Любовь цвета боли (СИ)

— Пойдем, выпьем кофе и перекусим, — предлагает Макар, отпустив охрану.
Находим уютное небольшое кафе, где так вкусно пахнет свежеиспеченной выпечкой.
— Выбирай пока столик и закажи нам что-то на свое усмотрение. У меня срочный звонок.
Помещение почти пустое, в дальнем углу о чем-то воркует парочка влюбленных, в другом конце зала спиной ко мне сидит мужчина, что-то печатающий на ноутбуке. Подхожу к большому окну, дающему обзор на торговый центр, и присаживаюсь за столик, наблюдая за людьми, снующими снаружи.
Подходит официант с меню. Заказываю себе легкий салат с морепродуктами и свежевыжатый апельсиновый сок, Макару стейк с овощами на гриле и кофе. Вскоре Макар присоединяется ко мне, располагается напротив, и мы некоторое время наслаждаемся блюдами. Кидаю взгляд на его часы: начало второго. Ужас, мы столько времени провели в магазинах. Теперь понятно, почему у меня так гудят ноги.
Откидываюсь на спинку стула и с легкой долей иронии наблюдаю за снующими за стеклом людьми. Почему-то сейчас на меня накатывает непотная тоска. Ощущаю себя рыбкой в аквариуме, подглядывающей за чужой жизнью. В то время как моя судьба на данный момент полностью зависит от мужчины, сидящего напротив.
От мыслей отвлекает официант, который с дежурной улыбкой на лице, ставит передо мной тарелку с десертом и чашку ароматного капучино.
— Я знаю, что ты любишь сладкое, — как бы, между прочим, замечает Макар.
Беру вилку и, отломив маленький кусочек, кладу в рот, перекатывая на языке мегашоколадный бисквит.
— М-м-м… вкусно. Хочешь попробовать?
Накалываю кусок в разы больше, чем себе, протягиваю над столом, подставив вторую руку под вилку. Макар, наклонившись, махом всё съедает, не сводя с меня взгляда. Ну что за человек. Даже когда ест, выглядит как смертный грех, соблазнитель глупых беззащитных женщин.
— Действительно вкусно, — урчит довольно.
— Больше не дам, ты такими темпами сам его слопаешь.
Весело улыбается и отпивает кофе.
— Ты, оказывается, жадина.
— Еще какая. Нас, наверное, Нина уже заждалась. Как-то неудобно вышло.
— Нина подъедет в салон к трем, так что пусть твоя совесть будет спокойна, никого ты не заставила ждать.
— Я хотела тебя кое о чем попросить.
Вскинув бровь, с интересом смотрит.
— Внимательно слушаю.
— Верни, пожалуйста, мой телефон.
Прошу, решив воспользоваться моментом и его хорошим настроением.
Откидывается на спинку стула, задумчиво глядя на меня.
— Не собираюсь я тебя сажать или просить о помощи. Мы же договорились с тобой, и я обещала, что не сделаю этого.
— Ждешь важного звонка?
Теряюсь немного, не совсем понимая формулировку вопроса.
— У всех людей есть приватная жизнь, да и к тому же это просто моя вещь, и я очень хотела бы, чтобы она находилась у меня. Я же не пленница?
— Ты гостья, но после твоего побега — с некоторыми ограничениями.
— Это нечестно, Макар. Ты создаешь иллюзию того, что я гостья. На самом же деле это не так. Ты контролируешь каждый мой вздох. Не доверяешь?
— А ты мне доверяешь?
— У меня немного сложнее с доверием, и это вполне оправдано, если вспомнить причину нашего знакомства и к каким последствиям оно привело.
— Вот именно из-за этого я и не могу отдать тебе телефон. Не потому, что я тебе не доверяю, а потому, что ты не доверяешь мне.
В раздражении выдыхаю. Так, вдох-выдох.
— Так нельзя, понимаешь? Нельзя настолько контролировать всё вокруг. Нельзя принимать за окружающих решения, даже если тебе они кажутся верными. Я ведь оказалась ни в чем не виновной, и ты просто из-за своей прихоти завел в доме «гостью», которая должна беспрекословно подчиняться тебе и быть отрезанной от привычного мира.
— Поэтому ты купила таблетки, которые с большой вероятностью могут убить зарождающуюся в тебе жизнь? Ты решила одна. Хотя это касается как минимум троих.
Меня как кипятком обдает от его слов.
— Это другое.
— Нет, не другое.
— Другое! Если я забеременею, на кону стоит моя будущая жизнь. У тебя нет никакого права принуждать меня либо запрещать мне беременеть. Женщина сама решает, когда готова стать матерью.
 
— Не беременеть, а решать судьбу, возможно, уже имеющегося ребенка.
— Нет там еще никакого ребенка!
— А если есть? Тогда это напрямую связано и со мной!
— Конкретно в нашем случае — нет!
— А вот теперь конкретнее, пожалуйста. Объясни мне, а то я ничего не понимаю.
— Я нахожусь у тебя не по собственной воле, и то, что мы немного сблизились, скажем, стечение обстоятельств.
— Какое, мать твою, стечение обстоятельств? В доме ты находишься, да, соглашусь, по моей воле. Но спать я тебя с собой не заставлял! Всё происходило по обоюдному согласию!
Вздергиваю бровь, откидываясь на спинку стула.
— Ты пер как танк, пытаясь затащить меня в постель. Это не снимает с меня ответственности, но не будь ты таким… настойчивым, ничего бы не произошло. И вообще, подойди ты ко мне просто на улице и предложи познакомиться, я бы отказала.
— Это почему же? Рожей не вышел?
— Нет, с лицом у тебя всё в порядке. Дело в твоей ауре.
— А, что, позволь спросить, не так с моей аурой?
— Слишком мрачная.
— Ты сейчас серьезно?
— Вполне.
— И что нужно сделать, чтобы она стала менее мрачной?
— Боюсь, это уже непоправимо.
— Конкретно в моем случае или вообще ничего изменить нельзя?
— Предполагаю, что конкретно в твоем случае.
— Предполагаешь?
— Угу.
— Ты, оказывается, помимо того, что врач, еще и ясновидящая?
— Аура — это сущность человека. Я, к великому сожалению, в свое время столкнулась с твоим внутренним миром. Хотя поняла, как только увидела тебя впервые, что ты … не простой человек.
— Оль, я тебе обещал, что больше ты никогда не будешь страдать из-за меня. То, что произошло в подвале, то, как с тобой обошлись…
— При чем здесь подвал? Я впервые увидела тебя в больнице.
Макар замирает на мгновение, слегка удивленно глядя на меня.
— Тогда я был расстроен.
— Тогда ты был похож на демона, спустившегося прямиком из ада. Хотя видела я тебя мельком.
— На то были веские причины, если ты помнишь. Тебе просто нужно время узнать меня получше.
— А меня ты спросил? Хочу ли я узнавать тебя «получше»? — сами собой срываются слова о которых я ни капли жалею.
Он меняется в лице у меня на глазах, стоит только моргнуть — и от прежнего добродушного дяденьки не остается и следа. Подбирается, глаза предупреждающе сужаются.
— По-моему, ты просто меняешь тему разговора. С моей аурой и внутренним миром как-нибудь позже разберемся. Сейчас у нас стоит вопрос о предполагаемом убийстве.
Что? У меня дух перехватывает от возмущения. Убийство? Серьезно?
На белой скатерти жужжит телефон. Облегченно выдыхаю и отпиваю порядком остывший кофе. Меня потряхивает от мысли, что Макар может принудить меня выносить ребенка, если тот всё же есть. Это будет очень низко и подло, даже для него. Поднимаюсь на ноги и выхожу из-за стола, он хватает меня за запястье, не больно, но достаточно твердо.
— Припудрю носик.
Он не отпускает, сканируя нечитаемым взглядом мое лицо.
— Оль…
Высвобождаю руку и иду прочь.
Меня разрывает от злости и раздражения. Пройдя по длинному узкому коридору, захожу в женский туалет и подхожу к раковинам. Открываю кран и умываюсь холодной водой. Поднимаю на себя взгляд в зеркало. Глаза сверкают, на щеках нездоровый румянец. Хватаю пару одноразовых полотенец и промакиваю лицо, не сводя с себя взгляда.
Сейчас я жалею о нашей близости всем своим нутром. Макар не посчитается со мной, как обычно, решит всё сам. Да какое вообще он имеет право? Кем он себя возомнил? Ладно былое, он боялся за свой драгоценный зад. Но я не позволю рушить мою жизнь. Я не буду вечной рабыней этого властного и помешанного на контроле мужлана. Выбрасываю полотенца в урну и выхожу. Уже в коридоре налетаю на крупную мужскую фигуру, в нос бьет до боли знакомый аромат парфюма.