Философия Гарри Поттера: Если бы Аристотель учился в Хогвартсе

 Назад к Зеркалу 
Зеркало Эйналеж подняло для Гарри вопросы подлинности, сходные с теми, что Машина Опыта подняла для нас. До тех пор, пока Дамблдор не открыл Гарри обманчивую природу Зеркала и не предостерег от его фальшивой прелести, Гарри, возможно, верил, что изображение его родителей — больше, чем иллюзия. То, что Гарри считает, что он и вправду видит своих родителей, а не только их изображения, делает для него это переживание столь значимым. Знание того, что изображения его родителей не реальны, должно, очевидно, ослабить его воодушевление. Можно предположить, что ему все еще будет интересно, но, возможно, не больше, чем при разглядывании старых фотографий. Большая часть его энтузиазма и волнения пропадет, и это будет справедливо. Радость, которую он чувствовал в ту первую ночь, наверняка уступит место ностальгической грусти, которую обычно испытывают, рассматривая старый фотоальбом. Существует огромная разница в ценности опыта в зависимости от того, истинный это опыт или нет. Гарри может получать удовольствие, вновь и вновь мечтая о том, как он навсегда покинет Дурслей, но эта мечта не будет для него столь же ценна, как реальная возможность это сделать. Истина, знание и безусловные ценности настоящих отношений и настоящей жизни стоят того, чтобы за них бороться и о них беспокоиться; видимость и обман, ненастоящие отношения или просто симуляция жизни — не стоят.
 Внять предостережениям Дамблдора 
Итак, хотя Зеркало Эйналеж и не совсем то же самое, что и Машина Опыта, оба сходным образом оказываются не в состоянии удовлетворить нашу существенную потребность в истинной связи между нами и нашим миром. Нозик резюмирует эту мысль, говоря, что мы хотим «жить в контакте с реальностью»[75]. В Машине Опыта человек находится не в контакте с реальностью, а в контакте с результатами действия Машины. То же относится и к Зеркалу Эйналеж. Мы не контактируем с реальностью; вместо этого мы контактируем с изображениями. У нас нет настоящих отношений с настоящими людьми, а есть только изображения этих отношений, показанные нам. Мы не можем открыть фундаментальные истины, касающиеся мира — мы получим только изображения этих открытий. Зеркало и Машина, как и сны, могут позволить нам испытать приятные переживания, но опять же, как и сны, не обеспечат нам связи с реальностью. Это отсутствие причинной связи между опытом и миром делает их ненастоящими — и показывает нам, почему прав Дамблдор, предостерегая Гарри от чрезмерного увлечения мечтами и картинками в Зеркале.
И все же Зеркало предлагает нам одну истину — оно показывает нам, чего мы хотим в глубине души. Хотя нам и не следует проводить всю свою жизнь, удовлетворяя наши желания — что иллюстрирует Зеркало Эйналеж, — но у нас есть желания, которые стоит воплотить и удовлетворить. Например, желание долгих, счастливых отношений, так же как и успешной карьеры, кажется нам очень важным. Но то, что Зеркало может дать нам ценную информацию о наших желаниях, не ослабляет предостережения Дамблдора. Хотя мы и можем, глядя в Зеркало, что-то узнать — может быть, даже что-то важное, — мы все равно не сможем воплотить или удовлетворить свои желания прямо в Зеркале.
Хотя нам, возможно, и не удастся дойти до такой степени достоверности, какую искал Декарт — знание вне всяких сомнений, — Зеркало Эйналеж и Машина Опыта напоминают нам, что существуют вещи, ценимые нами превыше всего остального, и это справедливо. Мы стараемся иметь полноценные отношения, быть добродетельными и успешными в обретении истинных ценностей. Все это требует подлинности и связи с реальностью, которые Зеркало Эйналеж и Машина Опыта не в силах нам дать. Так что будет правильным серьезно отнестись к предостережению Дамблдора и не жить мечтами. Нам всем стоит внять этому предостережению; это предупреждение, которое философия делает нам всем. Мы должны искать знание и истину, а не витать среди своих желаний и мечтаний, забывая о жизни и возможности их реального воплощения.
 
 Элегия Кричера: О.С.Б.Э. как притча о дискриминации, равнодушии и социальной справедливости[76] 
 Стивен У. Паттерсон 
В цикле книг о Гарри Поттере очень распространена тема дискриминации. Почти постоянно дискриминация проявляется в поведении недвусмысленно отрицательных героев. Будь то классовая ненависть Драко Малфоя к Уизли, расистская жажда Волан-де-Морта уничтожить всех «нечистокровок», дурное обращение Люция Малфоя с Добби и прочими домовыми эльфами или ксенофобское презрение Долорес Амбридж к Хагриду, мысль автора нам ясна: дискриминация — это нечто характерное для злых людей. Никто, кто считается хорошим, не станет дискриминировать. Но так ли это? Ответ на этот вопрос зависит от того, что мы считаем дискриминацией.
В данной главе мы исследуем этот вопрос, ближе рассмотрев моральный аспект дискриминации домовых эльфов и ответные действия на эту дискриминацию, начало которым положила Гермиона: создание Общества содействия благоденствию эльфов, или О.С.Б.Э. В предлагаемой нам картине того, как дискриминация может выжить, так сказать, «ниже морального радара» хороших людей, история О.С.Б.Э. может послужить неоценимым уроком плюралистичным культурам наподобие нашей, которые до сих пор несут бремя социальных проблем, доставшихся им в наследство. Основная дискуссия будет состоять из трех частей. Сперва мы в общих чертах обрисуем само понятие дискриминации. Задав вопрос, что такое дискриминация с моральной точки зрения, мы исследуем моральную основу убеждения, что дискриминация — зло. Далее мы обсудим вопрос, является ли безразличие к положению тех, кто страдает от дискриминации, аморальным само по себе. И наконец, мы попытаемся показать, что равнодушие к дискриминации — не только недостаток морали, но и неблагоразумно с практической точки зрения.
 Дискриминация и предубеждение 
Философы стараются быть осторожными, когда дело касается слов, так что давайте сперва разберемся с самим словом «дискриминация». У «дискриминации» есть два значения: одно несет моральный заряд, а другое нейтрально. Очень важно внести ясность в их использование, если мы не хотим столкнуться с ошибкой двусмысленности — с использованием слова с двумя значениями, не указывая, какое из значений мы имеем в виду. (Двусмысленность — это огнемет на вооружении врагов философии. Только всё встает на свои места, он извлекается на свет и сжигает даже самую тщательно построенную аргументацию. Единственная возможная мера здесь — действовать крайне аккуратно!)
«Дискриминация» в морально-нейтральном смысле означает просто «способность различать». Такое употребление весьма распространено. Мы, например, говорим, что гастрономы — это люди с дискриминирующим вкусом, имея в виду, что их способность различать вкусовые оттенки для приготовления пищи высоко развита. «Дискриминация» здесь — просто описывающий термин, так что мы будем называть это описывающим значением.
Значение слова «дискриминация», которое интересует нас здесь, резко отличается от описывающего значения. Это значение, моральное значение, мы определим как «отношение к морально равным как к морально низшим». Это значение, в отличие от описывающего значения, не является морально-нейтральным. Разницу увидеть легко. Если мы говорим, что кто-то обладает дискриминационным характером, и используем это слово в описывающем значении, значит, мы не выносим суждения о его характере. И наоборот, если мы используем это слово в моральном значении, то это значит, что мы выносим довольно сильное негативное суждение о его характере. Так что же мы сказали на самом деле?
 Что плохого в предвзятости? 
Чтобы ответить на только что заданный вопрос, нам сперва придется ответить на другой. Что именно плохого в предвзятости? Первое, что приходит на ум, это то, что предвзятость — зло, поскольку никто не заслуживает подобного обращения. Короче говоря, предвзятость — зло просто потому, что каждый заслуживает изначального морального уважения, а изначальное моральное уважение несовместимо ни с какой формой предвзятости. Подобный довод весьма популярен на сегодняшний день, но корни его очень древние — они находятся в философии морали прославленного мыслителя-просветителя Иммануила Канта. Кант считал, что все разумные существа, будь то маглы или другие, имеют право на изначальное моральное равенство просто на основании того, что они разумны и обладают собственной волей. Он выразил эту мысль в форме категорического императива: «Следует всегда поступать так, чтобы любой другой человек, подобно мне самому, оставался целью, а не средством»[77]. Кант имел в виду, что каждое разумное существо обладает волей и, следовательно, присущей ему свободой выбирать свои действия, а также глобальные взгляды на жизнь. Неверно лишать людей этой свободы, заставляя их служить не их собственным интересам, а интересам кого-либо другого. На самом деле Кант считал, что это не просто неверно, а что это нерационально.