Жена для отщепенца, или Измены не будет (СИ)
Ведь так всё шло ровно и хорошо!
Освобождение. Великолепная, выгодная женитьба! Вернувшиеся Имя и Дом.
Семья, которой никогда не было.
Эмелина… Единственная. Родная. Завоеванная. Обретенная…
Новый, неизвестный, крошечный пока комочек жизни, поселившийся в её страстно желанном, любимом теле.
Вот и более не надо бы ничего!
«Дурочка, — в который раз подосадовал Ланнфель — Ну на кой ляд писала в Ракуэн?»
И верно, дурочка. Маленькая и наивная. Мало ей призрака Ланнфеля — Старшего, сидящего теперь в запертой досками большой купальне? Мало, ей ещё и призраки Диньерова прошлого понадобились.
Оставить всё же её здесь, в Бильер, у папаши?
Ну нет уж. Ведь точно, не успеет льерд Ланнфель выехать из ворот, как льерда Ланнфель тут же на кожаном отростке Твареныша Ригза завертится. Обратно вернувшись, Диньер даже в дом войти не сможет, зацепившись за притолоку красивыми, ветвистыми, крепкими рогами.
«Ладно, — решил про себя вольник — Как приедем, в постоялом дворе её оставлю. Сам схожу, один.»
От этого решения стало хоть немного, но легче. Льерд Ланнфель даже лицом просветлел, тут же с готовностью возобновив застольную беседу с братьями и папашей.
— Чего мрачный такой? — вполголоса спросила супруга, подложив ему в тарелку жаренного мяса — Диньер, ничего не случилось? Ешь, пожалуйста. А то только пьешь, какой уже кувшин дуешь… Хватит, закуси лучше.
— Бабам слова не давали, — весело отрезал вольник — Масику своему указывай. Вот послушай лучше, что отец говорит.
А папаша и верно, рассказывал нечто приятное:
— Подарок вам делаю, дети. Вам и будущему внуку. Купил, как получил от Эмми весточку. Сам, лично в Призон ездил заказывать. Сразу не сказал, вот сейчас говорю. Новый экипаж, этот… из модных. Здоровенный, кожаный. Лавки откидные, столик и ещё какая — то бредятина. В последние дни праздников должны пригнать. Диньер, сынок! Прямо тебе, в Ланнфель привезут. И лошадь ещё одну надо вам. Да!
— Ой, папенька! — взвизгнула Эмелина, кинувшись отцу на шею, и опрокинув стакан с вином на скатерть — Любименький мой папашенька!
Льерд Бильер отделался довольным смехом и покровительственным похлопыванием по дочериной спине.
— Отец, — разулыбался Ланнфель — Уж лошадь — то я и сам куплю. Благодарен! Весьма благодарен…
У папаши супруги задержались на пару дней.
Вернувшись домой, провели остаток праздников в тишине и спокойствии, отчего — то стараясь предстоящую поездку в Ракуэн не обсуждать. Молча, даже казалось, как — то тайно, словно к побегу, готовились к ней. Не сказав друг другу и пары фраз, понимали, однако, что путешествие то тяготит их обоих…
Новый, модный экипаж, доставленный в Ланнфель двумя бородатыми, похожими на лесорубов поверенными, оказался и впрямь, великолепен! Размером он намного превосходил старенького собрата, отдыхающего теперь под навесом, а уж обустройством и вовсе превзошел даже самые смелые Эмелинины предположения.
— Дируонская кожа, льерды, — забубнил один из «лесорубов» — Вот, извольте поглядеть.
Полоснув край блестящего, черного полога здоровенным, острым ножом, обернулся к вольнику:
— А? Каково, а? Ни царапины. Топор не берет, только специальный нож её режет. Мороз, ветер не пускает внутрь. Дерево особое, корская «моренка». Внутренность из неё же, и такой же кожей всё отделано. Ну, бархат для мягкости, это само собой. Полозья легко меняются на колеса. Колеса там, сзади прицеплены… Так как, льерды? Довольны?
А то как же не быть довольным? Особенно радовалась Эмелина, вдоль и поперек излазившая новый транспорт и даже успевшая посидеть на высоком облучке.
— Слезай оттуда, Эмми, — проворчал Ланнфель — Свалишься.
Льерда Ланнфель не слишком спешила спускаться на землю.
Проводив поверенных, Диньер повторил приказ.
— Вот, — прошипел ехидно, ссадив супругу с не предназначенного для неё места — Два экипажа теперь у нас. А у кого — то ни одного. Даже твоего Ригза взять, к примеру. У мандюка денег на одно такое колесо не хватит! Так и прокатается до гроба на старой тарахтелке…
— О, — закатила глаза Эмелина — Завелся, поехал! Заковырял уже своим Ригзом…
…Итак, завершив все текущие дела, поручив маслобойню поверенному, а дом — сторожу и горничным, строго настрого наказав последним несмотря ни на что не подходить к забранной широкими досками двери в купальню, супруги собрались в путь.
— Что бы ни происходило там, — ещё раз напомнил Ланнфель Коре и Тине, уже забираясь в экипаж — Дверь не открывать. В доме ещё две купальни, выбирайте любую. Понятно?
— Да, льерд! — крикнула Кора — Не волнуйтесь.
— Масика, Масика получше кормите! — высунулась из окошка Эмелина — Следите, чтоб кушал. И чтоб не скучал! Он бантиком играть любит, так…
Диньер хлопнул дверцей, что — то прорычав в адрес несчастного кота. Слышно было плохо, но упоминания крысиного яда и каленной кочерги под хвост уловить оказалось несложным.
…Через минуты, легко поскрипывая полозьями по сверкающему снегу, ведомый двумя сытыми, молодыми лошадьми, новенький экипаж уже катил по главной дороге, держа курс на Ракуэн…
Глава 34
Глава 34
День выдался погожим и ясным.
Яркая голубизна неба, слепящий Гран и легкий, играющий мелкими снежинками ветерок вполне способствовали путешествию.
Призон и Дальние Провинции экипаж миновал налегке. Однако же, пришлось сделать остановку в Громмане — требовался отдых и обед лошадям и возчику, да и самим льердам не помешало бы немного размять ноги.
— Прошвырнёмся, Серебрянка, — предложил Ланнфель, помогая супруге спуститься на землю по раскладной лесенке — Здесь приличные закусочные, да и лавки. Перекусим, прогуляемся, и двинемся дальше. Следующая остановка будет в Сарта — Фрет, а там уже и Ракуэн… Захлопни рот, дорогая! Ты что же, никогда не была здесь?
Охваченная дорожными впечатлениями Эмелина, задрав голову, восхищенно рассматривала острые шпили крыш аккуратных домиков главной улицы Громмана.
— Откуда же? — ответила, поправив сбившуюся на затылке пушистую, белую шаль — Нет, не была. Смотри, смотри! По низам окна все… слышишь? Все окна витражом, цветными стеклышками! И свет прямо играет… Красиво, Диньер.
— Ерунда, — хмыкнул вольник — Как заплатки. Будто окна выбили, а цельного стекла вставить нет. Там кусок, тут кусок. Мы в Каземате так окна вставляли. Несколько старых стекол опилим, вместе соединим и вставим. А после рыбьим клеем замажем. Вот и здесь такая же лепня… Херня.
Выслушав мужа, льерда Ланнфель чуть не задохнулась от возмущения:
— Вот всё же какой ты, Приезжий! Всё опоганишь. Нет у тебя этого, как его… художественного вкуса! Вот так.
— А у тебя есть?
— Как видишь, — надменно промолвила супруга — Есть. И предостаточно.
Ланнфель лишь покивал головой на это утверждение:
— Ну да, отлично. Значит, нам хватит его на двоих.
Эмелина сузила глаза, прекрасно прочувствовав сарказм мужа, однако же ничего не ответила, отвлекшись на яркую одежду какой — то дамы, идущей навстречу.
— Какая шляпа! — восхищенно прошептала льерда — Видел? Бархатные поля! А по краям звездочки… Ах!
Вольник гулко расхохотался.
Звездочки, мать её! Художественный вкус. Это у Эмми — то, с её кольцами, по три на каждом пальце? С пышными, колоколистыми платьями аляпистых расцветок? Да одни только юбки, отороченные золотыми и серебряными лентами чего стоят… Хотя, надо отдать должное, последнее время в лучшую сторону изменился Эмелинин гардероб… Больше появилось в нём элегантных вещей, сдержанно утонченных, так называемых «взрослых».
Не сияющих на тысячу шагов шуршащими лентами и крашенными бусинами, но именно красивых, подчеркивающих достоинства и скрывающих недостатки.
Меньше становилось блеска, больше блистательности. Кричащие краски менялись на мягкие, пастельные, нежные, поющие тона. Украшения же с крупных и объемных на, хоть и меньшие по весу, а всё же более изящные и интересные.