Друг и лейтенант Робина Гуда (СИ)
— Джооооон!..
Истошный вопль известил, что жизнь сейчас хороша далеко не для всех.
Через заросшее бурьяном поле к дороге ко все лопатки чесал сын руттерфордского мельника Мач, а за ним по пятам скакали трое верховых.
Я среагировал без промедления, ударив пятками коня и послав его через канаву на заброшенный общинный выгон.
Мальчишка сломя голову мчался ко мне, но всадники быстро его догоняли. Лишь то, что выгон покрывала густая трава, в которой пряталось много камней и рытвин, не позволяло наемникам пустить коней вскачь, но и крупной рысью они почти настигли свою выбившуюся из сил добычу.
Вот Мач споткнулся, упал — и понял, что уже не успеет подняться.
— Джоон!.. — пискнул он, оглядываясь на нормана, который приготовился выдернуть из ножен меч.
— Стой, сучий потрох!!! — проревел я, направляя коня на остатки полуразвалившейся изгороди.
Месяцы, проведенные в обществе «волчьих голов», не прошли для меня даром, я даже не задумался, разумно ли нападать в одиночку на троих наемников. Я видел только одно: самому младшему из вольных стрелков придет конец, если я не потороплюсь!
Перебросив органиструм поперек седла, я вскинул заряженный арбалет и выстрелил. На таком расстоянии невозможно было промазать, болт ударил наемника в левую часть груди, пробив кольчугу, так и не дав норману времени выхватить меч.
А потом вороной конь, еще недавно принадлежавший шерифу ноттингемскому, перемахнул и через изгородь, и через скорчившегося возле нее мальчишку, и я оказался между Мачем и вторым наемником, вооруженным длинным копьем. У меня не было времени перезарядить арбалет — к тому моменту, как я бы это сделал, в меня уже всадили бы копье… Не было у меня и щита, зато имелся тяжелый массивный органиструм — и я использовал его, чтобы отклонить направленное на меня копье.
Дальний предок гитары не подвел: наконечник пробороздил толстую деку, не вонзившись мне в бок; а в следующий миг гнедой конь нормана и мой вороной столкнулись так, что затрещали подпруги. Я выпустил органиструм, обхватил нормана поперек туловища и что было сил ударил его лбом в переносицу под кольчужным капюшоном. Наемник обмяк и неудержимо пополз с седла. Мы вместе упали на землю, я оказался сверху, а под нами так и путались переплетенные струнами деревянные обломки инструмента.
Стукнув противника для верности ребром ладони по шее, я услышал испуганный вопль:
— Джон, берегись!!!
На секунду мне померещилось, что это кричит не Мач, а Катарина… Стала бы благородная девица волноваться о целости шкуры презренного аутло!
Я проворно скатился с не подающего признаков жизни врага и вскочил уже с его копьем в руке… Но тут же понял, что мне сейчас требуется не копье, а автомат Калашникова.
— Мач, беги!! — рявкнул я, пятясь перед всадником, который теснил меня к остаткам осиновой изгороди.
Краем глаза я видел, что скинутый с седла наемник, оказавшийся на редкость живучим, пытается встать.
— Эээ, еще один из шервудских голодранцев? — протянул возвышающийся надо мной верховой, поигрывая мечом. — Тем лучше, награда будет щедрее! Брось копье, волчара, и молись, чтобы я взял тебя живьем!
Пресвятая Богородица, на меня взирал сверху вниз Симон де Моллар собственной персоной! Значит, командир наемников все-таки залечил дырки в шкуре, которыми наградил его Робин, и лично вышел на тропу войны?
Как же, получишь ты меня живьем, гнусавый ублюдок, жди!
Я упал на одно колено и врезал копьем по бабкам лошади нормана, а сделав обратное движение, послал в аут очухавшегося было хозяина копья.
Много раз мы с шервудскими парнями спорили, сможет ли пеший вот эдак сбросить верхового с седла. Я утверждал, что может, — и теперь доказал свою правоту. Несчастный коняга с верещанием рухнул на колени; де Моллар выронил меч и, не удержавшись в седле, перелетел через лошадиную шею…
Как раз этот момент чертова кляча первого нормана выбрала, чтобы промчаться между изгородью и мной. Могучий толчок ее плеча сбил меня с ног, а мгновенье спустя на меня приземлился командир наемников.
Когда на тебя обрушиваются семьдесят килограммов, упакованных в твердое железо, поневоле на несколько секунд перестаешь дышать и соображать. С хрипом втянув в себя воздух, я мотнул головой и сквозь карусель разноцветных пятен перед глазами увидел стремительно опускающийся на меня длинный кинжал.
Лезвие почти ударило меня в лицо, но я перехватил руку де Моллара, извернулся, и мы поменялись местами. Может, норман и был натаскан на драку с применением холодного оружия, но он понятия не имел о борьбе в партере, поэтому вскоре я уже лежал на противнике боком, нажимая левым предплечьем ему на грудь. И все-таки мне здорово досталось при падении этого бугая… Каждый вдох отзывался болью в груди, поэтому, как я ни стискивал запястье де Моллара в попытках отвести лезвие, теперь направленное мне в горло снизу вверх, я никак не мог победить в этом отчаянном армрестлинге.
Мы сражались за кинжал, рыча русские и французские ругательства, как вдруг сверху раздалось хлопанье крыльев, резкий клекочущий крик, и на лицо нормана рухнула растрепанная пестрая фурия. Сокол Катарины пустил в ход одновременно когти и клюв, в мгновение ока превратив физиономию де Моллара в кровавые клочья.
С жутким криком командир наемников схватил терзающую его бестию, но тут рядом раздался еще один дикий неистовый клич, и тонкая рука, подхватив кинжал де Моллара, вонзила длинное лезвие в горло нормана над кольчужным воротником.
Несколько секунд спустя командир наемников был мертв, как буква закона, а потрепанный сокол с трудом взлетел и опустился на плечо своей хозяйки…
Я вскочил на ноги, озираясь в поисках остальных противников… Но о них можно было уже не беспокоиться.
Неподалеку перегнувшийся с лошади Ричард Ли вытаскивал свой меч из груди распростертого на спине наемника, Мач обшаривал карманы нормана, схлопотавшего арбалетную стрелу; за поясом мальчишки торчал окровавленный нож.
Убедившись, что мы остались победителями на поле боя, я повернулся к Катарине, которая поглаживала встрепанного сокола, но при этом смотрела на меня. Рыжие волосы девушки казались сейчас еще ярче по сравнению с ее мертвенно-бледным лицом, синие глаза потемнели до черноты.
— Джо-он… Ты цел? — странным, колеблющимся голосом спросила Катарина.
Я кивнул и шагнул к ней, боясь, что она потеряет сознание, — такой у нее был вид. Но дочь крестоносца не упала в обморок. Успокоив сокола, убедившись, что с ним и со мной все в порядке, она взглянула на распростертого у ее ног де Моллара — и плюнула на его труп.
Глава шестнадцатая
НОЧЬ БАНЬШИ
Вот так ночь! Ночь из ночей!Вечная ночь за могилой.Град и огонь и мерцанье свечей,И Господь твою душу помилуй!— Выпей, — Кеннет Беспалый протянул Мачу жестяную кружку.
Сын мельника принял ее слегка дрожащими руками, осушил одним глотком и придвинулся ближе к огню. Он и так сидел, чуть ли не вплотную к костру, но мальчишку до сих пор трясло, хотя день был очень теплым.
— …Моллар орал так, что я услышал его аж с другого конца деревни, — отдышавшись, продолжил рассказ Мач. — Он вопил, что сдерет живьем кожу с мельникова щенка, если я не… не покажу ему, где прячутся шервудские ублюдки. Я хотел дунуть на старый выгон, но за мной увязалась проклятая соседская шавка… И норманские скоты меня увидели.
— С Молларом было только двое? — ломая в пальцах хворостинку, спросил Робин Гуд.
— Д-да… Раньше-то они заявлялись к нам большими компаниями, но, если начинали меня трепать, все соседи божились, что я никуда не отлучался из деревни аж со дня Святого Брендана [26]. Ну, тогда мне давали пару подзатыльников и отпускали… Только сейчас, похоже, Моллар и впрямь собрался вытряхнуть меня из шкуры, я сразу увидел, что он не шутит…