Фантом. Последние штрихи

Линда загорала в патио и слушала ток-шоу по радио. Какая-то женщина жаловалась на то, что деньги американских налогоплательщиков тратятся на помощь другим странам.
– Мы даем им деньги, мы кормим их, мы строим им дамбы и другие сооружения, – говорила она, – а они нас ненавидят.
– А почему вы решили, что они нас ненавидят? – спросил ведущий, которому платили зарплату за провокации.
– Они плюют на нас и сжигают наш флаг, – ответила женщина. – Мы должны положить этому конец, прямо сейчас.
Линда дремала, поэтому Нед зашел в дом, чтобы ее не потревожить.
Он налил ледяной лимонад в стакан и поднялся с ним наверх. В его комнате было всего на пару градусов прохладнее, чем на улице. Нед поставил банку с водой на стол. Потом достал чистые предметные стекла и настроил микроскоп на малое увеличение. Он допил лимонад и приступил к работе. С помощью пипетки Нед осторожно взял образцы из верхнего, среднего и нижнего слоя воды и поместил каждый на отдельное стекло. На четвертое стекло он нанес мазок зеленой слизи. Нед наклонил зеркало под нужным углом и настроил резкость линзы.
Как и всегда, увиденное привело его в восторг. Между четырьмя образцами не было никакой разницы, по крайней мере, заметной Неду. Каждый представлял собой головокружительное и необычайное королевство простейших микроорганизмов во всей его абсурдной красоте. Амебы лежали в летаргическом сне. Толпы инфузорий-туфелек носились, как взбесившиеся электромобили. Инфузория-трубач стояла под наклоном, похожая на крошечную копию Пизанской башни с бахромой на верхушке. Коловратки плавали в воде, величественные, словно дирижабли. Гидра терпеливо дожидалась своей добычи, чтобы запустить в нее смертоносные щупальца. Эвглена хлестала сама себя резкими, судорожными движениями, будто кающийся пилигрим. А вот любимчик Неда – вольвокс, который является не просто микроорганизмом, а целой их колонией, где они скреплены друг с другом. Единая, идеальная сфера, сверкающая зеленая планета. И все это обитало лишь в нескольких каплях воды и было невидимо человеческому глазу. Потрясающая вселенная, по которой Нед мог путешествовать часами.
Микроскоп был его космическим кораблем. Нед пытался представить себе, каково это, быть таким же маленьким, как инфузория-туфелька. Он воображал себя исследователем, прокладывающим путь через лягушачью лужу, через этот океан странных и опасных созданий. На это может уйти вся жизнь, если он не погибнет во время своего путешествия. Что можно использовать в качестве оружия – серебряные водоросли? Может, у него получится приручить коловратку и скакать на ней, как на лошади. Переплыть Тихий океан на плоту – детская забава по сравнению с этим приключением.
Нед сделал мысленную заметку. Если бы вода была соленой, то в ней не обитало бы столько микроорганизмов. Значит, пруд подпитывался пресноводным источником, пусть и небольшим. Интересное наблюдение, учитывая, что пруд находится рядом с морем. Но почему бы и нет? Линнхейвенский спа-курорт тоже располагался рядом с заливом и был построен на пресных источниках.
Нед оторвался от микроскопа и прислушался. Что это было?
Снова жужжание. Но в этот раз оно звучало по-другому. Почти как человеческий голос. Звук доносился издалека, но в нем было что-то сокровенное. И жуткое. Нед заставил себя сосредоточиться и постарался расшифровать то, что слышал. Словно радиостанцию во время ночной грозы, сигнал которой прерывается помехами. Было похоже на стенания, или на вопли, в невыносимом тембре звука слышалась какая-то настойчивость, в которой переплелись злость и страдание. Это точно голос. Но человеческий ли?
Нед замотал головой и выбежал из комнаты.
Нужно скрыться от этого ужасного звука. Он, казалось, насмехался над ним, как ужасающее доказательство его неоформившихся страхов. Угроза, которой Нед не мог дать название, но понимал, что она приближается. Снова в его собственной комнате. Прямо посреди солнечного дня.
Нед остановился на кухне. Он запыхался и вспотел, но мыслил ясно. Дом казался абсолютно нормальным. Здесь было тихо, как в любой другой день. Из патио доносились звуки вашингтонской радиостанции. Теперь дозвонившиеся на передачу слушатели обсуждали цены на арахисовое масло.
 
«Так называемый дефицит – полное надувательство», – с жаром утверждал мужчина.
Нед подошел к задней двери и выглянул во двор. Его мать продолжала загорать на том же самом месте. Она перевернулась на живот, но все еще дремала. Нед смотрел на нее несколько секунд, но потом отвернулся. Он не знал, что делать дальше, но сразу же понял, что у него нет другого выбора. Он должен вернуться наверх, в свою комнату.
Свою комнату.
Происходило бы с ним то же самое, если бы у него был брат или хотя бы младшая сестра? Нет. Они никогда не приходили при свидетелях. Может, все эти звуки – лишь плод его воображения, заполняющий пустоту в его жизни? Но как может быть пустота на месте того, кого никогда и не было? Кроме того, воображаемый друг – это одно, а странные, пугающие звуки – совсем другое, и в них не было никакого смысла. Однажды он спросил у родителей, почему у него нет брата или сестры, но он не помнил, что они ответили. Теперь он понимал, что то, что он единственный ребенок в семье, не имеет к происходящему никакого отношения. Все это не могло внезапно начаться именно сейчас, когда ему почти исполнилось десять. Скорее всего, предпосылки к этим событиям возникли раньше.
Перспектива сойти с ума – вот что его по-настоящему беспокоило. Если ты сумасшедший, значит, болезнь в твоей голове. Значит, с тобой что-то не так, и никто не может это исправить. Что-то закоротило в твоем мозгу. И если ты сумасшедший, то тебе придется жить с такими же сумасшедшими до конца твоих дней. Это пугало его больше всего. «Я схожу с ума?» – Нед не представлял, как можно воспринимать такую возможность всерьез, она казалась слишком ошеломляющей, чтобы на ней сосредотачиваться.
Он задержался на пороге своей комнаты, но потом вошел внутрь и направился прямо к микроскопу. Подготовил чистое предметное стекло и взял образец мутной воды. Пока он выполнял эти операции, сознание отсчитывало секунды, и с каждой секундой он чувствовал себя немного лучше. Размытые фигуры проплывали перед его глазами, и он был готов вернуться в волшебный мир инфузорий, когда вдруг обнаружил, что не может пошевелиться.
Глаза Неда отказывались фокусироваться. Его пальцы были не в состоянии повернуть колесико линзы. Все мысли улетучились из его головы. Он не мог ничего сделать. Нед встал со стула, но на это действие ушли его последние силы. У него закружилась голова. Он устал, очень устал. Он думал, что заснет прямо сейчас, стоя, и как мог сопротивлялся этому. Вот так люди и идут ко дну, когда перестают бороться. Он увидел себя в огромном медленном водовороте, утягивающем его в черную дыру, в которой он исчезнет навсегда. Он вспомнил, что его мать находится совсем рядом, за окном, но теперь ему казалось, что она далеко-далеко, за миллионы километров от него. Он попытался позвать на помощь, но слова тихим стоном застряли у него в горле. «Вот и все, – подумал он, – на этот раз они заберут меня с собой».
Уничтожив пугало, ты обрек себя.
Теперь он это почувствовал: то же ощущение, которое он испытал в подвале спа-отеля. Некая сущность, фантом, находился здесь, в его комнате, прямо за его спиной – но сейчас все было гораздо хуже. Сейчас Нед не мог пошевелиться, ни говоря уже о том, чтобы идти вперед. Он чувствовал, как горячий, мертвый воздух обволакивает его, словно саван, и он чувствовал отвратительное, зловещее дыхание смерти. Оно обжигало затылок и лезло в лицо. Нед чувствовал, что задыхается, но не мог пошевелиться. Все, что ему оставалось – стараться наполнить легкие хоть небольшим количеством воздуха.
Что со мной?
Чьи-то руки прикоснулись к его голове.
Нет, нет…
Руки гладили его по волосам, проскользнули по его ушам.
Нет, пожалуйста, оставь меня в покое.