Миднайт Хилл

Только при выходе из автобуса Мелисса заметила, сколько внимания притягивала их компания. Клэр, обычно дружелюбно здоровающаяся с ней, на этот раз опасливо покосилась. Все ребята в автобусе небрежно толкали ее в проходе, торопясь к выходу, кто-то даже наступал на ноги. Мелиссе очень не хотелось связывать этот факт с ее новой компанией.
Роланд отделился, как только они вошли в школу. Только теперь Мелисса почувствовала себя достаточно смелой, чтобы задать так волнующий ее вопрос.
– Роланд больше не против?
– Он проиграл в голосовании, – только и ответил Ламмерт, артистично подмигнув.
Легкая улыбка играла на лице Мелиссы, пока они переодевались и шли к лестнице. Вдруг лицо Хьюго изменилось, изобразив крайнее отвращение. Он принюхался и оскалился. Оба его спутника взглянули на юношу с недоумением.
– Чувствуете? – снова поведя носом, спросил он. – Жуткий запах?
Мелисса и Ламмерт тут же принюхались, но ответили отрицательно.
– Точно? Ну ладно, может, показалось.
Однако, когда ребята вошли в класс, в нос ударила отвратительная вонь. Резкий запах тухлятины и каких-то химических растворов будто разъедал нос изнутри, забираясь в горло. Тошнота подступила мгновенно. Мелисса замерла на пороге, Хьюго поспешил открыть окно. В пустом кабинете стоял чудовищный смрад. Никого не было. Только на третьей парте среднего ряда лежал целлофановый пакет, наполненный чем-то темным и бесформенным.
Это была ее парта. Парта Мелиссы. Стол был испещрен надписями, содержимое пакета вывалено на парту и на стул. Она глубоко вдохнула там, где воздух казался свежим, поймала на себе взгляд Хьюго и героически зашла в кабинет.
«Уродливая стерва», «заносчивая сука», «умри», «ты здесь никому не нужна». Буквы разгрызали стол чернилами маркера. Злостные, кривые буквы.
Находясь в шаге от стола, Мелисса закашлялась и с отвращением отвернула голову. На глазах проступили слезы. То ли от запаха, то ли от внутренней горечи, то ли от всего вместе.
Ламмерт выронил несколько смачных и красноречивых ругательств, изучая парту.
– Это она сделала, да? – прохрипела Мелисса.
Дыхание сбилось, будто она вот-вот заплачет. На глазах проступила краснота. Хьюго уже дернулся в ее сторону, чтобы утешить, еще не представляя, что хочет сделать – что-то сказать или просто дотронуться – как вдруг Ламмерт, сжав кулаки, яростно рыкнул:
– Мы разберемся с этими ублюдками!
Этот возглас даже немного испугал Мелиссу, и она замерла, подняв взгляд на юношу. В глазах Ламмерта сверкали искры гнева. Он аккуратно, но хватко взял пакет и понес его прочь из класса, будто намеренно топая особенно громко.
Вошел мистер Спарктон, учитель биологии, и увидел Ламмерта с пакетом, издававшим омерзительный запах. Мелисса и раньше замечала, что у мужчины к братьям особая личная неприязнь, в частности к Ламмерту, но сейчас он просто с цепи сорвался.
– Черт возьми, де Лордес, что за дрянь ты притащил в школу?! Ты что, на свалке живешь или в каком-то поганом отстойнике?! У тебя хоть какие-то понятия о здравом смысле в безмозглой голове остались?
– Это не мое!!! – заревел Ламмерт.
– Конечно! Скажи еще, что здесь нашел! Нет в школе мусорщиков кроме тебя, кому бы воспитание позволило сотворить подобное!
Секунда – и содержимое зловонного пакета оказалось у биолога на рубашке. Ламмерт пускал пар из ноздрей, словно бык на корриде. Мелисса и Хьюго не отрывали ошеломленного взгляда от происходящего.
На несколько мгновений в классе повисла тишина, пока, наконец, учитель не пришел в себя после такого невиданного по дерзости поступка.
– Ах ты, грязный… паршивец! Тебе это с рук не сойдет, слышишь?! Ты из этой школы вылетишь быстрее пробки! Работу не найдешь и подохнешь в какой-нибудь канаве от нищеты! Ты ненормальный, дикий, неуправляемый!.. – казалось, что биолог сейчас захлебнется слюной, но это было вовсе не смешно. Было страшно. А еще всех присутствующих переполняла ненависть.
– Да-да, мистер Спарктон, я сама видела, как де Лордес готовил эту отвратительную смесь неподалеку от школы!
 
Этот голос… Ох, сколько бы Мелисса отдала, чтобы хоть сейчас не слышать его.
В дверях стояла Джули-Лу, а из-за ее спины выглядывали любопытные и ошарашенные лица их немногочисленных одноклассников. На ее лице было полное фальши выражение… искренности. Но учитель и так поверил бы ей, потому что староста сказала именно то, что он хотел услышать.
– Ах ты, лживая тварь! – гневно закричал Ламмерт, бросившись на Джули-Лу и жалея лишь, что не может размазать зловонный пакет еще и по ней.
За один момент Ламмерт преодолел расстояние, отделявшее его от Джули-Лу. Он бы вцепился ей в горло, если бы мистер Спарктон его вовремя не поймал. Учитель заломил ему руки за спину, но в юношу словно вселился демон. Он вырывался с такой силой и яростью, что староста даже в страхе отступила на пару шагов назад. В кабинете стоял хаос. Мистер Спарктон без устали придумывал новые угрозы Ламмерту, если тот сейчас же не успокоится, гневаясь на ученика, как только позволяли цензурные выражения. Ламмерт же на слова не скупился. Брыкаясь в тисках учителя, он громко бранился на Джули-Лу и мистера Спарктона так, что из приличных слов оставались только местоимения. Староста же, осмелев, продолжила клеветать на юношу, подливая масла в огонь.
Мелиссе с каждой секундой от происходящего становилось все сквернее. Она уткнулась взглядом в испорченную парту. «Ты здесь никому не нужна».
Наконец в кабинете с отвратительным запахом атмосфера накалилась до предела. Мелиссе стало казаться, что пространство вибрирует, словно класс был вагоном, который сдвинулся с места.
Хьюго вдруг сорвался и бросился к Ламмерту. Он схватил брата за подбородок и резко повернул к себе.
– Остановись, – сквозь зубы произнес он. – Что ты творишь…
Ламмерт ослабил хватку. Мелисса подняла огромные влажные глаза от парты. Ее подбородок отчаянно дрожал. Ламмерт поник. Взгляд остекленел, рот распахнулся, а все тело стало ватным. Он перестал сопротивляться и еле стоял на ногах. Спарктон выволок его из класса.
Мелисса сидела на соседней парте, прерывисто заглатывая воздух, окруженная толпой любопытных школьников, сбежавшихся на крики.
Хьюго же метался между тем, чтобы последовать за братом и тем, чтобы утешить Мелиссу. Положив тяжелую горячую ладонь ей на плечо, он бормотал невнятные слова утешения, решив, что Ламмерт его поймет.
IV 
Октябрь, 1898
Солнце подходило к зениту, а Дороти еще не покинула постель. Моника принесла ей ведро и села с сочувствующим взглядом подле на пуф. Они так и не смогли найти общий язык с тех самых пор, как четыре года назад Альфред привел невесту в графское поместье. Однако сейчас Дороти впервые нужен был ее совет. Она не хотела никого беспокоить своим недомоганием прежде, полагая, что оно вызвано переживаниями о муже. Но сейчас прохлада железного ведра в ладонях напомнила, что о себе тоже надо заботиться.
– Может, вы беременны? – озвучила ее тревогу Моника.
Дороти глубоко дышала над ведром, стремясь подавить подступающую тошноту. Прежде ее обрадовала бы эта мысль. Роду нужен был наследник, которого ждал чуть ли не весь город. Разговоры о юном де Лордесе так или иначе подкрадывались на каждом приеме и бале. Дороти знала, что из-за их бездетности уже который год над ними подшучивали как близкие друзья, так и обычные горожане. Она была бы счастлива сбросить с себя бремя прокаженности и неполноценности. Если бы ее муж не сошел с ума.
– Пошли за лекарем, Моника.
Экономка встала и кивнула.
– Прислать к вам какую-нибудь девку, чтобы приглядывала?
– Будь добра.
Дверь закрылась, оставив Дороти наедине с тревогами. Ее бабушка была умалишенной, так что она не понаслышке знала о том, каким грузом становятся сумасшедшие родственники. Так она и познакомилась с Полом Гастом. Он был ассистентом доктора. Совсем юный очаровательный студент и она, улыбающаяся девочка, часто пересекались в коридорах лечебницы и небольшой уютной гостиной особняка семьи Милт, где Дороти играла ему на фортепиано «К Элизе». Она знала, что Пол – хороший человек, что ему можно доверять. Она пообещала ему большие деньги. Он обязан вылечить ее мужа, особенно сейчас, когда в их семье возможно пополнение. Дороти не рассчитывала, что выгодное замужество на главном женихе Миднайт Хилла может обернуться для нее пожизненным адом. Этого не случится.