Вербомант 2 (СИ)
— Получается, эманации и гении — выдумка? — добавил я.
Пушкин не подал виду, хотя легкая улыбка все-таки проскользнула.
— Нет, это подтвержденная информация, Пётр Константинович. Не все готовы ее принять, особенно когда речь о слишком самодовольных личностях, но с этим можно только смириться.
— На фоне Родов, Владимир Алексеевич, и их патриархов… Существование «тридцати трех» действительно прозвучит почти кощунственно.
Думаю, я не слишком сильно ошибался. Все-таки главы Родов чаще всего и являются сильнейшими кудесниками. Это и мощный Дар, и опыт, и доступ ко всей силе Благодати, а тут внезапно какие-то левые личности, обладающие большой силой.
— Радует, что вы это понимаете, — Владимир вздохнул.
— Полагаю, что речь не о трех десятках витязей?
— Да, это для красного словца, — Пушкин взмахнул зонтиком, будто шпагой. — Под определение витязей подошли бы разве что известные «Три богатыря». Но вы наверняка слышали об их родах и сейчас. Сама суть богатырей не изменилась, они все равно кажутся невероятно сильными, но это не идет ни в какое сравнение с их предками.
Слишком много дворян и Родов, чтобы я знал всех без подсказки умнофона, хех. Вроде бы мне попадались, но я не уверен, что потомки богатырей сейчас владели землями. Муромцевы и у Светлова в охране встречались, хотя могли быть и однофамильцами. А вот потомки Добрыни занимались охраной в столице, но я мог и ошибаться.
— А что еще известно об этом явлении? Встречаются ли они только в Российской Империи или…
Пушкин помрачнел, покачал головой.
— К несчастью — нет. Матвей не рассказывал подробностей, как и вам, полагаю, — Владимир глянул на меня.
— Нет, только в общих чертах.
— Тогда немного конкретизирую. Даже если принять за данность события прошлого, ситуация весьма удачная — я бы добавил эмоций и сказал, что дух наших людей не сломить, поэтому великие воители прошлого получили благословения эманаций и гениев. Второе — особенно удивительно, но далеко не все представители чуди враждебны, можно допустить удачное стечение обстоятельств. С тех пор кто-то из тридцати трех уже мог погибнуть, им пришли на смену другие, поэтому не стоит легкомысленно относиться к этой информации. Теперь это не уникальное для нашей страны явление.
— Наверняка же о ком-то точно знают, откуда легкомысленность? — сказал я, уже прикинув, что мы идем к большой постройке, напоминающей спортивный зал. Похоже, местная тренировочная площадка.
— Романовы знают об этом явлении, — Пушкин снова вздохнул. — Еще некоторые семьи… Я бы предположил, что не более половины сейчас осталось на территории Российской Империи, Пётр Константинович. Любая подозрительная активность других стран может быть вызвана с действием этих сил. Конечно, они не работают в одиночку, но это зачастую единственный шанс для иностранцев собрать достаточно мощный ответ Родам Империи. Недавние события в Липецкой губернии вполне могут быть связаны с этим.
— А разве были какие-то события? — невинным тоном сказал я.
— Да, вы правы. Для всех ничего и не было, — Владимир усмехнулся. — Однако, Пётр Константинович, я бы сделал неслыханное предположение. Вы ведь тоже можете быть одним из «тридцати трех».
Я попытался не отыгрывать роль хренового актера, лишь озадаченно смотрел перед собой.
— Даже не знаю. Со мной не связывались какие-то, эм, высшие сущности.
— Насколько мне известно, благословение — это не результат ритуала, хотя и такое вполне могло быть. Оно может быть получено и при рождении. По прихоти Эманации или же случайно… У нас слишком мало информации. Однако есть то, в чем я точно уверен: такой уровень пси сопротивления, который показали вы, Пётр Константинович, недоступен в вашем возрасте. Даже при идеальной родословной. Если сложить это с событиями, описанными Ольгой Сергеевной… Сами понимаете.
Пушкин остановился, посмотрел на меня. Я пригладил волосы на затылке.
— Если это действительно так, чем может грозить?
— О, на этот счет вам не стоит волноваться, официально «тридцати трех» не существует. Как только о ваших успехах узнает кто-то еще, догадки возникнут сами, но не более. Можете относиться к этому, как к таланту в кудесничестве, ведь суть именно в этом.
Несмотря на сдержанный тон, Владимир выглядел донельзя счастливым. Похоже, что теорию обо всех этих сущностях прохладно воспринимали в высшем свете, поэтому увидеть в моем лице поддержку или даже олицетворение всего этого — дорогого стоило. Даже жаль разочаровывать… Но если Романовы действительно приняли к сведению, то поддержка у Пушкиных в этом вопросе все равно весомая. Маловероятно, что правящий род просто подыграл, скорее уж они тщательно отслеживали любые странности. Или же среди них есть кто-то из «тридцати трех», поэтому и сомнений не возникало.
— И все же вы захотели меня отвести сюда и снова протестировать, не так ли? — вздохнул я.
— Вы очень проницательны, Петр Константинович. Но если вам будет приятнее услышать отговорку, могу сказать, будто это оценка возможностей для обещанного обучения. Это недалеко от истины, разве что входит в общий комплекс, а не является самостоятельной дисциплиной.
— Владимир Алексеевич, спешу заметить, что я несколько растерян после событий ночи, поэтому не уверен в возможности оправдать ваши ожидания.
— Не извольте волноваться, — Пушкин подвел меня к ранее замеченной постройке как раз к тому моменту, когда упали первые крупные капли дождя. — Видите?
— Уж не вы ли вызвали дождь? — улыбнулся я.
— Вы мне льстите. Даже магистры Воды не в состоянии сотворить подобное, — покачал головой Владимир, но все-таки ему было приятно услышать такое.
На самом деле вызвать дождь не так уж и сложно, если условия подходящие. Подобие дождя в виде огромной массы воды высоко в небе — еще проще, но можно попробовать и помочь естественным природным процессам.
Помещение действительно оказалось своего рода спортивной площадкой. Стены были покрыты зачарованием, так что вложились сюда Пушкины немало, поскольку отделку и металлические листы с заклинаниями наверняка придется довольно часто менять. Универсального антимагического экрана не существовало, но создать условия для снижения эффективности определенных элементов — можно. По этому же принципу работала и защитная экипировка, которой мы пользовались на уроках фехтования.
В остальном — раздевалки с аккуратными шкафчиками и скамьями, даже можно заметить подсобку со спортивным инвентарем, так что когда нет необходимости в магических дуэлях, могли и поддержать форму, уважаю.
— Не сочтите за наглость, Владимир Алексеевич, но я все же хотел бы хотя бы примерно знать… Скажем так, планы. Конечно, с Ольгой Сергеевной мы обсуждали некоторые моменты, но занимались большей частью фехтованием.
Пушкин повесил цилиндр на вешалку, поставил зонт в специальную подставку и обернулся ко мне. Задумался ненадолго, затем гостеприимным жестом позвал к еще одной двери. Там оказалась небольшая, но уютная комната со столом и стульями. То ли переговорная, то ли столовая, где можно перекусить после тренировки.
Приняв предложение, я расстегнул пиджак и уселся на стул, Пушкин занял место напротив.
— Полагаю, вы планируете поступить в Академию?
— Пока еще не могу сказать точно, — быстро ответил я.
Владимир взволнованно пригладил кучеряшки, будто я его немало удивил.
— Я бы все же рекомендовал вам поступить. Вы могли помнить мои утверждения и в пользу Академии, и против, однако без контактов с обществом вам будет довольно сложно вести дела, Петр Константинович.
— Дела?
— Именно. Собственный Род — весьма затратно. И если вы действительно хотите отправиться на поиски сестры, вам тем более понадобятся средства. Конечно, мы могли бы помочь вам с какими-то вопросами, но для вас же было бы привлекательнее получать это в виде инвестиций, а не помощи.
— Чтобы не становиться должником? Владимир Алексеевич, вы предоставили нам такой шикарный дом и питание, что я уже могу оказаться в долгах, право слово.