Палитра счастья (СИ)

Тишина. Ни звука. Только стук его каблуков по паркету. Давящая на мозг тишина, отдающаяся невыразимой пустотой.
Ян пронёсся по гостиной на кухню. Никаких следов её пребывания. Его чашка, оставленная утром в раковине, так и стояла на месте. Не помытая. Эва мыла за ним чашки. Внутри всё замерло, казалось, даже сердце на пару секунд приостановилось.
— Эва! — Ян постучал в дверь её комнаты. Без ответа. — Эва! Открой!
Он быстро вернулся на кухню, и начал шарить по ящикам в поисках запасных ключей. Где-то они должны быть, это точно. Вот. Наконец отыскал связку комплекта запасных ключей.
— Эва, — Ян осторожно открыл дверь и заглянул в комнату.
Видимо, свёрток в ворохе простыней и одеял, это и была та особа, которую он так тщетно искал весь день, и которая просто решила отоспаться.
Вытянув край простыни, он осторожно приподнял его.
— Мать твою… — сдавленно выругался, когда посмотрел на неё. — Твою ж мать!!! — вскричал, и вовсе откинув одеяло.
Эва дышала прерывисто, с паузами, еле-еле, подрагивая. Щеки полыхали жаром, да и всё тело тоже. Горячая. Мокрая. Длинная майка прилипла к телу, а волосы взмокли от пота. Температура явно была критическая, градусов под сорок. Он позвал её по имени, слегка потряс за плечо, но она не отозвалась, только поморщилась и застонала. Ян отвёл ей волосы от лица. На прикроватной тумбочке заметил стакан воды и обезболивающие таблетки.
— Отвали, Ян… Я никого не хочу… видеть… тебя… особенно… — заплетающимся языком ей как-то удалось что-то пролепетать. Но тут же она забылась, провалившись в туман, в беспамятство.
— Чем тебя накормил этот придурок! — приглушённо прорычал он. — Придушил бы собственными… — Тут ему пришлось прерваться, услышав голос Селесты, которая ответила ему после первого же гудка.
— Срочно звони Джеферсону! Пусть ждёт на проходной! Я скоро подъеду!
— Ян? Что- то случилось? С тобой?
— Не со мной! И не задавай глупых вопросов! Звони, давай! — В этот момент было совсем не до церемоний.
Он сунул телефон в карман пиджака, попутно роясь в шкафу, выбирая, что напялить на Эву.
— Да, на хрен всё… — сгрёб её вместе с простыней.
Старик Билли изумлённо наблюдал, как Грант выскочил через боковой вход, что-то неся в руках, точнее, кого-то, как заметил Билли, при ближайшем рассмотрении. Такую скорость, с которой передвигался босс, Билли ни разу не довелось наблюдать.
— Дверь! Скорее! Чего застыл?!
— Мисс…
— Дуй в клинику! Мигом! У тебя есть прекрасная возможность показать, на что ты способен, Билли. И только попробуй поймать хоть одну пробку!
— Я и не знал, что ты так быстро бегаешь, Ян.
— Билли…
— Понял. Молчу.
Ян почти пожалел, что дал Билли такую свободу. Но пожалел не из-за боязни, что он их убьёт, а удивлялся, почему до сих пор их не остановила полиция, так как одинокий старик Билли, бывший призёр гонок «Наскар», а ныне водитель Яна Гранта, летел на такой скорости, и по таким улочкам, о существовании которых Ян доныне и не подозревал.
Он примостил Эву на груди, закутав в простыню, повторяя про себя проклятья, все какие только имелись у него в голове, а имелось их немало.
Её начал колотить озноб, лицо серело, покрываясь чуть ли не зелёными пятнами. Иногда она открывала глаза, и Ян пытался говорить с ней, но толком так ничего и не смог добиться. Глаза её были туманными, выражение их — бессмысленное. Сначала она отбивалась, потом стала теснее прижиматься, будто от холода. Ян кое-как стащил с себя пиджак и накинул на неё.
Единственное, что ему удалось узнать из её бессмысленного шёпота, так это то, что сначала её тошнило, потом жутко заболел живот, и она напилась обезболивающих таблеток.
Собственное бессилие бесило. Ничего он не мог сделать, чтобы ей стало хоть чуть-чуть легче. Не мог он одним своим желанием избавить её от боли, жара и других симптомов явного острого пищевого отравления. Было невыносимо видеть её такой бесчувственной и померкнувшей. Без жизни и света.
Что же ты такого съела, малышка? Ян погладил её по волосам, глянув в бледное лицо. Она морщилась, стискивала зубы, утыкаясь носом в его грудь.
Домчались они за несколько минут, хотя Яну они показались вечностью.
— Получишь премию, — пообещал он Франсу, вытаскивая Эву из машины.
В проходе Ян бесцеремонно, ничуть не смущаясь, растолкал каких-то старушек, прокладывая путь в приёмное отделение, где уже видел, мелькавшего у стойки администратора, Джеферсона.
— Кто это? — прозвучал первый и вполне естественный вопрос после короткого приветствия.
— Эванджелина Лэнгли. Предполагаю, острое пищевое отравление.
— Давайте, ребятки, на второй этаж её. И все соответствующие анализы, — живо начал командовать санитарами и врачами Джеферсон. — Заполните карточку пациентки, мистер Грант.
Ян быстро заполнил строчки той информацией, которая у него имелась об Эве. Немного, но для регистрации хватило.
— Х-мм, а номер медицинской страховки? Это у нас обязательно. Без этого никак.
— Ты охренел, Джеферсон? — Ян написал последнюю закорючку и сунул ему карточку, отложив ручку. Нашёл этот вопрос смешным, поскольку его компания давно отчисляла клинике большие деньги за обслуживание своих сотрудников. Быстрое, качественное и безотлагательное обслуживание.
— Ну, в общем… это просто формальность. — Тот сразу пошёл на попятную.
— Вот именно. Мою страховку запиши, если так нужно.
— Да, я думаю, у мисс Лэнгли точно есть страховка. Мы ведь это можем выяснить и позже, правда?
— Ну, так иди, для начала приведи её в себя!
— Иду уже. А ты, Ян, можешь, если желаешь, у меня в кабинете подождать. И выпей успокоительного, а то ты что-то нервный сегодня. Всё будет хорошо. — Он похлопал его по плечу и сразу отошёл.
«Вот и хорошо», — подумал Ян, готовый уже прибить доктора на месте за его нерасторопность.
— Арчи, закончи всё сам. Я задержусь. Нет. На совещание, думаю, успею, если что распускай. Я сообщу.
Убрал телефон. Потёр лицо.
Что же так долго?
Сегодня его железное терпение было похоже на клубничное желе.
Он — то успокаивался, то вспыхивал, как порох; то сидел спокойно в кресле, то вскакивал, наматывая круги по кабинету главного врача.
Ну, съела она что-то… Ну живот заболел, расстройство… Чего так долго тогда?
Собственные уговоры не помогали, беспокойство затопляло с головой.
На пятнадцатый раз он согласился на чашку чая, предложенную слишком активной секретаршей. Но только затем, чтобы она от него отстала. Не помогло. Потом она притащила ещё сахар, спросила про сливки, а когда он отпил половину чашки, вспомнила про ореховое печенье. В конце концов, ему надоело миндальничать, и он сказал ей всего три коротких слова, после которых её как ветром сдуло. Больше она не появлялась. Даже шефу чай не предложила, когда после неопределённого количества времени он вошёл в кабинет.
Радовало, что без лишних предисловий док приступил к обсуждению предмета его беспокойства.
— Ну, Ян, как мы и предполагали, острая интоксикация. Гастроинтестинальная…
— Стоп! Ты мне нормальным языком скажи, что с ней было. Как она сейчас? И что мне с ней делать дальше?
Тим вздохнул и потёр лысоватую голову.
— Отравление. Острое отравление. Слава Богу, она постепенно пришла в себя и не впала к кому, а то пришлось бы делать переливание крови. А так, мы промыли желудок, сейчас она под капельницей. Дыхательная система постепенно восстановится. Да в общем-то, через… дня три будет как новая.
— А чем?
— Предположительно грибами.
Ян с сомнением воззрился на доктора, проверяя, шутит ли он.
— Чем? Ты сказал?.. Грибами?.. Это всё из-за каких-то долбанных грибов?
— Отравление может произойти даже при употреблении съедобных грибов, перестоявших на корню или длительно хранившихся сорванными. Такие грибы могут стать ядовитыми в результате гнилостного разложения белков, в них образуются азотистые ядовитые вещества, аналогичные по своему действию птомаинам, — последовали терпеливые разъяснения.