Палитра счастья (СИ)

— Вставай! — скомандовал он, и Эва послушно встала с дивана.
Он открыл коробочку и взглянул на украшение из ракушек, с нанизанными между ними коралловыми бусинами. Трепетно достав бусы, он благоговейно прошептал:
— Смотри, какая красота… прям как ты сама… — Он собрался было надеть бусы Эве на шею, но замер, а украшение выпало у него из рук, когда он посмотрел подруге за спину. Эва стояла, так и не поняв в чем дело, пока не услышала, знакомый низкий бархатистый голос, от которого у неё самой мурашки бежали, а не только у Альфи поджилки тряслись.
— Ну, привет!
Она резко обернулась и невольно растянулась в улыбке.
— Привет, Ян!
— Здрасьте… — Альфи так и присел на диван, будто ноги его не держали.
Ян подошёл к ним с ленивой грацией, и видом, не сулившим ничего хорошего всем присутствующим. Эва задохнулась, оглядев его жадным взглядом от безупречных темно-серых брюк до белой рубашки с закатанными до локтей рукавами. Будто он к нападению готовился.
Ян остановился у столика, бросил на диван портфель, который держал в руке и спокойно взял с тарелки пирожное. Откусив кусочек, он кивнул на тарелку:
— Пирожные лопайте?
— Угу, — кивнул Альфи.
— Ян, это Альфи, мой друг. Он тоже художник.
— Альфред, Эва, — смущённо поправил её Альфи.
Ян увидел на столе недопитый кофе, положил пирожное на тарелку и, облизнув палец, поднял с пола украшение.
— Давай я помогу, — он посмотрел на замочек, а Эва поймала себя на мысли, что сама хотела бы это сделать. Хотела облизнуть ему пальцы, и не только пальцы.
— Ты знаешь, где у меня кофеварка? — Ян посмотрел на застывшего на месте Альфи.
— Ага, — кивнул он, последние несколько минут его необъятный словарный запас сократился до «угу» и «ага».
— Сгоняй свари кофе, а то в сухомятку сладкое не очень. Во всяком случае, это сладкое, — прибавил он, и Эва почувствовала, как он погладил её чувствительное местечко на шее.
Альфи испарился в три секунды и загремел шкафчиками на кухне, а Ян развернул Эву лицом к себе.
— Эва, это что за клоун? — Он пренебрежительно кивнул в сторону кухни.
— Это Альфи.
— Это я понял. Чего он тут крутится как стриптизёрша у шеста?
— Ян, — она снизила тон, чтобы их было не слышно, хотя на такой территории, это было и так невозможно. — Не обижай его, пожалуйста, он хороший. Ну, правда… Он просто не такой как все, но очень добрый и порядочный человек.
— Ладно, только шум мне тут не наводите, и визгов не надо. — Эва кивнула, а Ян тронул её за скулу и слегка наклонился к её лицу. Она уже замерла в ожидании поцелуя, но тут подоспел Альфи с подносом и чашками горячего дымящегося кофе. — Развлекайтесь. — Ян отошёл от Эвы и, забрав с подноса кофе и своё недоеденное пирожное, удалился в кабинет.
Альфи шумно выдохнул.
— Нет! Он просто бесподобен!
Эва засмеялась и сунула ему пирожное.
— На, кусни, успокойся!
— Да, детка, это надо заесть! Ты героиня, детка! Ты просто героиня!
«Как же, героиня, тоже мне!» — думала Эва, убирая посуду.
Автоматически она справилась с чашками, ложками, тарелкой из-под пирожных, а мысли были далеко. Очень далеко. Примерно на расстоянии нескольких метров в рабочем кабинете, в котором, собственно говоря, и находилась причина её смущения, причина её мытарств и нерешительности.
Она тихонько постучалась и вошла, сразу отметив, что Ян не сидит за столом, как обычно, зарывшись в бумагах, не стучит по клавишам, а стоит у окна, высматривая, что-то или раздумывая. Однако по его лицу ничего нельзя было прочесть.
— Что случилось?
— Хотела поговорить с тобой, и только, — пожала она плечами.
— О чем?
Глубоко вздохнула, набираясь мужества.
— О нашей поездке. — Эва так и осталась стоять у двери, не решаясь приблизиться. Не хотела терять свои мысли рядом с ним; не хотела тянуться к нему, как травинка к солнечному лучику.
— Иди сюда, — Ян двинулся к ней, и она шагнула навстречу.
— Я пришёл пораньше, а ты тут с этим гомиком.
— Альфи не гомик, просто он необычный, — встала она на защиту друга, а он притянул её к себе и уткнулся подбородком ей в макушку.
— Я… нам нужно поговорить…
Ян кивнул, соглашаясь, предоставляя ей возможность начать разговор. Потянул за собой и усадил в кресло. Она устроилась, уютно откинувшись на спинку, почувствовав прохладную мягкую кожу под ладонями, но успокоения это не принесло. И её смятение, плескавшееся в серых глазах, не осталось незамеченным.
— Ну, я весь внимание, Эва… Что тебя так сильно беспокоит? Ты прямо сама не своя. — Присев перед ней на край стола, своей близостью он смутил ещё больше. Эва уставилась на его сомкнутые ладони, на блестящий браслет часов на левой руке, проследила набухшие просвечивающиеся вены и крепкие мышцы рук, открытые закатанной до локтей рубашкой.
— Я про поездку, — начала она.
— Ты передумала? — Лицо его было непроницаемо, а по тону, которым он произнёс эти два коротких слова, невозможно было ничего понять.
— Ты предложил, я согласилась, но…
— Что «но» Эва? — Он не дал ей договорить, перебил, пристально гладя в глаза, и она в этот момент согласилась с Альфи, — от его взгляда могли запросто и поджилки затрястись и коленки задрожать. — Разве было какое-то «но», Эва? Разве я что-то попросил у тебя? Настоял? Потребовал? Намекнул? — Он сделал паузу, а потом продолжил: — Это твой выбор, Эва. Только твой.
Эва растеряла все мысли, с которыми пришла сюда, абсолютно все. Сомнения показались ей ничтожными, домыслы глупыми, а Ян всё продолжал забрасывать её словами, глядя прямо в лицо, не отпуская взгляда.
— Хорошо. Давай рассмотрим другой вариант, он скрестил руки на груди.
— Какой?
— Забудь про Францию. Ты пишешь свою фреску… или мою фреску, — он усмехнулся при этих словах. — Мы друг к другу не подходим, не приближаемся. Я могу даже переехать в свою городскую квартиру на время, чтобы тебе не мешать. Сколько тебе понадобится? Месяц? Два? — Ян говорил медленно, словно пытался придать словам больше значимости, но в этом не было никакой необходимости. — Она запустила руку в волосы, словно и правда задумалась над этим, всё больше напрягаясь, потому что это было не то, направление, какое она предполагала, начиная беседу. — А потом когда ты закончишь свою писанину, мы мило попрощаемся, пожелаем друг другу всего хорошего, и ты уедешь к себе. — Эве почему-то захотелось встать и уйти, она не хотела слышать этого, не хотела слышать то, о чем он говорил. — Но этим же вечером я приеду к тебе, даже если ты не скажешь мне своего адреса, и уложу тебя в постель.
Она всё-таки встала, но он не дал ей сделать ни шагу, перехватил, прижал, или это она сама прижалась к нему — непонятно, — да и неважно вовсе. Важно только, что кровь у него запульсировала в висках, горячей волной разливаясь по всему телу. Ян уже начал привыкать к этому постоянному не проходящему возбуждению рядом с ней.
— Хочешь ещё пару месяцев поиграть в кошки-мышки? Давай, попробуем… Только скажи, зачем? Зачем, если мы всё равно придём к одному исходу, и ты это знаешь. И я это знаю.
— У тебя прямо поразительный дар убеждения…
— Нет. Это не дар убеждения, это железная логика.
Он нежно обхватил пальцами её шею, провёл губами от щеки к виску, оставляя горячий след от губ и тёплого дыхания, дотронулся до уха.
— Ты хочешь меня, и я тебе хочу. Я очень тебя хочу… Как никого и никогда, Эва…
Она потянулась к нему, как мотылёк на огонь. На его огонь. Положила ладони на его грудь, чувствуя плотные напряжённые мышцы, приятное тепло и знакомое удовольствие от одного прикосновения к нему.
— Попробуй сказать, что ты меня не хочешь. Скажи. И я сегодня же уеду, оставлю тебя, не буду мешать.
Вряд ли, ей бы удалось произнести хоть слово, даже если бы захотела. Невозможно. Невозможно было думать, чувствуя, как мурашки расползаются по всему телу от чувствительного места за ухом, заставляя плавится как воск, течь как тёплый сладкий мёд. Одним голосом, он мог сделать это с ней, одним только голосом…