Надломленные. Хроники пикирующей Цивилизации
– Но отчего же так?
– Все очень просто на самом деле. До какого-то момента ты двигаешься к своей цели, развиваешь собственное дело, зарабатываешь деньги. А потом незаметно для себя переходишь черту, после которой перестаешь быть в полной мере человеком.
– Как это? – еще больше удивился психолог. – Кем же вы становитесь?
– Функцией, приложением к банковскому счету, от которого зависит множество людей. Иногда это сотни, а бывает, что и миллионы.
– Ну прям уж миллионы, – не поверил Аркадий.
– А вы представьте себе гипотетическую ситуацию, в которой у Стива Джобса (да будет земля ему пухом!) не было бы партнеров по бизнесу.
– Как это?
– Это так, что, например, он бы был единственным владельцем своего надкушенного яблока.
– И что?
– А то, что после его смерти, скорее всего, империя перешла бы к наследникам, которые не так сильно интегрированы в бизнес, как друзья. Например, дочка у него вообще писательница, ей все эти интегральные микросхемы должны быть не сильно интересны. Соответственно, начались бы бурления среди топ-менеджмента, дрязги, перетягивания каната. В таких условиях бизнес, как правило, начинает чувствовать себя плохо. А при самых плохих раскладах даже разоряется.
– Ну и что? Насколько я понимаю, даже с самыми крупными корпорациями иногда такое происходит. Lehman Brothers, например, или Enron существовали больше века, а потом внезапно завершили свое существование. При живых акционерах, кстати.
– Именно! – Глеб заулыбался во все лицо. – Вы сами сейчас ответили за меня фактически. Крах семьи Лемонов привел к жесточайшему экономическому кризису планетарного масштаба. И мы, кстати, до сих пор из него не вышли. Хотя бы потому, что, залив экономику деньгами, финансовые службы США нарастили такой долг, что он нам всем еще аукнется. Помяните мое слово. Это только вопрос времени. С Enron было полегче, но тоже – десятки тысяч людей лишились работы и денег. Так вот, если бы нечто подобное произошло с Apple в нашей гипотетической ситуации, то также бы оказались задеты миллионы, если не миллиарды людей. Ведь помимо самих устройств, которые продает эта корпорация, есть еще и инфраструктура – iCloud, – облака, где очень многие хранят свои данные. А есть безумцы, которые даже не делают копий. Только представьте себе, что может быть, если вдруг это в один миг исчезнет. А это на самом деле не такой уж маловероятный сценарий.
– Да уж, – теперь пришла очередь задуматься психологу.
– Вот. А для того чтобы такие сценарии исключить, в крупных корпорациях продумывают риски и стараются по максимуму их исключить. Благополучие и здоровье владельца – один из рисков. Поэтому в какой-то момент важные люди начинают обрастать охранниками (двое, кстати, болтаются у вас перед дверью), водителями, помощниками, прислугой. Некоторые – еще и ненужными им любовницами, если в их бизнес-среде это нужно для статуса. Вы можете себе представить, какое количество людей ежедневно таскается за каким-нибудь миллионером средней руки? Это ужас какой-то! А если ты миллиардер, то вообще пиши пропало.
– Ладно вам, Глеб, не кокетничайте, – не поверил в искренность клиента Аркадий. – Миллиарды хотели бы оказаться на месте этих «несчастных».
– Вот и вы не верите, а между тем это действительно так, – очень печально сказал участник списка Forbes. – Кому-то, может быть, и удается этого всего избежать. Но не думаю, что много таких счастливчиков. Нет, большинство из нас уже давно не люди со своими желаниями и эмоциями, а функции, за которыми приглядывают, чтобы они двигались в правильном направлении. И вы не представляете себя, насколько иногда это бывает отвратительно и ужасно.
И чем выше уровень, тем хуже. Потому что тебя перестают окружать друзья, то есть равные. Вместо них появляется свита. А ее основная задача – угадывать любое твое желание и поддакивать, чтобы у тебя всегда была иллюзия, что все хорошо. Только при этом условии свита сможет находиться с тобой очень долго и пользоваться твоими деньгами. Но как человек ты ее не интересуешь. Ей наплевать. И она с тобой ровно до тех пор, пока не замаячит что-то поинтереснее на горизонте.
– Зачем же вы их держите, если все это понимаете? – в который раз за сегодня от души удивился Кузнецов.
– А у меня есть выбор? Одному невозможно решать миллион задач, которые ежедневно валятся на мою несчастную голову. Кто-то должен помогать. Не будет одной свиты, будет другая. Это такая же часть моей функции, как участие в разного рода малоинтересных мероприятиях и всего остального, что подразумевает владение крупной корпорацией. Я заложник всего этого. И ситуация меня бесит. Но, например, для того, чтобы выстрелить себе в голову из дробовика, я слишком жидок. Хотя иногда так и подмывает.
– Побойтесь Бога, Глеб! – очень серьезно взглянув на клиента, сказал Кузнецов. – Даже тень этой мысли не должна вас касаться.
После этого психолог достал из ящика заветный метроном и установил его на столе напротив миллионера.
– Очень хорошо все-таки, что вас ко мне направили. Не люблю такое говорить, не сделав свою работу, но для вас сделаю исключение…
– Это потому что я миллионер?
– Нет! – улыбнувшись, но резко сказал Аркадий. – Потому что человек вы хороший. И вы мне нравитесь. – После этих слов психолог запустил прибор. – Поэтому вас я починю обязательно! Давайте начнем с простого…
И Кузнецов, предварительно поведав Глебу о том, что его ждет, приступил к привычному ритуалу гипноза. Он знал, что в случае с миллионером все будет хорошо. Ну и, чего греха таить, лелеял надежду со временем стать частью свиты. Важной частью.
Сны о чем-то большем
К сожалению, с бизнесменом пришлось повозиться. Видимо, привычка критично относиться к любой информации сделала свое паскудное дело, и Глеб все никак не хотел входить в потустороннее состояние. Но, как уже говорилось выше, Кузнецов не зря ел свой хлеб. Повозившись, он все ж таки прогнал сознание клиента через очистительную процедуру, слегка увеличив даже время пребывания в небытии, чтобы закрепить эффект. После ухода миллионера и его охраны, подозрительно зыркнувшей на психолога, Аркадий остался наедине с легкой усталостью, всегда сопровождавшей его в моменты тяжелых случаев.
За окном продолжал лить противный мерзкий дождик из тех, что кажутся незначительными, но, если поверить в это, обмануться очень легко. А в качестве расплаты получить полностью мокрые ноги или даже подкладку верхней одежды. Кузнецов был уже немолод, чтобы недооценить последствия и, поддавшись искушению, нырнуть в холодную водную стихию, добежать до кафе и позавтракать второй раз, попутно убив время до визита следующего клиента, которым, кстати, должен был быть уже известный нам отец Серафим. Нет, нет и нет. Слабая мысль абстрагироваться от «летнего» дождика и рвануть в пампасы была убита психологом в зародыше.
Аркадий распластался в кресле для посетителей и полез в телефон. Однако повестка дня не отличалась разнообразием: все те же, что и всю последнюю неделю, месяцы, годы, проклятия в адрес мерзкой погоды, невыносимых условий бытия и властей, запрещающих расшатывать режим в той манере, которая бы приносила наибольшее удовлетворение гражданам с активной гражданской позицией. Даже котики и салаты куда-то пропали. Тоска… Психолог и не заметил, как уснул.
Обычно он никогда не ощущал своих сновидений. Но в этот раз объятия Морфея были настолько осязаемыми, что Кузнецов не поручился бы по пробуждении, какая из реальностей была более настоящей. Во сне ему было необычайно хорошо. В нем Аркадий переживал свой будущий отпуск в глухой деревеньке на Сицилии, вдали от крупных городов, в спокойной бухте с доминантой красивейшего собора на замшелых горах, помнящих и финикийцев, и древних греков, и римлян, а может быть, даже людей палеолита. И за все эти века и тысячелетия остающихся такими же зелеными и спокойными – немыми созерцателями бирюзы Тирренского моря и одиноких вулканов, сиротливо торчащих из водной стихии в ясные дни, а в не очень ясные скрывающихся за пеленой белых облаков, в смешной попытке раствориться в них без следа. Кузнецову снилось, что он только что вылез из теплой воды в приятное августовское пекло, сдабриваемое робким, но от этого не менее морским ветерком. Покинуть зыбкую стихию было даже приятно, потому что, приглядывая за дорвавшимися до моря мальчишками, ему пришлось проторчать в ней почти два часа, чтобы одновременно успокоить в себе гиперответственного родителя и вволю наиграться с детьми и, как следствие, успеть подмерзнуть. Но это было сущим пустяком. Потому что солнце в сочетании с аперолем не дает задумываться о бытовых мелочах. Оно провоцирует впитывать в себя счастье и источать его наружу.
