Единственный (Изумрудный шелк твоих глаз) (СИ)

Арэль не мог не понимать витающих вокруг опасений. Все жители гарема (свободные и рабы) не принадлежали к аристократии по праву рождения. А вот новенькая принадлежала. И не просто принадлежала, а сама была на вершине. И могла составить серьезную конкуренцию, особенно если не станет ныне здравствующей княгини. Кто знает, что творится в голове у князя?! Вдруг ему понравится строптивая Защищающая? И он сделает ее своей фавориткой, забрав девушку из ее родного клана. Говорят, что Скалистым отчаянно нужна сильная рука-защита. Что жить им скоро станет негде. И так уже ютятся на головах друг у друга, сражаясь за каждый кусочек свободной земли. А обращаться за помощью к правившим Восточным материком Белым волкам не рискуют. Не слишком-то у Скалистых хорошая репутация.
Две любопытные служанки неподалеку от Арэля шептались, что Скалистые некогда были Равнинными. Но за какое-то давнее предательство оказались изгнанными из прежних мест обитания. До тонкого слуха юноши донесся осторожный шепоток о том, что Ленарда Оливиэнелла Лизиэль упорно пыталась залезть в постель самого короля Габраэла, но ей это не удалось. Впрочем, вокруг много о чем болтали. Но главное Арэль уяснил сразу — клан Скалистых закидывал удочки насчет возможного переселения на Северный материк, где и земли побольше и от Белых волков подальше. А самому Крэйну была выгодна связь с Ленардой, так как давала ему возможность пополнить преданными воинами собственную армию.
Дойдя в мыслях до такого расклада, Арэль тихо присвистнул. Тогда понятно, почему посреди зала устанавливают специальный алтарь. Крэйн не может официально взять Ленарду в супруги — у него уже есть жена. Но и статус простой наложницы не подходит для дочери-наследницы, за спиной которой пусть небольшой, но вполне себе крепкий клан. И князь решил возобновить обычай алтарного ложа, когда женщину делали своей по праву силы, нарекая второй супругой. Такой брак уже почти не практиковался в мире. Но видимо Крэйн решил укрепить свои шаткие позиции: князя до сих пор многие считали узурпатором. И тогда понятно, почему всех согнали в эту залу — подобное творится в присутствии всей семьи и старейшин, чтобы было как можно больше свидетелей свершившемуся. Сам юноша, как ни крути, но тоже считается принадлежащим к семье князя.
Вспомнив зареванную Защищающую в ромашковом венке Выбора, юноша едва не выругался. Какой бы Ленарда ни была, но никто не смеет столь унизительно поступать с ней! А все вокруг еще шепчутся о каком-то Выборе…
Да эта несчастная девчонка всего лишь жертва амбиций для своего окружения и Крэйна!
Юноша тяжело вздохнул. Учитель рассказывал ему, какими были ночи Выбора раньше. И какой смысл они несли для кланов и многочисленных оборотней, в них проживающих.
В такие ночи Защищающие, Хранящие и Дарующие выбирали себе Пару.
Когда на всю жизнь, а когда просто, чтобы весело провести время или проверить себя в совместной жизни. Юноши, девушки и даже зрелые, умудренные долгой жизнью оборотни полуобнаженными танцевали вокруг высоких костров, сложенных из смолистых поленьев. Смеялись, пели, создавая волшебную мелодию чистыми голосами и вплетающимися в них тонким звоном золотых, серебряных и медных украшений. В пряной темноте ночи рассыпалось дробное стаккато кастаньет, взлетали юбки и накидки танцующих, подсвеченные огнем, а вокруг толпились Защищающие, но никто из них не смел к чему-то силой принуждать Дарующих и Хранящих.
Варос рассказывал, что вино в такие ночи не приветствовалось, только легкие травяные и ягодные взвары. Все и так без вина были пьяными от ощущения таинственности праздника, чувства приобщения к самим богам. Зато жареного мяса было сколько угодно — надо же было подкрепить силы перед самым главным!
В ту пору родители сами приводили своих детей, еще не ставших совершеннолетними, но уже вошедших в пору созревания. Для Защищающих было честью, если их просили провести новеньких через их первую течку, сделав это как можно бережнее и осторожнее. Дети, рожденные после таких ночей, считались благословением богов и обычно оставались в клане Дарующего или посвящались богам, воспитываясь в холе и заботе как будущие жрецы. Но частенько бывало, что после праздника их родители начинали жить общей семьей. Так некогда случилось и с юной Сомианной, встретившей в одну из таких ночей красивого волка с Западного материка: Дирис приплыл на Большой остров в поисках личного счастья. И нашел его. Как и свою смерть…
Шум в зале внезапно стих как по приказу. И Арэль осмелился осторожно выглянуть из своего укрытия — ловить на себе ненавидящие взгляды гаремников или похотливые охраны, юноша не желал. А наемникам Крэйна все равно кого трахать, лишь бы было куда совать свои члены.
Подле алтарного ложа стоял Крэйн Аран Валларэс собственной персоной. Как всегда надменный, с жестким прищуром суженных серо-зеленых глаз. В темно-русых волосах, отливающих заметной рыжиной, светился обруч-корона, изукрашенный крупными изумрудами. Загорелое лицо князя рассекали многочисленные шрамы, тонкие, но не поддающиеся даже регенерации оборотней. Могучее тело, перевитое жгутами мышц, едва не рвало шелк парадных одеяний. Рядом с Арэлем с восторженным стоном пускали слюни два гаремника, шепотом делясь друг с другом подробностями жарких ночей. Юноша скривился — кому может нравиться, когда в тебя суют толстенный сучок?! Бедная Ленарда…
За алтарным ложем полукругом выстроились те, кто обязан был подтвердить свершение таинства — сторонники князя и немногие выжившие старейшины Изумрудных волков… те, что предпочли склониться пред силой нового вожака, сохранив тем самым жизни и себе и своим семьям. Арэль разглядел как всегда самодовольного красавчика Алистара, игриво стреляющего глазами в толпу млеющих наложников, хмурого жреца Бринела, рядом с которым маячила перекошенная рожа Суринэля. Все-таки выжил, гад! За спинами верхушки клана высились Кэрин с Норниллем, как телохранители князя.
Крэйн, заложив руки за спину, безмятежно смотрел перед собой. Он даже не пошевелился, когда по проходу между свидетелями к нему заскользила трогательно беззащитная фигурка Ленарды. В простом белом платье, больше напоминающем накидку, девушка ничем не напоминала Защищающую. Венок на голове все из тех же наивных ромашек только добавлял ее облику светлой хрупкости.
Шаг… Остановка… Еще один шаг…
Церемониально медленно… выверено… ни одного лишнего движения…
Арэль чувствовал, как холодеют его скулы — это действие завораживало как танец гадюки… как и полная тишина вокруг… ни шороха, ни звука. Лишь запах все усиливающейся похоти, предвкушения и страха…
И замершая белая фигурка у алтарного ложа, застланного алым полотном.
Алым как кровь… как сама страсть… как огонь, гуляющий по жилам.
Вперед выдвинулся Бринел, на правах жреца Темной Волчицы встречая новобрачную.
— На колени! — Громогласно приказал он девушке. Та, чуть помедлив, с явной неохотой опустилась на край алтарного ложа рядом с чуть посторонившимся Крэйном. Жрец тем временем поднес князю серебряную чашу с ключевой водой.
— Крэйн Аран Валларэс, — жрец поклонился вожаку. — Принимаешь ли ты эту женщину под свою руку?
— Принимаю, — лениво отозвался Крэйн, касаясь чаши самыми кончиками пальцев. И Арэль услышал вздох облегчения, вырвавшийся из груди стоявшего неподалеку воина со знаками Скалистого клана на одежде — видимо маленькому роду и в самом деле нужна была помощь северного соседа.
— Ленарда Оливиэнелла Лизиэль, принимаешь ли ты власть этого мужчины над собой?
— Принимаю, — чуть ли не сквозь зубы процедила волчица, мигом разрушая образ хрупкой жертвы.
— Согласна ли ты отдать своему повелителю и тело, и душу, и сердце? — Продолжал вопрошать жрец.
— Согласна, — Ленарда гневно оглянулась через плечо, и яростный блеск темно-голубых глаз волчицы заставил зрителей отшатнуться. У гаремников, пришедших посмотреть на унижение будущей соперницы, мигом пропало желание связываться с этой красоткой.