Помощница капитана (СИ)
Орлов наконец преодолел разделявшее их расстояние и опустил руки на плечи Ксении.
Та вздрогнула и торопливо обернулась, но, заметив его, моментально успокоилась и, чуть откинувшись назад, снова стала смотреть на горы перед собой.
— Простите, капитан. Я… я идиотка. Я очень вас подвела?
— Вам нужно разобраться в местном этикете. Но не расстраивайтесь слишком сильно — я тоже толком его не понимаю.
— Они, должно быть, приняли меня за служанку.
— Если так, то нам нужно будет объяснить им, что вы не служанка. Но это потом.
Орлов чуть опустил голову и вдохнул неожиданно свежий и чуть дурманящий запах её волос. Сейчас — как никогда — ему захотелось остаться с Ксенией вдвоём и наконец-то взять её. Орлов живо представил белоснежные бёдра, раскрывающиеся перед ним как цветок. Стройное и гибкое, но наполненное живой молодой силой тело. Тяжело вздымающуюся грудь и розовые крапинки сосков. Или они были белыми? — Орлов не знал.
На этой мысли он качнул головой, заставляя себя подумать о чём-то другом.
— Вам нравится этот вид? — спросил он.
— Да, очень, — Ксения поймала лежащую на плече ладонь и накрыла своей рукой. — Может быть, сделаете в занятиях небольшой перерыв? Хотя бы на один день и…
Ксения испуганно замолкла.
— Хорошо, — сказал после недолгой паузы Орлов, — мы съездим туда.
ГЛАВА 17
Свита, сопровождавшая их к горам, была в два раза больше той, что выделялась обычно для прогулок по городу Ксении. Она состояла из шести одетых в короткие туники воинов с мечами и луками за спиной. Волосы их, как и большинства Сина, не принадлежавших к императорской семье, были стянуты простым узлом. Ещё двое воинов в длинных стёганых халатах были выделены, чтобы ими руководить — и оставалось только гадать, кого от кого они призваны охранять: Сина от ромеев или наоборот.
Собственную свиту ромеев, состоявшую из двенадцати Крылатых, опустившихся на планету вместе с капитаном и его помощницей, практически не выпускали из дворца.
Выдали им сины и двух коней — непривычно низкорослых, хотя, как уверяли их проводники, выносливых и резвых. Бурые спины их покрывали жёлтые сёдла, украшенные золотом и серебром.
Один из двух командиров был к тому времени Ксении хорошо знаком — он сопровождал её повсюду, и звали его Вей. Он был немногим старше Ксении на вид, и хотя, в силу особенностей Сина, был не слишком высок, резкие черты его и пристальный взгляд создавали впечатление, что он ставит себя несколько выше Ксении. Вей никогда не давал об этом знать. Напротив, всегда был вежлив до скрежета в зубах и обходителен настолько, как будто Ксения была опасно хрупким цветком, который ему приказали охранять. И всё же тень превосходства никогда не покидала его глаз.
Другого командира звали Канг. Он обычно оставался охранять гостевой дворец, откуда почти что не выбирался Орлов. И то, что они с Веем совсем иначе смотрят на Орлова, трудно было не понять. Во взглядах синов, обращённых к графу, светилось опасливое удивление и готовность в любую секунду выхватить клинок.
Ксения — хоть ей и было обидно от того, что она здесь угрозы явно никому не внушала — всё же гордилась тем, что эти высокомерные иномирцы так смотрят на её капитана. Она и сама будто бы прикасалась к неумолимой молчаливой силе, исходившей от него. И всю дорогу, пока они добирались до гор, невольно поглядывала на графа и улыбалась.
Орлов, кажется, замечал этот взгляд. Он ничего не отвечал и не запрещал, но взгляд его становился немного светлее — или, по крайней мере, так хотелось думать Ксении.
Ксения окончательно растворилась в ощущении полёта, ожившего сна, когда увидела вблизи те самые Алмазные горы, о которых до тех пор только слухи доходили из Альбиона. Конечно, они вовсе не состояли из алмазов целиком.
Горы представляли собой живописнейшее скопление острых вершин и гребней абсолютно невероятного вида. Склоны их прорезали извилистые расщелины с отвесными стенами, по которым неслись быстрые речки с прохладной чистой водой. Из страничных ущелий все эти потоки падали в долины дюжинами искрящихся водопадов. Берега и склоны заросли чащами пихт и вязов, ясеней, клёна и тиса. По самим деревьям ползли вверх, словно лианы, лозы дикого винограда.
Над путниками почти что всю дорогу светило солнце, и гребни утесов, каменистые бурлящие потоки и водопады в расселинах переливались всеми цветами радуги в его лучах. Наступал сентябрь, едва успел закончиться сезон дождей, и до крон деревьев докоснулась кисть осени, нанося мазки по зелени елей и лиственниц всех оттенков жёлтого и красного цветов.
Сказочные очертания хребтов, сверкающая вода потоков и многоцветье осенней палитры леса создавала ощущение ожившего праздника, и Ксения улыбалась, а рука её невольно тянулась к руке Орлова, едущего рядом — и тут же отдёргивалась, когда она вспоминала, что рядом с ней капитан.
За последние недели Орлов стал куда ближе ей, чем Ксения могла ожидать. Они проводили вместе целые дни и говорили, как казалось Ксении, обо всём — хотя, если бы она не была столь счастлива, могла бы заметить, что говорит, по большей части, только она. Орлов по-прежнему не рассказывал о себе ничего.
Низина реки, до которой они добрались ближе к середине дня, проходила между отвесных скал и называлась Джелончихьо. Окружающие ее стены местами были похожи на покрытый лаком ров, по которому можно было идти, только внимательно передвигаясь по вырубленной в скале лестнице, вцепившись в перила. Порой расселина становилась совсем узкой, и ее вертикальные стены нависали как бескрайняя крепость над путниками.
По всей низине лежали огромные обломки скал, когда-то занесенные ледниками, и, протискиваясь между ними, кристально чистым каскадом лился поток реки Джелончихьо.
Вода ее сверкала и искрилась в водоворотах — то замедляясь у мысов, то вдруг разгоняясь и становясь ярко-зелёной. В верхней части низины виднелась котловина, покрытая льдом, откуда река срывалась вниз гигантским водопадом. Ниже по течению поток реки образовывал вереницу из девяти озёр, соединённых между собой новыми водопадами, правда, не такими высокими, как верхний, и путники направили коней туда. Вей обещал, что там, у одного из обрывов, они сделают привал.
На скалах, окруживших путников со всех сторон, столетия назад были высечены колоссальные изображения богов, крылатых драконов, львов и фантастических птиц.
Наконец скалы расступились, и они оказались на небольшом каменном обрыве, поросшем зеленью.
Вей переглянулся с Кангом и, когда тот кивнул, сказал:
— Здесь.
Сины принялись устраивать привал. Орлов стоял, глядя на раскинувшийся с обрыва вид. Ксения хотела было подойти к нему, но не решилась — и вместо этого побрела прочь, обследовать зубцы и расщелины Алмазных гор.
Уже через несколько минут она набрела на уединённую поляну среди обступивших деревьев — огромную, ровную и блестящую, словно покрытый лаком стол. Посреди её вздымалась вверх одинокая скала.
Ясень, береза и пихта, можжевельник и абрикос, тис и бук, бамбук и кедровый стланик создавали здесь необыкновенную смесь различных силуэтов и расцветок растительного мира. Следы зверей отпечатывались в рыхлой земле, рысь и олень пробегали здесь, а проводники говорили, что в лесах водятся и тигры, и извиваются по траве огромные полозы.
Ксения долго стояла перед скалой, вдыхая пронзительно свежий горный воздух, напоённый ароматами диких трав, а потом снова двинулась в путь.
Выбралась на новый карниз и замерла, глядя в пропасть, раскинувшуюся перед ней.
В окружении волшебных картин звенящих водопадных каскадов, взбираясь на перевалы и цепи холмов, передвигаясь по причудливому сплетению бамбуковых мостиков по глубоким темным каньонам струились искрящимися водопадами речки и ручейки.
А дальше, в долине между скал, на берегу огромного озера, перечёркнутого двумя дамбами, раскинулись остатки старинного города. Дворы его поросли диким кустарником, а стены домов — мхом. И всё же на улицах, некогда широких, а теперь покрытых травой, всё ещё можно было разглядеть людей.