Грехи. Книга 1

– Я… вряд ли, – пробормотал он смущенно.
Катрин улыбнулась и, протянув руку, осторожно дотронулась до его ширинки.
– Нет, – вздрогнул немец, – не стоит. Я обязан доставить вас в полицейский участок. Не будем больше терять время.
Катрин снова улыбнулась и начала расстегивать пальто. Затем, схватив шофера за руку, положила ее себе на грудь.
– Я не ребенок, – проговорила она, – я женщина.
Шофер нервно отдернул руку и включил мотор.
Он ехал, едва разбирая дорогу.
– Я вас возбудила? – спросила Катрин.
– Да, – хрипло ответил он.
Катрин снова положила ему руку на ширинку.
– Ого! – с восхищением заметила она. – Какой большой!
– Больше, чем у твоего приятеля?
– Гораздо больше.
– Тогда почему бы тебе не расстегнуть мне ширинку и не приласкать его? – Шофер явно гордился собой.
– Нет, для этого он слишком большой, – ответила Катрин. – Я хочу почувствовать его в себе.
Машина вильнула.
Катрин быстро оглядела простиравшийся за окном пейзаж: справа виднелась рощица вечнозеленых деревьев.
– Знаешь что? – прищурилась она. – Видишь те деревья впереди? Мы бы могли заехать туда на несколько минут. Никто и не заметит, если ты подальше поставишь свою машину.
Шофер явно колебался:
– Меня могут послать на Восточный фронт, если кто-нибудь увидит.
– Брось, никто ничего не увидит, даже не волнуйся. Неужели ты боишься этих маленьких чудовищ, которые сидят сзади?
Элен невольно обиделась. По ее мнению, Катрин зашла слишком далеко: обозвать их чудовищами!
– Поехали, мы управимся быстро, – настаивала Катрин. – Успеешь еще сдать нас в полицию. Удовлетвори сначала меня как женщину.
Бош просиял. Машина замедлила ход и свернула на грязную дорогу, которая вела к рощице. Под сенью деревьев было темно, свет сюда не проникал.
Проехав еще метров десять, они оказались на вырубке. Спиленные дрова были сложены аккуратными штабелями. Меж прямыми стволами сосен проглядывала дорога, однако их самих не было видно.
Бош выключил мотор.
– Ты не хочешь отослать детей погулять? – спросил он.
– Слишком холодно, – покачала головой Катрин, – и кроме того, они не увидят ничего нового. Они уже ко всему привыкли.
– Как скажешь. – Шофер приподнялся и расстегнул ширинку.
Элен почувствовала на своей руке руку Эдмонда, но взгляд его оставался бесстрастным. Он жестом приказал ей снять веревку с пакета, лежавшего рядом.
– Он даже больше, чем я думала, – услышали они голос Катрин. – Такой огромный!
Элен распутала бечевку и передала ее Эдмонду. Намотав концы на руки, Эдмонд натянул ее. Сначала Элен подумала, что брат собирается с ней поиграть, но внезапно ее осенило, что он задумал и почему Катрин заманила боша в безлюдное место. Затаив дыхание, она ждала.
– Сначала возьми в рот, – приказал шофер. – Он станет еще тверже.
Эдмонд с криком бросился вперед. Он набросил веревку на горло шофера и стал его душить.
Бош вмиг побагровел. Он задыхался, но тем не менее сумел дрожащими пальцами ухватиться за веревку. Катрин в страхе забилась в угол, потом кое-как овладела собой и стала что-то искать под сиденьем. Вытащив оттуда тяжелый электрический фонарь, она стала бить им боша по голове, но его ничто не брало. Поднатужившись, он разорвал веревку и, придя в себя, вцепился в горло Катрин.
Ни минуты не раздумывая, Эдмонд выскочил из машины, схватил ближайшее полено и, подбежав к дверце водителя, распахнул ее.
Катрин уже задыхалась; не в силах справиться с сильным бошем, она судорожно извивалась на сиденье.
Эдмонд изо всех сил саданул боша поленом по затылку. Зарычав, тот обернулся, но Катрин не выпустил.
Элен в отчаянии посмотрела вокруг. Ее взгляд упал на металлический лом, лежавший у штабеля. Девочка попыталась поднять его, но он оказался очень тяжелым. Схватив Эдмонда за рукав, она закричала:
– Возьми эту штуку! Да бери ж ты скорей!
Отбросив полено, Эдмонд обеими руками схватил лом и воткнул его прямо в живот бошу.
Немец закричал. Его руки разжались и выпустили Катрин. Он с ужасом посмотрел на свой разорванный живот, откуда уже струилась кровь.
 
И как раз в это время со стороны дороги донесся звук шагов марширующих солдат. Сердце Элен учащенно забилось: взвод, который они обогнали на машине, приближался к ним.
Бош, должно быть, тоже услышал шаги и, собравшись с силами, попытался крикнуть. Катрин тотчас зажала ему рот и, несмотря на то что он начал кусаться, ни на секунду не отняла рук.
Элен посмотрела в сторону дороги: сквозь стволы деревьев она увидела шагавший взвод. Теперь бош пытался дотянуться до руля, чтобы подать сигнал.
Заметив это, Катрин тотчас схватила его за руку, но немец с отчаянием раненого зверя повторил попытку.
Тогда Эдмонд, грубо схватив шофера за волосы, выволок его голову из машины и стал хлопать по ней дверцей. Лицо боша исказилось от боли, изо рта вырвался предсмертный стон. На пятый раз череп немца треснул, он как-то весь обмяк и затих.
Взвод прошел мимо, дорога опять опустела.
Эдмонд обессиленно рухнул на землю. Рядом с ним, свисая из кабины, качалась голова боша. На заднем сиденье заплакала Мари. Все это время она крепко спала.
Катрин с трудом выбралась из машины, обошла вокруг. Увидев голову боша, она отвернулась, и ее вырвало.
– Газеты… – еле слышно прошептал Эдмонд. Он все еще никак не мог отдышаться. – Надо… унести их… куда-нибудь подальше. Сжечь их… или закопать. Нельзя, чтобы они попали в Шартр.
Катрин безучастно кивнула и опустилась на землю рядом с братом.
Они отдыхали минут пятнадцать. Потом отнесли сверток с газетами метров на пятьдесят от машины и сожгли его, забросав обгоревшую бумагу опилками и ветками.
 
Глава 7
Было уже совсем темно, когда они нашли укрытие для ночлега. Причем совершенно случайно. Они отмахали по дороге в Шартр уже более трех километров, как вдруг впереди засветились желтые огни машины.
– Скорее в канаву! – закричал Эдмонд.
Они спрыгнули в канаву и – о чудо! – прямо перед собой увидели большую трубу, соединявшую канавы по обе стороны дороги. Отличное укрытие! Вода на дне трубы уже давно превратилась в лед, и хотя здесь было очень холодно, они чувствовали себя в полной безопасности.
После того как машина проехала, они принялись обустраивать свое укрытие: наломали голых веток, застелили лед и улеглись.
Элен почти не спала: в эту ночь Мари беспрестанно плакала. Только с рассветом она заснула, а когда проснулась, дрожа от холода, обнаружила, что Эдмонда рядом нет.
Брат вернулся через час. Он совершил набег на один из домов в соседней деревне и принес бутылку молока, маленькие головки сыра, две тощие колбаски и немного сахара в керамической вазочке. Еще он стащил бутылку коньяка. Напиток был горьким и обжигал горло, но вскоре каждый из них почувствовал, как по всему телу разливается приятное тепло.
Поев, они двинулись дальше на юго-восток через бескрайние голые поля, через лес и подлесок. Днем пошел дождь вперемежку со снегом. Он застал их, когда дети пробирались через чащу леса. Окоченев от холода, вымокнув до нитки, они наконец укрылись в заброшенной избушке дровосека. Эдмонд раздул огонь, но сырые дрова горели плохо, и вскоре глаза детей заслезились от едкого дыма. Зато им было тепло.
Воспользовавшись ненастной погодой, они перестирали все пеленки Мари. В эту ночь она крепко спала.
А Катрин с Элен все-таки простудились: они то и дело чихали и кашляли.
Через два дня погода улучшилась. Дети вышли на улицу и с изумлением огляделись по сторонам. Стало холоднее, но воздух был чистым и прозрачным, а все вокруг покрывал толстый ковер сверкающего снега.
– Как красиво! – воскликнула Элен.
– Да, очень, – согласился Эдмонд, но тут же обратился к Катрин: – У нас остался сахар?
– Очень мало.
– Смешай остатки сахара с водой и напои малышку, потом одень ее потеплее. Мы скоро двинемся в путь.