Стеклянная свадьба

– Не желаете ли бокал здешнего пудингового вина? – спросил он, снова глядя в меню. – А скорпиона в шоколадной глазури?
– Звучит очень изысканно, – ответила я. – Но боюсь – не выйду отсюда живой.
– А я, пожалуй, съем, – сказал он. Так что заказ доставили к нашему столику на мраморной пластине. Маленький скорпион, покрытый темным шоколадом, небрежно лежал на стебельке лимонной травы. Я не верила, что он настоящий, но это было так. Можно было даже рассмотреть жало на его безжизненном хвосте.
– Неужели вы действительно собираетесь съесть это? – хихикнув, спросила я.
– Да, собираюсь, но только при одном условии.
– Да?
– Вы сейчас же пообещаете встретиться со мной снова.
Я посмотрела на него, улыбнулась и кивнула. Он поднес скорпиона ко рту, тот дважды хрустнул у него на зубах и исчез.
– Я чудесно провел время, – сказал он, когда мы стояли на тротуаре в ожидании такси. Он снова поднес мою руку к губам. – Я так рад, что мы встретились.
– Я тоже.
Подошло такси, я села и, повернувшись к окну, сказала:
– Большое спасибо.
– Мне самому это доставило удовольствие, – ответил он. – И знаете, Фейт, что я собираюсь сделать завтра утром?
– Нет.
– Я собираюсь вас обольстить.
 
Май
Я то и дело про это забываю. Забываю, что меня могут узнать на улице. В общем-то я толком никогда не задумывалась об этом, потому что для меня прогноз погоды – просто работа. В то же время это работа, благодаря которой меня каждый день видит пять миллионов человек. Хоть я, конечно, не отношусь к числу очень известных людей, как уже говорила, но меня узнают. Вот почему Джосайя – теперь я зову его Джос – улыбнулся мне в тот день. Обычно я пребываю в полном неведении о том, что на меня смотрят во все глаза, и только потом все понимаю. Я могу идти по улице и вдруг услышать, как кто-то напевает: «Stormy Weather» [73] или насвистывает «Raindrops Keep Fallin On My Head». [74] Или покупаю что-то в магазине, чувствую на себе чей-то взгляд и машинально начинаю думать: с какой стати этот человек глазеет на меня? Тушь потекла? А потом вспоминаю – это из-за работы. Иногда люди подходят ко мне и говорят: «По-моему, мы где-то встречались». Я отвечаю, что это не так, но они продолжают настаивать до посинения, что мы определенно прежде где-то встречались. Если бы я ответила: «Мы действительно незнакомы, вам так кажется потому, что видели меня по телевидению», это прозвучало бы слишком заносчиво. Поэтому я просто стою и улыбаюсь, пока человек пытается вспомнить. Как раз вчера так и случилось в «Теско». Я стояла у гастрономического отдела в блаженном оцепенении, размышляя, любит Джос консервированные креветки или нет, когда ко мне подошел мужчина и, нисколько не таясь, уставился на меня, а потом сказал:
– Я вас знаю, верно?
Я покачала головой.
– И все-таки я вас знаю, – настаивал он.
– Думаю, нет, – ответила я.
Он опять принялся меня разглядывать, а потом выпалил:
– Понял! Вы выступаете по телику, так ведь? Вы выступаете по телику!
Я кивнула и слегка ему улыбнулась, надеясь, что он уйдет.
– Я хочу вам кое-что сказать, – возбужденно заговорил мужчина. – Просто хочу сказать…
– Да? – помогла я ему, обещая себе не смутиться после какого-нибудь восторженного признания.
– Вы мне не слишком нравитесь.
– О, – удрученно проговорила я.
– И матери моей тоже.
– Ну что ж, у нас свободная страна, – сказала я, пожимая плечами. Обычно подобные встречи расстраивают меня. Я прихожу домой сама не своя и хандрю весь день. Но в тот момент меня это нисколько не задело, потому что, если честно, я думаю только о Джосе. Я встречалась с ним еще два раза после обеда в «Птичьей клетке» и, по-моему, сдалась перед его обаянием. Именно так действует любовь – я уже и забыла об этом. Она дает тебе эмоциональную защиту. Это натуральное обезболивающее средство. Любовь наполняет тебя уверенностью и поднимает твою самооценку. Вот почему я сумела весело посмеяться, рассказав об этой встрече в «Теско», когда Джос позвонил мне на следующий день.
 
– А моей маме вы очень нравитесь, – преданно заявил он. – И мне, между прочим, тоже. Сегодня утром вы были очаровательны. Восхитительно хороши. Я так вами гордился, – мягко добавил он, и у меня запылали щеки.
– Это нетрудно, – ответила я. – Я уже давно веду передачу.
– Но вы делаете это замечательно, – настаивал Джос. И запел песню «Nobody does it better»: «Никто не может сделать… это лучше тебя. Малышка, ты лучше всех», [75] – тихо и проникновенно пропел он, а я едва удержалась, чтобы не засмеяться.
Тут же он добавил:
– Так когда я увижу вас снова?
– Снова? – засмеялась я. – За десять дней вы трижды виделись со мной!
– Да, и мне хочется встретиться снова. Фейт, я говорю серьезно, – негромко добавил он. – Когда я увижусь с вами снова?
– А когда бы вы хотели?
– Немедленно! – воскликнул он. – Если не раньше. Как насчет сегодняшнего вечера? – предложил он.
– Боюсь, не смогу, – солгала я.
– А завтра?
– И завтра тоже.
– Ладно, мисс Очень-Занятая, думаю, придется мне согласиться на четверг.
– Да, думаю, в четверг у меня будет время. Где?
– У меня.
– О!
– Фейт, это наше четвертое свидание, поэтому я думаю, пора вам…
– Что?
– …посмотреть, где я живу. Я приготовлю ужин. Не возражаете?
– Замечательно, – ответила я.
Кладя трубку, я чувствовала себя влюбленной школьницей. Вот она я – обычная, почти что среднего возраста женщина, живущая в предместье, мать двоих детей, за которой настойчиво ухаживает невероятно талантливый и обаятельный мужчина.
Кому нужны наркотики, подумала я в полном счастье. Вынимая из стиральной машины белье, я с ликованием заключила, что одурманена. Опьянена. В восторге. В полном… Внезапно залаял Грэм. Принесли дневную почту. На коврик перед входной дверью упали три письма Мэтту – последнее время он получает очень много писем – и одно, адресованное мне. Я удивилась, поняв, что это от Питера.
Дорогая Фейт, – писал Питер, – я решил, что написать будет легче, чем сказать. Просто я хочу тебе сообщить, что, тщательно проанализировав свои мысли и поступки, я решил согласиться на развод. Думаю, ты права. Слишком многое случилось за последние три месяца, обратного пути для нас нет. Поэтому я подписал документы и отослал их в суд. Чтобы облегчить процедуру, я признал супружескую измену, что в любом случае, разумеется, правда. Не могу объяснить, что с нами случилось. Такое ощущение, что все это происходит не на самом деле. Но, наверное, мы должны быть благодарны судьбе за то, что так долго были счастливы. И хотя все у нас пошло наперекосяк, я никогда не пожалею о том что женился на тебе.
Целую. Питер.
Эйфория медленно пошла на убыль и утонула в моих слезах. Я опустила голову на кухонный стол, прижавшись к нему лбом, сжимая в руке скомканное письмо. Грэм положил морду мне на колени, и я рассеянно гладила его левое ухо. Долго мы оставались в таком положении. Потом я дотянулась до телефона и набрала номер Лили.
– Это ужасно печально, – мягко проговорила она. – Мне самой грустно об этом слышать. И естественно, ты не можешь не огорчаться, потому что это письмо означает конец твоего брака.
– Да, – зарыдала я. – Я знаю. О Лили, это так… ужасно. Если бы мы с Питером могли жить по-старому.
– Фейт, – голос ее зазвучал тверже. – Боюсь, что это невозможно.
– Невозможно? – переспросила я. Отщипнув от рулона кусок бумажного полотенца, я промокнула глаза.
– Нет, невозможно, – подтвердила Лили. – Хотя я, конечно, не стану отрицательно высказываться по поводу ужасного предательства Питера, ты должна смотреть правде в глаза. А жестокая правда заключается в том, что… ммм… у него была…