Inside of me (СИ)

— Если я тебе скажу, где мы, ты мне снова не поверишь, — покачал головой он.
— Ничего не изменится от ещё одной фразы, — усмехнулся Канда, старательно игнорируя собственные дрожащие руки.
Аллен усмехнулся в ответ, и кончики его губ приподнялись в подобии улыбки. Он отстранённо посмотрел на вновь затихшую улицу прежде, чем с уверенностью взглянуть в глаза Канде.
— Мы во сне, — сказал он, прикусив губу. — Ты сейчас спишь, Канда.
========== Глава 8. Изувеченные сновидения ==========
Мана не хотел, чтобы он использовал свои умения, а уж тем более — показывал их публике. Несмотря на долгие аплодисменты и овации — «Надо же, такой маленький, а уже столько умеет!» — на обратной дороге настроение Аллена постепенно упало. Виной тому был идущий впереди Мана. Всё в нём в тот момент говорило о нежелании даже повернуться и посмотреть на мальчика. Аллен это прекрасно чувствовал, но не мог объяснить почему.
Почему, Мана?
Разве ты взял меня с собой не для того, чтобы повторял? Ведь фокус с голубем, как и с другими появляющимися из ниоткуда предметами, умеют показывать многие фокусники!
Почему ты злишься, Мана?
Я всего лишь показал фокус на свой лад. Если ты не хочешь, то никому не обязательно знать, что этот фокус — реальность…
— Мана… — Аллен протянул руку и коснулся массивных воланов на рукаве, но Мана слишком резко вырвался, заставив его вздрогнуть.
— Не стоило тебе этого делать, Аллен, — зло, но в то же время печально сказал Мана. — Не стоило… Я так надеялся, что у меня всего лишь богатое воображение. Так надеялся…
Когда между ними завязался разговор, они уже добрались до дома. Мана остановился около подъезда, бросив мешок на землю и закрыв выбеленное лицо руками.
— Почему, Мана? Я ведь не сделал ничего плохого!
Мана аккуратно промокнул слезящиеся глаза и опустился на одно колено около Аллена.
— Послушай меня, — он погладил его по голове. — Ты — особенный мальчик, Аллен. Но будь осторожен. Вокруг много людей, которые не поймут твою особенность, попытаются тебе навредить или воспользоваться тобой.
Аллен склонил голову набок.
— Разве голубей можно использовать как-то иначе, кроме фокусов?
— Голуби — это прекрасно, — всё же улыбнулся Мана. — Но ты способен на большее.
— На большее?
— Только это секрет. Наш с тобой секрет. Сохранишь его?
Ощутив поддержку от Маны, Аллен радостно кивнул.
— И никогда — никогда, слышишь? — не рассказывай Неа о том, что умеешь. Особенно Неа.
Имя Неа Аллен слышал всего несколько раз. Мана не любил говорить об этом человеке. Однако иногда случались короткие телефонные звонки, чаще всего злившие Ману и заканчивавшиеся тем, что следующим вечером он поздно возвращался домой. Кто такой Неа, Аллен не знал и не очень-то горел желанием узнать, но после того, как Мана поставил перед ним очевидный запрет, любопытство загорелось вспыхнувшей спичкой.
— Неа? — Аллен впервые назвал его имя вслух.
— Да, его зовут Неа. Не разговаривай с ним, а главное, не позволяй ему увидеть своё лицо, — Мана провёл пальцем по скуле Аллена, задержавшись на подбородке. — Но я постараюсь сделать так, чтобы вы никогда не пересеклись. Никогда…
— Неа плохой человек?
— Он умеет то, чего не умеют другие люди.
— Как я? — несмотря на предостережения, Аллен испытал радость.
— Он не такой добрый, как ты, Аллен. Он тебе не союзник.
— Тогда почему вы двое так часто общаетесь? Ты ведь хороший человек, Мана!
Тогда ещё Аллен не смог понять, почему лицо Маны исказила такая боль. Последовавшие поспешные объятия Аллен принял за привычную ласку и заботу, всегда исходившую от Маны, однако он не знал, что порой таким образом можно скрыть стекающую по щеке дорожку слёз.
***
— Тебе всё это снится.
Ни один мускул на лице Канды не дрогнул. Аллен горько улыбнулся, пожимая плечами. Конечно, Канда ему не поверил. Да он и сам долгое время отказывался принимать правду — на это потребовалось слишком много времени.
Аллен прекрасно помнил, когда всё только начиналось. Ночные кошмары с каждыми прошедшими сутками становились всё ярче, опаснее и реальнее. Дело шло медленно и болезненно, выворачивая его наизнанку каждое утро. Аппетит пропадал вместе с иссякающими силами. Грань между явью и сном стиралась всё сильнее, и в какой-то момент Аллен совершенно перестал осознавать, где находится — в реальности или в сновидении. В таком состоянии он провёл достаточно времени, а когда пришёл в себя, то понял, что находится в белой небольшой комнате на жёсткой койке.
 
— В снах такого не бывает.
Аллен очнулся от внезапно прозвучавшего голоса Канды. Тот смотрел на него пристально, но без недоверия.
— Это мои сны. Ты находишься где-то рядом, иначе мы бы не оказались здесь вместе.
— Серьёзно? И чем же твои сны такие особенные, что отличаются от других?
Наморщив нос, Аллен смахнул с его кончика щекотавшую снежинку из пепла. Здесь почти всегда было до страшного тихо и пустынно. Разговаривать с кем-то во сне Аллену не приходилось уже очень давно, поэтому Канда, силой ворвавшийся в его ограниченный маленький мирок, вызывал по крайней мере лёгкий дискомфорт. В сны, в которых Аллен привык самостоятельно сражаться с Четырнадцатым, сегодня попала свежая капля.
— Во мне живёт паразит, — сказал Аллен чересчур непринуждённо, словно так и должно быть. — Здесь он контролирует фактически всё. Единственное, что мне нужно делать — не позволять ему выбраться наружу. Не позволять ему… втянуть кого-то ещё. Я ведь говорил? Мне нельзя тебя видеть — тогда я не смогу его остановить.
— Паразит… Четырнадцатый?
Аллен заметил, что воздух около Канды словно пошёл серебристой рябью, будто круги от брошенного в воду камня.
— Та самая тварь? Это и есть твой Четырнадцатый?
— Ты просыпаешься, — поспешно перебил его Аллен.
Канда взглянул на свои руки, которые постепенно становились прозрачными после каждой новой волны ряби.
— Разбуди меня, когда проснёшься! Разбуди как можно скорее, до того момента, как услышишь, что он говорит с тобой!
Аллен уже давно не видел, как кто-то исчезает из сна. Это было похоже на помехи в телевизоре, на постепенное выгорание фотографии на ярком солнце, только в десятки раз быстрее. Он не знал, смог ли Канда услышать его последние слова, но надеялся, что тот и так всё поймёт.
Спустя несколько секунд место, где только что стоял Канда, пустовало.
Аллен снова остался один на один с самим собой.
***
Перед глазами всё было мутным и смазанным. Канда долго всматривался в темнеющие очертания комнаты — такой незнакомой, но в то же время не чужой. Когда же он уснул?
Ноги затекли от согнутого положения — Канда попытался их вытянуть, но тут же поморщился от неприятного спазма в кончиках пальцев. Ему потребовалось ещё немного времени, чтобы понять, что комната, в которой он находился, принадлежала Аллену Уолкеру. Маленькое помещение, единственное более-менее уютное место в пустой квартире. Повернув голову, он посмотрел на старенький диван и свернувшегося калачиком Уолкера. Тот обхватил себя руками, словно ему было холодно, и продолжал спать.
Нехотя поднявшись с кресла, притаившегося в углу ближе к окну, Канда подошёл к лежащему Аллену, мучаясь от засевшей мысли, что он забыл о чём-то важном. Клоунский костюм на пару размеров больше, чем нужно, выглядел нелепо на худом теле, до неузнаваемости преображая Аллена.
Поколебавшись, Канда достал свёрнутый плед, покоящийся на краю дивана, развернул его и укрыл Уолкера. В этот момент что-то болезненно кольнуло в сердце — Аллен забавно наморщил нос и свёл брови к переносице, после чего завозился, устраиваясь поудобнее.
Аллен Уолкер…
Человек, рядом с которым Канда вспоминал Алму — того, кого помнить было слишком тяжело.
Справится ли он?
— С добрым утром…
Голос прозвучал так тихо, что Канда принял его за шелест листвы на улице. Мимолётно брошенный на окно взгляд заставил его напрячься — от волнения перехватило дыхание. Окно было плотно закрыто, а в комнате продолжала висеть звенящая теперь тишина. Резко обернувшись, Канда с некоторым удивлением обнаружил всё ту же полутёмную комнату. На улице уже давно властвовала ночь, а свет из кухни тонкой растворяющейся полосой пробирался только до дивана.