовилась к первому за пятнадцать лет свиданию. Для меня это было поистине историческое событие. За мной никогда по-настоящему не ухаживали, не приглашали пообедать или выпить. Я хочу сказать, и не поймите меня превратно, мы с Питером были счастливой парой, во всяком случае до его измены. О да, до тех пор, пока Энди Метцлер не вмешалась, наш брак напоминал пикник под безоблачным небом. Нам было так хорошо вместе. Наш брак был таким гармоничным. Мы никогда по-настоящему не ссорились – до этого времени. Мы радовались жизни, были счастливы, доверяли друг другу и видели друг в друге только лучшее. У нас действительно был удачный брак, и я верила, что только смерть разлучит нас. Но в итоге нас разлучит не смерть. Я читала, что некоторые люди, когда их взаимоотношения приходят к концу, пытаются уничтожить свое прошлое, отрицают, что были когда-то счастливы, словно новое увлечение зачеркивает все хорошее в прошлом. Полагаю, это своего рода механизм, который помогает им совладать с проблемами. Но я так не думаю. Хотя Питер изменил мне и я сержусь на него, я все-таки знаю, что наш брак был счастливым. Другое дело, что мы были слишком молоды, когда соединили свои судьбы, и многого лишились. О да, я поняла, безусловно, многого. Потому что Питер был моей первой любовью. Я ни с кем не встречалась до него, но теперь, в тридцать пять, готова была попробовать. Конечно же, я была подавлена и расстроена, но в то же время чувствовала какое-то возбуждение. Не могу этого отрицать. В моем мозгу словно открылась какая-то дверь. Взять, к примеру, Мими. Она встречалась с несколькими молодыми людьми, прежде чем познакомилась с Майком, и хотя я была счастлива с Питером, я немножко завидовала, когда она бегала на свидания. Она казалась мне, так же как Лили и другие одинокие женщины, независимой, храброй и сильной. Но теперь я тоже стану независимой женщиной. Женщиной, которая ходит на свидания. А когда я посмотрела на себя в зеркало, то увидела, что Мэриан была права, я похудела. Я была слишком занята своими проблемами, чтобы обратить на это внимание, но теперь это стало абсолютно очевидно. Юбка оказалась свободной в талии, и грудь вроде стала меньше. Слава богу, исчез намечавшийся второй подбородок, и черты лица стали казаться более четкими. Я утратила тот «пудинговый» вид матроны, который приобрела в последнее время, и у меня заметно отросли волосы. Последний раз взглянув на себя в зеркало, я ощутила, как сердце дрогнуло, я почувствовала, что могу привлечь внимание мужчин, даже не прилагая слишком много усилий. Так что, когда я отправилась на встречу к Стэну, мою нервозность сменила уверенность в себе. По дороге в кафе «Руж» я припоминала разные забавные истории о своей работе, которые, я не сомневалась, он с интересом выслушает. Его еще не было, когда я пришла; так что я села за столик у окна и порадовалась, что взяла с собой газету, потому что он опоздал почти на полчаса.
– Извините, – сказал он, стремительно подходя к столу. – Но я задержался на работе. На самом деле я был в Палате общин.
– Черт побери! – воскликнула я, это произвело на меня впечатление. И я, конечно же, спросила его, что он там делал, он ответил, что пытался лоббировать членов парламента. Затем он стал рассказывать мне более подробно о своей организации «Начало», которая была создана для того, чтобы воздействовать на правительство с целью отказаться от применения ядерного оружия. Он вдруг открыл свой портфель и достал толстый документ формата A4.
– Это наш ежегодный отчет, – заявил он. – Это вам.
– О, – удивленно произнесла я. – Спасибо.
– Я хочу, чтобы вы прочли его.
– Ну разумеется, – я открыла его, на внутренней стороне обложки была помещена большая фотография Стэна, на которой он выглядел чрезвычайно серьезным. Надпись гласила: Стэнли Планкетт, директор-учредитель. Директор-учредитель! Ну и ну!
– Какая интересная работа, – сказала я.
– Более чем интересная, – с серьезным видом подчеркнул он, когда подошел официант. – Очень важная. Жизненно необходимая. Потому что мир может в любой момент взлететь на воздух. О, пожалуйста, бутылку чилийского шардоне. Неужели вы никогда не беспокоитесь о всеобщей безопасности? – спросил он меня.
– Честно говоря, нет.
– А напрасно, Фейт, – настойчиво произнес он. – Дело в том, что ситуация в мире очень нестабильна.
– Разве? Боже мой, а я-то думала, что холодная война окончена.
– Окончена, – подтвердил он. – Но ядерная опасность еще более возросла, чем прежде. По правде говоря, – доверительно продолжал он, – мы на грани Армагеддона. [66]
– О нет.
Он с сожалением кивнул головой.
– Это может произойти в любой момент, Фейт. Большинство ядерных подводных лодок, принадлежащих мировым державам, находится в двадцатичасовой готовности, стоит только кому-то совершить неверное действие, и последствия могут быть ужасны. – И вот таким образом он, не замолкая, сорок пять минут говорил о ядерной войне. Крылатые ракеты и Першинги… защита от баллистических ракет… Варшавский договор… Пакистан, конечно, представляет собой реальную опасность… угроза Тайваню… Договор «Старт-2»… Владимир Путин… Полярис… А знаете ли вы, что повсюду болтаются тысячи старых SS-24, – со знанием дела продолжал он. – И конечно же, Великобритания продолжает отстаивать свою приверженность «Трайденту». А известно ли вам, что каждая боеголовка «Трайдента» может привести к разрушению, в восемь раз превышающему ущерб, нанесенный одной бомбой, сброшенной на Хиросиму? – Я потихоньку приходила в отчаяние, а он сердито продолжал: – Откровенно говоря, «Трайдент» представляет собой насмешку над провозглашенной британцами приверженностью к нераспространению ядерного оружия.
– Боже мой.
– Я хочу, чтобы Великобритания отказалась от «Трайдента»! – заявил он, ударив кулаком по столу.
– Понимаю.
– Вот к чему я стремлюсь – мир без ядерного оружия.
– Это было бы хорошо.
– Я не могу спать, Фейт, зная о существовании оружия массового уничтожения, – продолжал он с проповедническим пылом. А я с трудом подавила зевок. Вдруг он снова полез в портфель и достал оттуда четыре листа бумаги формата A3. Это были копии его газетных статей. – Это тоже вам, – сказал он.
– О, хорошо, большое спасибо, – сказала я, мельком взглянула и положила в сумочку.
Наступила пауза в разговоре, и я подумала, что он, может быть, наконец спросит что-нибудь обо мне. Но он не спросил – просто налил нам обоим еще выпить, затем стал рассказывать о своей недавней поездке в Вашингтон.
– Я был на пресс-конференции в Государственном департаменте обороны, – объяснил он. – И знаете, вышло так забавно, Фейт, – он деланно рассмеялся. – Потому что пресс-секретарь вдруг сказал: «Но мы хотим знать, что думает по этому вопросу Стэн Планкетт!»
– Черт побери. Вот это да! – сказала я.
Он покачал головой и усмехнулся. И так он продолжал болтать, а я смотрела на него через стол и думала, что он вовсе не привлекательный. Теперь я заметила, что у него некрасиво срезана челюсть, и, когда он улыбался, у него появлялось три или четыре подбородка. К тому же у него были тонкие губы и мелкие желтоватые зубы, и говорил он слишком возбужденно. Он чертовски скучный, сердито подумала я. И не такой уж умный, только ужасно хвастливый, – он говорил только о себе. Питер никогда не надоедал разговорами о своей карьере и был чрезвычайно скромен, когда дело касалось его достижений. Он счел бы этого парня занудой, думала я, пока тот продолжал болтать. Теперь я поняла, почему он пригласил меня на свидание. Я для него была всего лишь зеркалом, в котором он мог любоваться своим героическим отражением. Я украдкой взглянула на часы и увидела, что почти девять.