Сердце Дракона. Предпоследний том. Часть 2 (СИ)
Глава 1859
Перед внутренним взором Хаджара пронеслись сцены прошлого, где он поправлял забор вокруг старого, деревянного дома, стоявшего на отшибе деревушки смертных, а Аркемейя готовила ужин и аромат постоянно манил генерала обратно в дом, к любимой жене.
— Знакомо, — кивнул Хаджар.
Голем посмотрел на него с мрачностью поникшего ворона. И вовсе не потому, что обладал черным, каменным лицом, а просто… просто потому, что генерал ощущал обрывки эмоций, исходивших от собеседника.
Как если бы смотрел на скульптуру, которую сперва оживили, но испугавшись тому, насколько она сильно похожа на настоящего человека, сразу отобрали большую часть этой самой человечности, оставив лишь то, что необходимо для выполнения приказов.
— Я вижу, ты пробовал узнать, — прогудело создание. — Поводок всегда причиняет боль, когда слишком сильно его натягиваешь.
Хаджар никак не ответил. Так они и молчали несколько минут, а над головой не двигалось застывшее полуденное солнце. Видимо Пепел, создавая этот край, решил, что здесь всегда будет полдень и так оно и оставалось и по сей день.
— У тебя есть имя? — спросил Хаджар.
Голем лишь повел плечом.
— Когда-то было, — ответил он все с той же угрюмостью. — но к чему имя тому, кто им не пользуется. Для всех я был лишь Страж и, теперь, и сам таковым себя считаю. Я Страж, Ветер северных Долин. И если ты расскажешь мне несколько историй перед нашей битвой, я буду тебе благодарен.
Хаджар не знал почему, но отчего-то он ощущал легкую грусть.
— За эти эпохи ты должен был услышать множество историй, Страж. Я не знаю, смогут ли мои заинтересовать тебя.
— Ты удивишься, Ветер, как мало из тех, кто приходит сюда, желают говорить. Их глаза горят алчностью голодных псов и от того сердца их пусты, а разум глух и нем. С ними не о чем говорить, — голем убрал меч в ножны и провел ладонью над цветами. — Лишь несколько раз я обменивался не сталью, но словами. И буду рад, если и в этот раз перед тем, как мы сразимся, то немного поговорим.
Хаджар пусть и не так много знал о времени, все же — шесть веков на фоне миновавших эпох не такой уж и большой срок. Но одно дело — шесть веков в обществе друзей и врагов, а другое дело — вот так, в одиночестве, на камне, посреди моря трав и…
Хаджар сжал зубы и подавил очередную вспышку головной боли.
Не сейчас.
Не вовремя.
Голем же, все это время, не сводил взгляда с собеседника.
— Твои пальцы, — голем указал на руки генерала. — они выглядят как у человека, который держал в них не только меч. Если думаешь, что твои истории будут мне скучны, то тогда сыграй.
Хаджар посмотрел на покрытые шрамами, узловатые пальцы со слишком разбухшими суставами и жесткими, будто деревянными фалангами. Он даже не знал, сможет ли сыграть, но…
Генерал усилием воли рассек ветер и протянул руку, доставая с тропы свой старый, верный Ронг’Жа. Хаджар не мог пользоваться пространственным артефактом, но что мешало ему хранить пару вещей внутри ветра?
Генерал отстегнул Синий Клинок, отложил его в сторону и опустился на траву. Его пальцы тронули струны, извлекая неловкий звук, стеснительный словно юноша перед порогом укравшей у него сердце девы.
Хаджар подтянул колки, извлек еще несколько нот, а затем заиграл. Солнце так и не двигалось по небосводу, так что сколько времени генерал играл и пел песни — все, какие только мог вспомнить, так даже и не скажешь.
Но с каждой новой песней Хаджару становилось одновременно легче на душе и немного, чуть-чуть, грустнее. Он вспомнил, как много раз, вечерами, у костров, они собирались сперва с Неро и Серой, затем с Эйненом и Томом, потом с Отрядом Абрахама, а под конец — Небесными Лисами.
Под конец…
Два слова. Столь же простых, сколь и тяжелых.
Хаджар не успел заметить, когда Ронг’Жа покинул его руки…
В самом центре раскинувшегося луга ласковое солнце освещало каждую травинку, заставляя мир оживать яркими оттенками золота и меди. Небо было окрашено в мягкие пастельные голубые тона, а белые облака все так же степенно шествовали среди лазури, величаво стеля по земле густые мантии теней.
Но, несмотря на эту идиллическую картину, она была лишена покоя. Словно невидимый груз, в воздухе висело напряжение, которое можно было надрезать ножом.
Две фигуры стояли лицом друг к другу, их разделяли всего лишь метры, но в то же время их миры были разделены целыми эпохами.
Хаджар, безмятежный на фоне солнечного света, пристально смотрел на своего противника — Черного Воина. Луг, казалось, затаил дыхание, предчувствуя размах предстоящей битвы.
Черный воин внезапно и резко рванулся вперед. Он выхватил свой длинный, грозный клинок из черной стали, и его лезвие прорезало воздух, оставляя за собой тонущие в громе поступи шепотки покинувшей ножны смерти. С яростью он взмахнул им, все быстрее и быстрее вращая сталью вокруг себя в неудержимом черном танце.
По дуге, следуя за взмахом тянулся золотой след, сверкающий так ярко, что казалось, будто луч света далекой звезды был похищен, скован и облачен в форму. Но Хаджар, демонстрируя непревзойденную ловкость и скорость, вовремя отклонился назад, и золотая полоса прошла в нескольких сантиметрах от его лица. Теплый ветер прокатился по его щеке напоминая о грозящей опасности.
Вместо того чтобы обнажить свой клинок, Хаджар согнул пальцы, и вокруг его ладони появился бесплотный силуэт меча.
Таинственная сила вспыхнула вокруг его руки. Почти осязаемая, она грозила захлестнуть и разорвать известные границы реальности.
Глаза Черного воина сузились от такого неожиданного, даже для того, кто провел тысячи битв, явления, но его решимость осталась непоколебимой.
Мгновение, другое и вот Хаджар и Черный воин сошлись в смертельном танце. Воздух вокруг них дрожал предвкушением, а двое мечников кружили друг вокруг друга, ища окно для удара. С неожиданной скоростью Черный воин сделал выпад вперед. Его меч пронесся по воздуху, лезвие сверкнуло о золотой настил трав и цветов, оставляя за собой золотые дуги. Хаджар, казалось, предчувствуя атаки, незримые для взгляда большинства бессмертных, уворачивался от каждого удара.
Каждый раз он либо уходил с траектории, позволяя золотым дугам проносится в опасных сантиметрах от своего тела, либо подставлял свой эфемерный клинок, выкованный из ветра, под удар таким образом, что тот отлетал в сторону, не причиняя ни малейшего вреда.
В какой-то момент Черный воин, выгнувшись змеей и сломав траекторию простого секущего взмаха, нанес стремительный удар в грудь противника. Но Хаджар, двигаясь с грацией потока ветра, отклонился назад, пропуская клинок над собой. Затем он вскочил на ноги и нанес удар наотмашь, едва не задев голову Черного воина. Последний, уклоняясь, кувырнулся в сторону, вернув их обоих в исходное положение.
Призрачный меч Хаджара, хотя и не был оружием в традиционном смысле этого слова, оставался не менее смертоносным. Генерал размахивал им с силой, которая, казалось, бросала вызов самим законам мироздания. И если бы он не полностью контролировал свои силы, мистерии и Терну, то даже крупица эха подобной силы, прокатившись по долине на многие километры вокруг, заставила бы бессмертных использовать свои лучшие техники защиты.
В одном из очередных столкновений клинок Черного воина опустился в мощном нисходящем ударе, встретившись с ответной, равноценной силой восходящего взмаха Хаджара. В результате столкновения не раздался вожделенный звук удара металла о металл, вместо него протянулся лишь призрачный, похожий на колокольный, звон, разнесшийся по просторам поляны.
Черный воин, словно ощутив жгучую необходимость изменить ход сражения, разорвал дистанцию. Вокруг него запылала аура, в которой генерал без труда опознал вызов Правила.
Мгновенно мир вокруг них преобразился.
Травы и цветы на лугу, бывшие прежде лишь пассивными зрителями, вытянулись бутонами к небу, превратившись в величественные столпы, полностью состоящие из света. Они пульсировали почти физически ощутимой энергией, наполняя воздух пьянящей сиянием чистой силы. Как если бы Хаджар вдруг очутился посреди поля, где каждый цветок — меч.