Дюна

Планетолог рассмотрел застежки возле подмышек, подтянул одну из них.
– Движения тела, в особенности дыхание, – сказал он, – а также осмотические процессы обеспечивают нагнетающую силу… – Он слегка ослабил ремешок на груди. – Утилизируемая вода переходит в накопительные карманы, из которых ее и извлекают через эту вот трубку, закрепленную в зажиме под шеей.
Герцог опустил голову, чтобы увидеть конец трубки.
– Эффективно и удобно, – хмыкнул он. – Хорошее изобретение.
Кинес опустился на колени, проверяя, как подогнан комбинезон на ногах.
– Моча и экскременты обрабатываются в буртиках на бедрах, – сказал он и поднялся на ноги, проверил воротник и поднял прикрепленный к нему клапан. – В открытой пустыне этим фильтром закрывают лицо, а трубку с этими пробками, обеспечивающими плотную подгонку, вставляют в ноздри. Вдыхают через ротовой фильтр, выдыхают через носовую трубку. С таким фрименским костюмом, конечно, если он в хорошем рабочем состоянии, вы потеряете не более глотка влаги в сутки – даже если окажетесь в Великом Эрге.
– Глоток в сутки! – повторил герцог.
Кинес надавил пальцем на лобную подушечку костюма и добавил:
– Она может немного натирать лоб. Если она вызовет раздражение кожи, пожалуйста, скажите мне. Я мог бы подогнать ее чуть плотнее.
– Благодарю, – сказал герцог. Когда Кинес на шаг отступил, герцог повел плечами в костюме, ощутив, что теперь костюм сидит лучше – плотнее и меньше раздражает.
Кинес повернулся к Паулю:
– Теперь займемся мальчиком…
«Он хороший человек, но ему следует научиться обращаться к нам должным образом», – подумал герцог.
Пока Кинес проверял его костюм, Пауль стоял неподвижно. Он вспомнил ощущения при примерке дистикомба: странно-гладкая, скользящая ткань в мелких морщинах… Разумеется, он прекрасно знал, что никогда раньше не надевал дистикомб. Но каждое движение собственных пальцев, подгоняющих застежки-липучки под неумелым руководством Гурни, казалось естественным, инстинктивным. Когда он затягивал костюм на груди, чтобы добиться максимальной нагнетающей силы от дыхания, он знал, что делает и почему. Когда стягивал ткань на шее и плотнее прилаживал лобную подушку, он знал, что, если этого не сделать, кожу сотрет до волдырей.
Кинес выпрямился и озадаченно отступил.
– Вы уже носили раньше дистикомб? – спросил он.
– Сегодня я надел его в первый раз.
– Значит, кто-то помог вам его подогнать?
– Нет.
– Голенища ваших пустынных сапог приспущены и закреплены у щиколотки. Кто вас этому научил?
– Мне казалось, что так будет правильно.
– И будьте уверены – это действительно правильно.
Кинес потер щеку, вспоминая слова легенды: «И будет он знать ваши пути, словно он рожден для них».
– Мы теряем время, – сказал герцог и, указав рукой на ожидающий топтер, двинулся к нему. Охранник отдал честь, герцог кивнул в ответ. Поднявшись в топтер, он закрепил свои ремни безопасности, пробежал пальцами по панели управления. Амортизаторы машины поскрипывали, когда его спутники садились.
Кинес тоже закрепил ремни и огляделся. Салон орнитоптера был непривычно комфортабельным, даже слишком роскошным – мягкая серо-зеленая обивка, мерцающие приборы, чистый увлажненный воздух, наполнивший его грудь, как только дверцы захлопнулись и мягко загудел кондиционер.
«Как удобно», – подумал он.
– Все в порядке, сир, – доложил Халлек.
Лето включил питание крыльев, ощутил их взмахи – раз, другой. Машина оторвалась от земли на десять метров, крылья напряглись, застыли, и кормовые реактивные двигатели, засвистев, толкнули топтер круто вверх.
– Держите к юго-востоку над Барьерной Стеной, – посоветовал Кинес. – Я сказал вашему дюнмастеру, чтобы он направил оборудование туда.
– Хорошо.
Герцог заложил вираж, машины сопровождения повторили маневр, заняли свои места, и группа повернула на юго-восток.
– Конструкция и налаженное производство этих дистикомбов говорят о высоком уровне технологии, – заметил герцог.
– Когда-нибудь, если пожелаете, я покажу вам фабрику в одном из сиетчей, – отозвался Кинес.
 
– Было бы интересно посмотреть, – кивнул герцог. – Я заметил, что дистикомбы производятся и в некоторых гарнизонных городках.
– Скверная имитация, – ответил Кинес. – Если обитатель Дюны заботится о своей шкуре, он носит фрименский комбинезон.
– И такой костюм позволяет свести расход воды до глотка в день?
– Когда правильно надет – с плотно пригнанной лобной подушкой и хорошей герметизацией, – тогда главный расход воды идет через ладони, – объяснил Кинес. – Если не требуется выполнять руками тонкую работу, можно надеть перчатки костюма, но большинство фрименов в открытой Пустыне предпочитают натирать руки соком листьев креозотового кустарника. Он подавляет потение.
Герцог бросил взгляд вниз, на изломанный ландшафт Барьерной Стены – истерзанные скалы, желто-бурые пятна, прорезанные черными линиями разломов. Будто какой-то исполин сбросил все это с орбиты и оставил так, как упало…
Они пролетели над мелким бассейном, на котором четко выделялись полосы серого песка, пересекавшие бассейн от горловины до противоположной стороны, где пальцы песчаной дельты тянулись вверх по темной скале.
Кинес откинулся в кресле, думая о пропитанных водой телах, одетых в дистикомбы. Поверх плаща у каждого был щит-пояс, а на поясе – кобура станнера с медленными стрелками; маленькие, с монетку, аварийные передатчики-медальоны на шее. И у герцога, и у его сына были ножи на запястьях, и ножны их выглядели изрядно потертыми. Люди эти поразили Кинеса странным сочетанием мягкости и силы. В них чувствовалась какая-то уравновешенность – как были они в этом отличны от Харконненов!
– Когда вы будете докладывать Императору о смене правления, сообщите ли вы, что мы соблюдаем правила? – спросил Лето, на миг переведя взгляд с приборной панели на Кинеса.
– Харконнены ушли, вы пришли, – ответил Кинес.
– И всё как полагается? – спросил Лето.
У Кинеса напряглось лицо.
– Как планетолог и Арбитр Смены, я непосредственно подчиняюсь Империи… милорд.
Герцог жестко улыбнулся:
– Но нам обоим известно реальное положение дел.
– Позволю себе напомнить, что Его Величество покровительствует моей работе.
– Да? И в чем же она состоит?
В наступившей тишине Пауль подумал: «Отец слишком жестко давит на этого Кинеса».
Пауль покосился на Халлека, но воин-менестрель старательно вглядывался в унылый ландшафт за колпаком кабины.
Кинес натянуто проговорил:
– Вы, разумеется, имеете в виду мои обязанности как планетолога.
– Разумеется.
– Главным образом это биология и ботаника пустыни… кроме того, немного геологии – бурение и взятие образцов. Возможности целой планеты никогда нельзя исчерпать.
– Пряность вы тоже исследуете?
Кинес чуть вздрогнул, и Пауль отметил каменную линию его скулы.
– Странный вопрос, милорд.
– Не забывайте, Кинес, что теперь это мой лен, а мои методы отличаются от харконненских. Меня не будут заботить ваши исследования Пряности до тех пор, пока вы будете посвящать меня в свои открытия. – Герцог в упор взглянул на планетолога. – Харконнены не поощряли исследований Пряности, не так ли?
Кинес не ответил.
– Здесь вы можете говорить откровенно, не опасаясь за свою жизнь, – сказал герцог.
– Императорский двор действительно далеко, – пробормотал Кинес и подумал: «Чего ждет от меня этот налитый водой пришелец? Неужели он считает меня настолько глупым, что надеется привлечь на свою сторону?»
Герцог рассмеялся, глядя на приборы:
– Как-то вы кисло отвечаете. Я вас понимаю: мы заявились сюда с целой армией дрессированных убийц и ждем, что вы немедленно поймете, насколько мы отличаемся от Харконненов, так?
– Я читал ваши пропагандистские материалы, которыми вы наводнили и сиетчи, и деревни, – сказал Кинес. – «Любите доброго герцога». Ваш пропагандистский корпус…