Загадка неоконченной рукописи

– Нет, – ответила Мег, заправляя в прорези крышку коробки. – Он никогда не обращался ко мне за помощью, когда работал здесь, наверху. – Она уселась, точно повторив позу Кэйси. – Это всё его книги? Вы читали их?
– Все.
Мег застенчиво спросила:
– Как вы считаете, мне стоит прочесть хоть одну?
– Одну из этих? Нет. Они слишком научные. Это не развлекательное чтение. – Кэйси повернулась к следующей открытой коробке. – Ага! Моя коробка.
– Мэнская.
– Что?
– «М» – значит «Мэн», – пояснила Мег.
Кэйси удивленно взглянула на нее, потом рассмеялась.
– «М» значит «Мэн». Вот оно что! Я об этом как-то не подумала.
– Мэн много значил для доктора Ангера, – воодушевленно сказала Мег. – Поэтому он и устроил сад. Помните самую заднюю часть, где триллиумы, можжевельник и тсуги? Он как-то сказал мне, что запах там напоминает ему о доме, и я это понимаю. Я тоже выросла в Мэне. – Она оборвала себя и подчеркнуто исправилась: – На самом деле я выросла в Нью-Гемпшире, но родилась в Мэне, а пейзажи все равно одинаковые, от штата к штату, пока не попадешь на побережье, где все не так, потому что воздух соленый и все время ветер.
– Значит, он воссоздал здесь запах. – Кэйси была расстроена – она не подумала о такой связи. Но не сразу. Прежде чем за работу взялся Джордан, в саду была сплошная трава и бурьян.
– Доктор Ангер скучал по родине. Он однажды признался мне, потому что иногда я тоже начинаю скучать.
– Он хоть раз посещал те места после того, как уехал?
– Я не знаю.
– А ты?
Она покачала головой.
– Там не осталось никого, с кем бы я хотела встретиться. – Неожиданно она просияла. – А вы когда-нибудь хотели, чтобы у вас были темные волосы?
Кэйси улыбнулась неожиданной перемене темы, но быстро забыла о вопросе, перебирая содержимое первое мэнской коробки. В ней тоже оказались книги, но совсем иного сорта. Эти были старыми и изрядно потрепанными. Конни подписал и их, но не в качестве автора. На каждом форзаце аккуратным, детским почерком было выведено: «Корнелиус Б. Ангер», обозначавшее хозяина.
Она нашла «Остров сокровищ» и «Швейцарского Робинзона», «Моби Дика» и «Путешествия Гулливера». Она нашла «Ганса Бринкера, или Серебряные коньки», «Приключения Тома Сойера» и «Ветер в ивах».
– Старые книги, – сказала Мег.
Они к тому же выглядели так, будто их перечитывали по многу раз. Они имели особое значение для хозяина. Кэйси отчетливо это почувствовала. То, что Конни сохранил их, доказывало, что они были его сокровищами из детства.
В коробке были и другие книги, в том числе произведения классиков. Рассмотрев каждую, Кэйси сложила их обратно и подвинула коробку к Мег.
– Так вам нравятся ваши волосы? – переспросила Мег. На ней была одна из тех заколок, что подарила ей Кэйси. В ней были сиреневые тона, и она прекрасно подходила к каштановым волосам Мег.
– Да.
– А веснушки?
– Теперь я отношусь к ним спокойно, – улыбнулась Кэйси. – А раньше терпеть не могла.
Глаза Мег распахнулись.
– Правда? Кэйси кивнула.
– Начала замазывать их косметикой еще до того, как у меня действительно появилась необходимость ею пользоваться.
– Правда? – восхищенно спросила Мег еще раз.
– Угу, – ответила Кэйси, зарываясь во вторую коробку. Там тоже оказались детские книги. И в третьей.
– Наверное, он и вправду любил читать, – заметила Мег. – Как вы думаете, зачем он хранил все это?
Это был вопрос в точку. Кэйси очень хотелось бы иметь на него достойный ответ.
– Может быть потому, что он любил читать. Или потому, что ему их подарил кто-то, кого он любил. Или потому что знал, что когда-нибудь эти издания приобретут ценность.
– А мне кажется, он хранил их для внуков, – сказала Мег.
– Но у него же не было внуков.
– Но могли быть. Вы не хотите иметь детей?
Кэйси задумалась, могло ли прийти в голову хранить книги для внуков человеку, который никогда не общался даже с собственным ребенком. То же самое и со спальнями. Она задумалась, какую роль играли в его жизни фантазии, ведь он жил один в своем прекрасном доме.
 
– Так вы не хотите иметь детей? – настаивала Мег.
– Когда-нибудь, да.
– Вы не переживаете по поводу возраста?
– Пока нет.
– А я да. Я хочу иметь детей.
– У тебя есть парень?
Мег отрицательно покачала головой, и тихо, смущенно проговорила:
– Может быть, когда-нибудь… – Тут же оживившись, она, в свою очередь, спросила: – А у вас есть парень?
Кэйси на минуту задумалась. Она не могла назвать Джордана своим парнем. Однако она спала с ним, поэтому кем-то для нее он все-таки был. Найдя, наконец, компромисс, она ответила:
– Ну, это как сказать. На данный момент, в общем, да. Но больше ничего не скажу. На губах моих печать. – Взглянув на часы, она потянулась к следующей коробке. – Еще кучка детских книжек, и мне пора работать.
В последней коробке оказались школьные тетради. Они рассказали ей, что Конни изучал химию, латынь и французский, историю Америки и искусство. Но в них не было ни слова о том, где он ходил в школу, хотя именно эту информацию она искала. Как она ни старалась, ей так и не удалось обнаружить ни названия школы, ни названия города, а к этому времени ей уже пора было встречать клиентку, поэтому поиски были временно отложены.
Джойс Льюэллен пришла в три. На ней не было лица, она судорожно сжимала пальцы с побелевшими костяшками.
– Я не сплю. Я не ем. Я просто сижу дома или слоняюсь из комнаты в комнату. Я чувствую себя точно так же, как сразу после его смерти.
– Вам уже известно решение судьи?
– Нет. Оно будет известно завтра. А я уже предчувствую проигрыш, и меня мучает тот же самый старый гнев. Я не могу общаться с домашними, с друзьями. Я не хочу больше видеть, как они закатывают глаза и… вздыхают. Они устали от разговоров об этом. Они не могут понять до конца, что я чувствую. Да и как они могут? Может, они и любили Нормана, но он не был для них такой неотъемлемой частью жизни. Их будущее не зависело от него.
Кэйси предполагала, что родственники и друзья не только поэтому потеряли интерес к делу. Они уже пережили это. Точно так же, как и дочери Джойс. Она осталась единственной, кто продолжал этот бег на месте, не двигаясь абсолютно никуда.
– Разве вы можете вернуть его назад? – тихо спросила Кэйси.
– Нет. Не могу. Я это понимаю. Но если бы я выиграла это дело – это было бы важно для меня. Я бы почувствовала, что все наконец кончилось.
– Черта подведена.
– Да. Если я выиграю, я действительно подведу черту.
– А если проиграете?
– Черты не будет. Я буду продолжать думать, почему он умер.
– А что сказали врачи? – спросила Кэйси. Она знала ответ, но Джойс не повредило бы проговорить это вслух.
– Они сказали, что у него возникла обширная аллергическая реакция на анестезию. Ему раньше никогда не делали общего наркоза. Как я могла знать?
– Вы? Почему вы? Откуда вы могли знать об этом?
– Но кто-то же должен был. Никто не знал, что у него возникнет такая реакция – ни его мать, ни он сам, и уж, конечно, ни вы. С другой стороны, вы сделали все возможное, чтобы выяснить причину его смерти. Вне зависимости от вердикта судьи, вы можете считать это дело закрытым для себя.
Джойс выглядела загнанной.
– А если нет? То есть, конечно, можно сказать, что суд не счел доказательства достаточными для вынесения обвинительного заключения. Но это не значит, что доказательств нет вообще. Кто посмеет сказать, что доказательства, собранные нами, ложные? Вот почему мне нужна победа. Мне нужно определенное решение. «Доказательства недостаточны» – это не ответ для меня. Мне необходим точный ответ.
Кэйси могла это понять. К тому моменту, когда она вернулась обратно наверх, а это было уже ближе к вечеру, она была полна энергии, чтобы найти свое решение. Она прикинула, что в двух комнатах осталась еще добрая дюжина необследованных коробок. На этот раз в одиночку она яростно набросилась на них, двигая одну за другой, уже не садясь рядом, а наклоняясь над ними, чтобы быстрее рассмотреть содержимое.