Сердце Дракона. Предпоследний том. Часть 2 (СИ)

И генерал произнес это таким тоном, будто обвинял гнома в том, что тот зря намекал на отсутствие у Хаджара логики, учитывая, что во всем происходящем этой логики в целом не наблюдалось.
Но, что удивительно, в ответ на довольно открытые если не обвинения в лицемерии, то словесную пикировку, Архад-Гален только самодовольно засмеялся.
— Это ты так думаешь, — ответил он. — потому что ты был смертным. И довольно долго. И тебе кажется, что все это не стоит и капли твоего внимания, а теперь представь, что ты бессмертные или бог, демон, дух, да кто угодно, который если рождался смертным, то многие эпохи тому назад. А теперь у тебя, внезапно, забирают все твои силы. Все, что делало тебя — тобой. Думаешь хоть кто-то из тех младенцев, что ты привел с собой и оставил на горе, справились бы с задачей? Да они обделались бы от одного только прикосновения к лестнице! А что до пола… это было построено на спор. Хафотис не верил, что я смогу разместить плиты на столпах ветре, выкованном из пара.
Хаджар, на последних словах, сделал вид, что ничего не услышал. Даже для него, прожившего многие века в Безымянном Мире и видевшем всякое, словосочетание « столпы ветра, выкованные из пара» звучало бредом сумасшедшего.
Вместо того, чтобы как-то прокомментировать услышанное, Хаджар только взмахнул рукой и посмотрел на свод.
— Ну и что теперь делать, — выдохнул он, не отдавая себе отчет, что говорит вслух.
— Теперь? Теперь тебе, Хаджар, придется поработать.
Генерал посмотрел на самодовольного гнома, пинающего ногой (она все еще проходила насквозь) валявшийся на земле кузнечный молоток, видимо слетевший в пылу сражения с големом с одного из стеллажей. Тех самых стеллажей, которых сейчас… нигде не обнаруживалось. Но оно и понятно. Было бы странно, если бы те вообще уцелели.
— Что ты имеешь ввиду?
— А то, Хаджар, что в этой кузне нет ничего, что могло бы освободить Ляо Феня, но… здесь есть я, — Архад-Гален ткнул себя пальцем в грудь. — и под моим чутким руководством, в течении нескольких недель ты, думаю, справишься с тем, чтобы выковать ключ, которым можно выдернуть гвозди из гроба. Но учти, что крышка гроба сплавлена с основанием и, чтобы разрезать шов, тебе потребуется пламя сравнимое по силе с пламенем Ирмарила.
О том, что ему придется добыть еще и пламя Ирмарила, Хаджар уже слышал. Причем от одного назойливого демона. Так что новость… не особо-то и новость.
— А что с ними? — Хаджар махнул рукой в сторону застывших гиртайцев.
— С ними ничего не будет, — пожал плечами гном.
— Опять же — не хочу показаться излишне грубым, но смертным нужна еда.
И вновь это самодовольная усмешка, огоньками сверкающая в квадратных зрачках.
— А ты, за все время, что находился здесь, чувствовал приступ голода?
Хаджар собирался уже ответить, но поймал себя за язык. Если задуматься, то голод он ощущал только после того, как они закончили подъем по лестнице. А оказавшись внутри, в пещере, он принял из рук Тара галету и ломтик сыра не из голода, а исключительно, чтобы не обидеть.
Да и сейчас он тоже… не чувствовал ни голода, ни жажды, что довольно странно, учитывая все произошедшее.
— Как это…
— Когда я был учеником Хафотиса, то пусть я и рожден под горой, Хаджар, но оставался смертным, которому требовался сон, пища и вода, — усмешка пропала из глаз Архад-Галена и ей на смену пришла легкая грусть. — Так что учитель сделал так, чтобы в кузне мне все это не требовалось и мы могли сосредоточиться на деле.
— На деле? — переспросил Хаджар, явно намекая на развалины титанического голема под их ногами.
— А, ты про этого? — спохватился гном. — Это лишь продукт моего небольшого хобби. Меня всегда интересовал процесс создания жизни, так что я решил немного углубиться в него и, в результате, создал этого помощника. У него, кстати, всего одна задача — бить молотом, как только мы что-то скажем. Время не хотелось терять на команды, так что он реагирует на голос и бьет в сторону голоса. Так что, — и снова усмешка. — ты мог с ним не сражаться, а просто проигнорировать его вопрос о том, кто ты. Бедолага ведь, кроме нас с Хафотисом, больше никогда и никого не видел.
 
Хаджар прищурился.
— Тебе ведь это доставляет удовольствие, да, достопочтенный кузнец? — последние слова Хаджар произнес без сарказма, но с тенью… иронии.
На этот раз гном и вовсе рассмеялся в голос и, признаться, в чем-то рокот его смеха напоминал подземные толчки высоких гор.
— Ты себе даже не представляешь, Хаджар. Даже не представляешь… — Архад-Гален бросил быстрый взгляд на останки голема, после чего повернулся и зашагал в сторону нескольких уцелевших кузен. — Пойдем, Хаджар, нас ждет работа. Вернее — тебя ждет работа. А меня не самая завидная участь наблюдать, как в моей кузне работает неотесанный неуч-воин.
Хаджар отправился следом, даже не пытаясь задать вопросов о том, каким именно образом тень гнома или призрак, или чем он являлся, здесь оказалась. И почему он был готов помочь Хаджару. И… еще с десяток других вопросов.
Достаточно было лишь взглянуть за спину и посмотреть на гиртайцев, чтобы понять, что ответы генерал даже если и получит, то даже не узнает об этом. А мысль о том, что его разум может быть не целиком ему подвластен слишком… слишком все меняла, чтобы об этом вообще задумываться.
Несколько недель работы неотесанного воина спустя
Хаджар вытер лоб и опустил молот на наковальню. После этого он взял щипцами полученное изделие и, бережно отнеся к чанам, погрузил сперва в масло, а затем в воду. И когда клубы едкого пара поднялись к высокому своду, то в щипцах генерал держал нечто, действительно напоминающее ключ.
Только вместо того, чтобы открывать замок, тот должен был вытащить гвозди из гроба. Каким именно образом? Видимо Хаджар узнает это только когда найдет сам гроб.
Убрав инструмент, выкованный из остатков черного металла, разбросанного по пещере, Хаджар ополоснулся в пруду, смыв с себя копоть и пот, после чего надел одежды и посмотрел на Архад-Галена.
Тот задумчиво вглядывался куда-то в пустоту.
— Помнишь, Хаджар, я рассказывал тебе, в нашу первую встречу, что недостоин звания Мастера и, за всю историю, был лишь один ремесленник, кто достиг этого уровня, когда мог создать что угодно из чего угодно и подарить созданному жизнь.
Хаджар кивнул.
Такой разговор у них действительно состоялся. Теперь-то генерал об этом помнил.
— Мы вряд ли встретимся снова, потому как моя клятва скоро подойдет к концу, — протянул гном. — но перед тем, как я уйду, мне было бы приятно узнать мнение этого Мастера, что было лучшим моим творением?
Хаджар нахмурился.
— Прости, Архад-Гален, я не могу тебе в этом…
— Значит, цветок из хрусталя, да? — прошептал, внезапно, кузнец. — Я так и думал…
Хаджар только пожал плечами. Его волновал другой вопрос.
— А как отсюда выбраться и что делать с этими любителями истории?
Гиртайцы все эти недели продолжали стоять неподвижными изваяниями.
— О них не переживай, — тепло улыбнулся гном. — А что до тебя, Хаджар, то… пользуйся моим даром с умом, не забывай о других своих дарах и… живи свободно.
Гном щелкнул пальцами и когда Хаджар ответил:
— Умри достойно, — то говорил он это уже каменной лестнице, высеченной в горе, а над головой, посреди ясного неба, сияло солнце.
  
Глава 1897
 
Хаджар смотрел на молодое солнце, согревавшее нежными лучами остывшую за ночь землю и, признаться, любовался пожаром рассвета, разлившегося золотыми крыльями сказочной птицы на границы горизонта, где бесконечная лазурь небес сливалась с зеленым покровом земли.
Он даже и не думал, что несколько недель в пещере, вдали от просторов, смогут заставить его стальное, в прямом смысле слова, сердце, заскучать по просторам.
И ветер, как родной и истосковавшийся пес, лизнул лицо своего товарища, радуясь, что тот снова может слышать и видеть его. Хаджар же, сжимая и разжимая кулак, вновь ощущал и потоки терны, и силу души, мистерии, Имена и все то, что приобрел в плане силы за минувшие века.