Учиться, влюбиться... убиться?

Вот, окончим Универ…. Кое-что мы уже договорились применять на выпускном вечере. И сбежать наутро, пока магистры не оправятся.
Элвары, не валяя дурака, рассаживались вокруг костра. Причем очень интересно. Сами понимаете, вокруг костра, пусть и диаметром в метр, широко не посидишь. Но все равно — два элвара расселись по обе руки от своего короля, а один устроился за его спиной. С первого взгляда казалось, что элвар про-сто устал и задремал. Со второго — тоже. Но я видела, как эта неподвижность взрывается мгновенным каскадом смертоносных ударов. Тёрн мог за секунду ударить два раза. Да, дикий предел скорости, но ему бы это удалось. Ударить, вытащить клинок, всадить его еще раз и еще раз вытащить. Он мне од-нажды показал это на манекене. И пусть он — самая совершенная на данный миг боевая машина! Но один удар в секунду — это тоже круто. Особенно для меня. Когда Тёрн пытался чему-то меня научить — вся его охрана покатывалась со смеху. По-моему это их со мной и примирило. Особенно то, как я при-вязываю меч к руке. Один раз Реллон спросил — я буду так же готовиться к битве? В тот день я специ-ально для него не привязывала меч. И даже не целилась! Честно! И все равно едва не испортила ему прическу. Бедняга вовремя нырнул за дерево. А сидящему рядом с ним телохранителю здорово приле-тело рукоятью по плечу. Но обиделся он на Реллона, а не на меня. И справедливо! Предупреждали ведь! Тёрн у меня как-то спрашивал — не смущает ли меня смех стражи? Мы могли бы проводить тре-нировки отдельно…
Я отказалась. Смущает? Да смейтесь! Смейтесь на здоровье! И недооценивайте! А я, хоть и смешная, но с помощью магии выверну любого из вас наизнанку. И это не метафора. Я действительно составила такое заклинание. Но надеялась, что ни на ком его применять не придется. Страшно.
В итоге у костра оказались целых три группировки. Первая — Тёрн и телохранители. Вторая — Дайр и Азэлли. Вампирша свернулась компактным клубочком — и залезла Дайру под локоть. Хотя при необхо-димости могла оторвать этот локоть вместе с рукой, как кусок сахарной ваты. Я даже позавидовала. В хорошем смысле. Я всегда завидую только по-хорошему. Белой завистью. Да, в этом мире даже выра-жения такие есть. Черная зависть — и белая зависть. Черная зависть — это когда: ' ну почему у не-го это есть, а у меня нету!? Хочу! И получу, даже если по трупам пойти придется! А тебя, гада, растоп-чу, чтобы у тебя больше этого не было!'
Белая зависть проще: ' Как же у тебя хорошо все выходит! Завидую я тебе, приятель! Будь счаст-лив!'
В первом случае — кислота, разъедающая мозг. Во втором — теплое пожелание удачи.
Я завидовала как раз белой завистью. И очень хотелось, чтобы человек, которого я полюблю, отно-сился ко мне так же. Мне почему-то казалось, что после окончания Универа Дайр сделает Азэлли пред-ложение. Если и не души плюс весь остальной организм, то хотя бы постранствовать вместе. Надеюсь, она согласится. Они хорошая пара.
Третью группу составляли мы с Лютиком, сражающиеся в трехмерные крестики — нолики. Поле брали по восемь клеток, заполнить надо было четыре. Особенную остроту развлечению придавало то, что запомнить все значки не удавалось. Поэтому приходилось следить за партнером, чтобы он чего другого в соседнюю часть поля не вписал. Хорошая магическая разминка получалась.
Лютик выиграл, потому что я зевнула.
— Невнимательность — вот что делает из тебя лопуха, — произнес он, развеивая остатки заклинания.
— Женщине простительна милая маленькая рассеянность, — парировала я.
— Ты не женщина, ты будущий маг.
— А вот за это ты мне ответишь!
— Вах, баюс, баюс…
— А парочки тараканов в спальном мешке?
— Ты этого не сделаешь, — уверенно заявил Тёрн.
— Это еще почему!? — возмутилась я.
— Потому что ты их сама терпеть не можешь. И к тому же ужасно замерзла. Иди сюда.
Элвар похлопал по расстеленному на земле одеялу рядом с собой.
Несколько секунд я колебалась. Потом с сожалением покачала головой.
— Нет, ребята. Вы тут расслабляйтесь без меня, а я пойду спать. Устала, как собака Баскервилей.
— Как хочешь, — Тёрн улыбнулся мне с пониманием. Еще бы! Он-то лучше всех знал, как я провела этот день!
Я улыбнулась в ответ и отправилась в палатку. Устала — просто дышать не хочется. Здесь обычно так говорят, когда выматываются до предела.
Так что натянула я те самые шерстяные панталоны (радикального черного цвета, на попе стараниями Лорри вышит тот же череп над скрещенными костями), безрукавку (у нее та же самая вышивка была на груди), носки (кто в палатке ночевал — поймет) и завалилась спать. И сразу же отключилась.
Пробуждение было… интересным. То есть для кого-то было бы приятно проснуться в объятиях сим-патичного элвара, особенно когда пошла 'элварская мода'. Мне тоже было приятно. Но я наивно полагала, что буду делить палатку с Азэлли. И обнимающий меня Тёрн явился полной неожиданностью. М-да, хорошо, что Кан этого не видит. Потому что лежали мы на одном спальном мешке, крепко обнявшись, укрываясь одеялом, и мое лицо уткнулось элвару чуть ниже ключицы, а он оплел меня руками и ногами, как ребенок — любимого плюшевого мишку.
Пару секунд я даже любовалась им.
А потом решила немного поразвлечься.
— Эт-то еще что такое!? — медленно завелась я, постепенно повышая громкость. Можно было заорать и сразу, но будить воплями даже самого нахального элвара — это жестоко. — Я тут, понимаете ли, сплю, а ко мне в палатку разные ушастые короли забираются!?
Тёрн проснулся на середине второго предложения и глядел на меня со здоровым недоумением разбу-женного человека. Я едва не давилась от смеха, но продолжала.
— И что теперь скажет мировая общественность!? Что подумают соседи!? Что заявят друзья!? Как я покажусь на глаза моему родному факультету самоубийц!?
С каждой фразой мощность голоса нарастала и в палатку уже просунулись три головы — Лютика, Дайра и Реллона. Причем выражения лиц у всех были одинаковыми. Нахально-любопытными.
— Да Лорри меня теперь живьем съест! А Директор жизни не даст!!! — соловьем заливалась я. — Ос-корбили, обманули, опозории-и-илиии!!!!!
Вышло так прочувствованно, что Лютик даже всхлипнул и высморкался в край палатки. За что тут же получил по ушам от Реллона. Я одарила элвара улыбкой и продолжила спектакль!
— Я, вся такая нежная, хрупкая, беззащитная, сплю, а меня тут еще разные элвары обнимают!!!? И еще неизвестно, что между нами ночью-то быыыло!!! Обесчестилиии!!!
Тёрн, наконец, проснулся — и тут же включился в спектакль. Мгновенно! И сделал это весьма ориги-нальным образом. Выпустил меня — до этого я стенала в его объятиях — сами понимаете, силища у элва-ров та еще, не выпустят — так и травой зарастешь, так, что я упала на попу. А сам бухнулся на колени, вцепился руками в идеальную прическу (и как ему удается так хорошо выглядеть даже спросонок? Представляю, что сейчас у меня на голове!) и тоже взвыл, позабыв о своем королевском достоинст-ве.
— И как я мог!!!?? О горе мне, о горе…! Обесчестить и опозорить самую благородную леди во всем Магическом Универе!!!
Краем глаза я заметила, что ребята тихо давятся от смеха. Только Реллон мгновенно сделал каменную морду. Но элварам над королем смеяться и не полагается. Субординация-с! Кстати, Тёрна это ужасно доставало. Он мне признавался, что ему все время хочется что-нибудь выкинуть, чтобы расшевелить эти козьи морды. И, кажется, именно этим он сейчас и занимается. Тем более, что в палатку заглянули и другие элвары.
— Нет мне прощения ни на земле, ни на небесах… — Тёрн попытался вытереть глаза краем одеяла, но я не позволила, вцепившись в него (одеяло, разумеется!), как в спасательный круг. Еще не хватало, что-бы все увидели мое авангардное белье!
— Один лишь способ есть искупить мне свой страшный грех, а заодно вернуть несчастной даме ее честь! Ёлка, выходи за меня замуж!?
Мне резко поплохело и захотелось отъехать в нирвану. От входа послышался стук. Это грохнулись в обморок несчастные телохранители. Лютик и Дайр ловили уехавшие куда-то вниз челюсти. Пришлось воздержаться от общения с подсознанием. Я покачала головой и посмотрела на его величество. Кажет-ся, Тёрн тоже не ожидал такого эффекта.