Переворот

И юноши соглашались.
«Что-то здесь не так.» – вслух делился сомнениями Генрих. – «В моё время таких щедрот не было совсем. Похоже на капкан.»
Юноши и из восточной провинции шли на отбор. Некоторые возвращались, если их считали не слишком сильным для армии, а некоторые больше не возвращались.
Родители юношей по-разному реагировали на их возвращение или же исчезновение. Опять же, кто каким взглядам придерживался. Об этом прилюдно старались не высказываться.
Ещё спустя несколько недель пришли личные письма правителям мелких провинций, но об этом народу уже не было известно.
Это были первые приказы об убийстве «предателей» ….
Новоиспечённые солдаты возмутились и отказались исполнять приказ ….
Южные солдаты наказали солдат за «особо дерзкое поведение» ….
Капкан захлопнулся.
Расправа
– Последние дни купец сам не свой. – поделился Генрих своими переживаниями с Оливией.
– Может проблемы с семьёй?
– Не думаю. Несколько дней тому назад, когда я сторожил ночью, прискакал гонец с письмом с королевской печатью. Гонец просил передать письмо лично в руки купцу, не вскрывая.
– И?
– Я и передал. – пожал плечами Генрих. – После этого он отлучил меня от работы на пару дней, пока он не вернётся, а сам отправился в город.
– Неужели он отправился к королеве? Но зачем?
– Не знаю. Раньше он никак не был ней связан. Но что-то меня насторожило в его поведении.
– Зато ты можешь пока что отдохнуть. Ночи сейчас холодные, нечего тебе мёрзнуть. – бодро сказала Оливия. – Наколешь мне дров значит, а то у меня совсем скоро нечем будет топить печь.
– А как же отдохнуть? – усмехнулся Генрих.
– Позже. – с нервным смешком ответила Оливия, а чуть позже добавила – А что если он отправился по поводу нас?
–Ты это к чему?
– Почему ты не вернулся в армию? А вдруг она обиделась, что её старые прислужники не вернулись к ней, потому она и набирала новую армию.
– Нет, ей не выгодно держать стариков. –усмехнулся Генрих, но вскоре улыбка исчезла, его будто осенило, – Невыгодно…
– Ты о чём?
– Надо выпытать у приближённых к купцу, что было в том письме. – забеспокоился Генрих.
– Когда ты это собираешься сделать?
– Прямо сейчас. – с этими словами Генрих метнулся к двери.
Генрих пришёл к дому купца, зайдя на кухню. Где можно выпытать все свежие новости и сплетни? На кухне. Скучающие, ленивые кухарки знают только как молоть языками как мельник муку:
– Генрих, небось опять пришёл за какими-нибудь остатками еды! – воскликнула одна из пышнотелых кухарок, – Хозяин уехал, а его жена маковой росинки в рот не брала весь день.
– Что-то смех мне твой не нравится. Что случилось в доме хозяина?
– К нему пришло письмо от королевы. Больше мы ничего не знаем. Он изменился после этого в лице, заторопился к ней, да и жена его переменилась.
– Может быть вы знаете, кто имеет разрешение быть приближённым к письмам хозяина?
– Нет, таких не знаем. Сами сгораем от нетерпения. Вот есть его виночерпий, он разливал вино хозяину и гостю, пока что-то те обсуждали. Мы думаем, что тот виночерпий что-то знает, поскольку тот тоже имеет встревоженный взгляд.
– Где же он?
– Ты думаешь у него выпытать что-то? Да мы сами его упрашивали рассказать, а он ни в какую. Даже твою вчерашнюю долю остатков еды хотели отдать.
– И он так и не скололся?
– Не скололся.
– Где он?
– Сейчас он ночует в восточном крыле дома. Вместе с остальными слугами.
– А зовут его как?
– Ги.
– Спасибо. – Генрих собирался уже уходить, как пышнотелая кухарка спросила, – Что же тебя так заинтересовало?
– Да есть одни подозрения. – уклончиво ответил Генрих. – Узнаю всё, расскажу вам.
Кухарки оживились:
– О, да, конечно расскажи.
Даже не попрощавшись с кухарками, Генрих помчался в восточное крыло дома, где жили слуги, в поисках виночерпия по имени Ги.
Зима полностью вступила в свои владения, и начало быстро темнеть.
Там он быстро нашёл того щуплого и запуганного мальчика, однако уже везде горели факелы, а небо было усыпано звёздами. Ги никак не хотел признаваться о том, свидетелем какого разговора он стал поневоле:
 
– Пожалуйста, твоё признание возможно спасёт не только мою душу, но и душу молодой девушки. А может я зря так пытаю тебя, и мне ничего не грозит.
– Что же тебя так тревожит? Ты же простой служащий.
– Да, я недавно пришёл из великого города, раньше служил у королевы.
Лицо юноши переменилось: лицо вытянулось, глаза расширились, выражая сожаление и испуг.
– Так ты поделишься тем, что же ты слышал?
– Уже всё равно вам не спастись.
– Что? Что ты слышал? Что было в письме? Там было моё имя?
– Ты Генрих?
– Да!
– Она написала купцу, что он поступил нехорошо, послушавшись приказания узурпатора Эдуарда. Да, она так и называла его, узурпатор! – шёпотом восклицал Ги.
– Что дальше?
– Она написала, что он стал сам предателем, приютив ещё одного предателя, который раньше принадлежал ей. Но она даёт ему великую милость – он и его семья сможет жить, так как не он один поддался страху перед узурпатором, если он приедет к ней и поклянётся в верности и сдаст на смерть предателя.
–То есть меня.
Ги кивнул. Опасения Генриха подтвердились – вот это действительно уловка королевы: тихо, чётко и беспощадно. Мужчина посмотрел на виночерпия и сказал ему тихим приказным голосом:
– Ты никому ничего не говорил.
Ги несколько раз учащённо закивал головой, давая понять, что он прекрасно понял Генриха.
Оливия испугалась того, как Генрих неожиданно вломился в дом:
– Собираемся! – встревоженно проревел мужчина.
– Что произошло? – испуганно воскликнула Оливия.
– Королева потребовала купцу выдать меня, якобы подстилке узурпатора Эдуарда, для расправы.
– Что? Это же полная чушь!
– Она так поступит со всеми, кто хоть чуть-чуть подчинился приказу её племянничка.
– Но за что?
– Это уже надо спросить у самой королевы. – отвечал Генрих, собирая в карманы куски хлеба. – Быть может мы слишком опасны для неё. Она чего-то боится. Почему ты не собираешься?
– А куда мы пойдём? -спросила Оливия, в голосе которой сквозило отчаяние.
– Не знаю. – сопел Генрих, глаза его бегали и остановились на деревянной ложке. – Лес. Лесной город. Мы пойдём туда.
– Генрих…
– Да, мы пойдём туда – с жаром перебил мужчина.
– Но Генрих…
– Там мы спрячемся, пока не настанут лучшие времена.
– Генрих! – завопила Оливия.
– Что?!
– Уже ночь! На улице холод! До лесного города добираться месяц! Мы просто замёрзнем по пути! Нам никак не добраться до него за ночь!
– У нас нет выбора. Я уже узнавал у людей – никто не собирается ночью выезжать из города.
– Да какой же здравый человек поедет ночью в холод?! – Оливия подбежала к нему и схватила за руку – давай хотя бы подождём до рассвета.
Генрих присел и только устало кивнул:
– Завтра с рассветом мы выдвигаемся. Знаю двух мужчин, которые собирались завтра поехать в лес с повозками. Пойду сейчас к ним и попрошусь. Надеюсь будет не поздно.
Мужчины охотно согласились повезти Генриха и Оливию, не подозревая, почему старик такой встревоженный. Ну уезжают и уезжают, хоть жёны их успокоится со своими сплетнями о девчонке.
Наступил рассвет. Генрих вышел на улицу помочь мужчинам расчистить дорогу для повозки от снега. Оливия собирала последние пожитки в дорогу.
Выйдя на улицу, старик увидел то, чего не хотел видеть – навстречу ему шли три вооружённых молодых парня с королевской эмблемой на груди. Солдаты. Когда перед Генрихом стали эти юноши, он ощутил то чувство, которое уже десятилетиями не испытывал. Страх. Не за себя. Страх потерять Оливию. Эту девушку, которая стала ему родной дочерью, принесла ему смысл жизни, лишив его силы. Она вернула ему страх.
Он побежал к дому, крича имя девушки, чтобы та успела убежать. В этот момент он думал, что его крик как-то поможет девушке сбежать, уйти незамеченной, что это её как-то спасёт.