Inside of me (СИ)

Канде совершенно не нравилось, что ему предстояло столкнуться с таким человеком. Он никогда не имел дело с сумасшедшими, но один раз работал с осознанным затворником, который просто по собственной прихоти не выходил из дома и зарабатывал деньги через интернет. Парень, надо сказать, был не из приятных, а дома у него царила такая свалка, что мама не горюй. Если квартира и у этого Уолкера окажется такой же, Канда напишет официальное заявление о нежелании работать с ним.
— Постараюсь, — скрипя зубами, согласился он.
— Но сначала — госпожа Коулман! — крикнул Комуи напоследок.
***
У госпожи Коулман была болезнь Альцгеймера. Пожилая женщина, оставшаяся одна после смерти мужа, не имела ни детей, ни каких-либо других родственников. Она жила уединённо в старом доме на втором этаже, держала двух котов и любила вязать. К слову, странной деталью её увлечения было вязание различных кофточек для котов. Конечно, коты в кофточках не разгуливали, но каждый раз, закончив очередную вещь, госпожа Коулман неизменно примеряла её на своего питомца. Как-то раз она показала Канде целую коробку со связанной одеждой для котов. Там были и однотонные свитера, и безрукавки с геометрическим узором, и даже что-то наподобие плащей. К примеру, на одном таком плаще Канда заметил узор в виде маски Железного Человека, а когда спросил, откуда госпожа Коулман взяла его, то ответила, что практически каждый день с балкона видит мальчишку в футболке с таким рисунком. Несмотря на то, что болезнь постепенно прогрессировала, разрушая память, госпожа Коулман запомнила рисунок и очень хорошо воспроизвела его.
Канда заезжал к ней трижды в неделю. Госпожа Коулман была нетребовательным человеком, поэтому никогда ничего не просила. Лекарства и еда, напоминание о принятии таблеток, а также оплата за жильё — вот и всё, что приходилось делать Канде для этой женщины. Госпожа Коулман самостоятельно справлялась с уборкой в квартире, с готовкой и стиркой. Вот только Канда всё равно не любил её навещать, так как одинокой женщине не с кем было даже поговорить, а Канда как нельзя лучше подходил на роль слушателя.
— За прошедшую неделю я закончила два свитера! — хвасталась она, пока Канда со скучающим видом наблюдал за ней. — Один — для Пушка, второй — для Бродяги.
Пушок — рыжий лохматый кот — был вечно чем-то недоволен, так как смотрел даже на хозяйку подозрительным взглядом. А Бродяга — чёрный кот с порванным ухом, подобранный на улице — только и делал, что ластился к хозяйке и мурлыкал у её ног.
— Ах да, Канда, — спохватилась женщина. — У меня для тебя есть подарок!
— Подарок? — машинально повторил Канда.
— Подарок, да, — кивнула она и достала из шкафа ещё один аккуратно сложенный свитер. Вот только теперь он явно не был для котов. — Это тебе.
Развернув нежданный подарок, Канда скептически взглянул на изображённую гигантскую резную снежинку, окружённую маленькими такими же белоснежными искрами. Госпожа Коулман с надеждой смотрела на Канду, пока тот придумывал, как бы лучше сказать, что ему это не нужно. Разве он похож на человека, носящего вязаные свитера?
— Мне кажется, что тебе всегда холодно, — вдруг сказала госпожа Коулман. — Ты как снежинка, которую хочется согреть, но нельзя, ведь тогда она исчезнет.
Канда не был сентиментальным человеком, однако от слов женщины он вздрогнул.
— У вас завтра очередь к невропатологу в девять часов. Не забудьте, — сказал он, всё же сложив свитер и оставив у себя. — Спасибо.
Когда Канда вернулся в машину, то раздосадованно взглянул на лежащий на соседнем сидении подарок и вздохнул.
— И что мне теперь с этим делать?
***
Канда никогда не жаловался, если работать приходилось допоздна. Он не любил возвращаться домой хотя бы потому, что там была Линали, а она постоянно докладывала брату об изменениях в его состоянии.
Сегодня Канда вернулся крайне раздражённым. Может быть, у него сложности с господином Брайаном? Я слышала, господину Брайану не нравится Канда.
Канда вчера поздно лёг. Как думаешь, он сможет нормально отработать сегодняшний день?
 
Канда сказал, что ему не нравится эта работа, но он всё равно продолжает. Это нормально, брат?
Поначалу Канде казалось, что идея с сожительством была хорошей. В конце концов, ему действительно не хотелось оставаться одному, а осознание того, что в квартире помимо него кто-то есть, придавало ощущение жизни. Только вот жизнь всё равно замерла, словно кто-то нажал на паузу, и мир остановился подобно немой картинке. Люди вокруг разговаривали, но он их не слышал.
Комуи же считал, что его самочувствие напрямую связано с настроением. Если ему плохо, то и настроение становится отвратительным. Канда всячески возражал, утверждая, что он всегда был таким, и тот несчастный случай здесь ни при чём. Был ли он в этом уверен на все сто процентов? Не совсем.
— Юу? Эй, приём! — рыжеволосый парень щёлкнул пальцами перед его лицом.
Канда только бросил на него — Лави — осуждающий взгляд. Разве он не говорил, чтобы никто и никогда не называл его так? Сойдёт и «Канда». Нет, «Канда» даже лучше.
Взяв палочки, он подцепил порцию гречневой лапши — собы, и, ловко накрутив, отправил в рот. Лави же в японском ресторане ограничился только зелёным чаем, изредка подливая его себе в чашку.
— Тебе свитер не нужен? Со снежинкой. В твоём стиле, — дожевав, задумчиво сказал Канда.
— Снежинка? Нет, мне бы чего-нибудь погорячее, — рассмеялся тот. — Подарки с работы?
— Разумеется. Разве я ношу такое.
— Да ладно, не психуй. Люди тебе благодарность выражают самодельными подарками, значит — есть за что. Даже если не нравится, улыбнись и скажи: «Спасибо!». Это ведь не сложно, а человеку приятно будет.
Подарки Канде дарили редко. Не потому, что он настолько плохо выполнял свою работу, а потому, что люди считали его злым и заносчивым типом. Канда знал, что у него был трудный характер, но не хотел ничего предпринимать. Людям всегда будет что-то не нравится — всем не угодишь. Да, у него частенько было паршивое настроение. Да, мало кто знал, в какой момент с ним можно нормально поговорить, а в какой даже и здороваться не стоит. Канда и сам не мог уследить за иногда проявляющимися вспышками ярости. Он просто вёл себя так, как получалось в данный момент. К примеру, если вдруг ему не понравится, как посмотрит на него женщина в лифте, он непременно огрызнётся и будет доволен, что ей стало неудобно. Сожалеть было не о чем, так лучше — это Канда понял относительно недавно.
— И как ты вообще живёшь с такой глупой рожей? — резонно спросил Канда, скрестив палочки.
— И как ты вообще живёшь с такой хмурой рожей? — не остался в долгу Лави, но сразу же закрыл рот рукой, изобразив испуг. — Кажется, я не подумал, и ты сейчас воткнёшь мне эти палочки в ноздри.
— Оставь свои эротические фантазии при себе, — Канда успел привыкнуть к придурковатости Лави, но аппетит всё же пропал.
Лави был тем редким человеком, который одновременно страшно раздражал и притягивал Канду. В большинстве случаев люди вообще не вызывали у него никаких эмоций, за исключением уже упомянутого раздражения. Но чтобы к раздражению прибавлялось ещё что-то, такое было редкостью. Каждый раз, идя на встречу с Лави, Канда пытался вспомнить, почему вообще согласился и что мешало ему пообедать в одиночестве. Лави был ярким весёлым человеком, который, в отличие от него, радовался всем людям без исключения. Он умел шутить и находить общий язык даже с теми, кто был ему неприятен.
— Кстати о фантазиях, — Лави долил чая в кружку. — Ты веришь в вещие сны?
— Читай поменьше комиксов.
— Нет, Юу, я серьёзно! Знаешь, иногда бывают такие сны, от которых в дрожь бросает даже после пробуждения, — он характерно поёжился. — Вот мне, к примеру, часто снится, что за мной гонится какой-то человек. А я бегу и бегу от него… А потом утром из дома выходить жутко. Забавно, правда?
— Будь этот сон вещим, ты бы уже давно сдох, придурок.