Улей. Книга 2 (СИ)
Едкий дымный запах проникает в легкие, вызывая удушливый кашель. Глаза разъедают слезы. Прикрыв рукой дыхательные пути, пчелка раскручивает хлыст над головой и лупит им во все стороны. Если ловушки рядом, они должны сработать. Впереди, в трех метрах от нее, из пола вырывается синее пламя и, достигнув потолка, постепенно угасает.
Дышать становится совсем невыносимо. Дым, запах гари, духота. Головокружение, отдышка, бешенный пульс. Кая наносит еще один удар плетью, вызывая голубое пламя. Когда его интенсивность начинает сходить на «нет», пчелка с разбегу перескакивает через затухающий огонь и, слегка подпалив подол платья, едва не врезается в Сибиллу. К счастью, она успевает вовремя отпрянуть, не коснувшись свирепо скалящего огненного ангела.
Гадать, кто перед ней — настоящая Сибилла или восковая фигура — времени нет. За спиной в любой момент может снова вспыхнуть огонь и поджарить не только платье, но и легко воспламеняющиеся крылья.
Проскользнув мимо не подающей признаков активности Сибиллы , Кая дожидается, когда в проходе снова появится пламя и ударом хлыста толкает туда рыжую пчелку. Она вспыхивает так быстро и ярко, как может гореть только огненный ангел…, созданный из воска.
Облегчено выдохнув, Кая бросает беглый взгляд на голограмму с обратными отсчетом, перемещающуюся следом за ней. Со старта прошло три минуты. Черт, всего три! А она уже выжата, как лимон. Вся в копоти, саже, взмокшая от пота.
Проверив проход на очередном повороте, Кая без первичного ужаса, а скорее, с маниакальным любопытством, смотрит на спустившийся сверху и раскачивающийся словно маятник огромный молот, который, судя по ритмичной скорости движений, останавливаться не собирается.
Молот раскачивается не поперек, как лезвия первой ловушки, и не снизу-вверх, как во втором случае, а вдоль, увеличивая радиус с каждым размахом. Обойти его можно, если плотно прижаться спиной к стене, но где гарантия, что механизм движения молота не сместится в ее сторону, раздавив о чертово стекло словно муху. Пардон, словно пчелу.
Расстояния между полом и раскачивающейся массивной частью молота вполне достаточно, чтобы проползти под ним на животе. Крылья, конечно, может переломать и сорвать, но и черт с ними. У нее к ним изначально душа не легла, поэтому и горевать не о чем. Будет гораздо хуже, если молот опустится ниже и превратит ее саму в отбивную.
Пока она в сомнении топчется на месте, не решаясь использовать ни тот, ни другой способ обхода смертельного маятника, еще одна драгоценная минута улетает впустую.
Выдохнув, Кая решается на риск, рассудительно подумав, что Кроносу крайне невыгодно убивать ее сейчас, и прижавшись лопатками, точнее крыльями к стене, медленно, шаг, за шагом продвигается к условно безопасному участку.
Когда раскачивавшийся молот остается на два метра позади, она позволяет себе расслабить плечи. Оторвавшись от стены, пчелка сгибается пополам и хватает ртом вожделенный воздух.
На передышку не дольше пяти секунд, и снова краткий обзор доступной территории. Свет в этой части коридора ощутимо приглушен, видимость не нулевая, но крайне дерьмовая. При таком освещении мать родную не узнаешь, не говоря уже об игре «найди десять отличий».
Увидев внезапно вынырнувшие из темноты три неподвижные фигуры, стоящие друг за другом, Кая внутренне собирается. Предварительно пройдясь кнутом по полу и стенам, пчелка смело направляется навстречу к новому испытанию.
До первой восковой копии шагов десять; в запасе чуть больше пяти минут. Должна успеть. Обязана
Глава 12.2
Сократив расстояние до пары метров, Кая останавливается перед первой фигурой. Это мужчина, молодой, светловолосый, мускулистый, высокий, широкоплечий, почти полостью закрывающий собой находящихся за его спиной. Одет просто и строго: черные брюки и такого же цвета рубашка с длинными рукавами.
Кая уверена, что никогда раньше не видела этого парня. Смазливое лицо, длинные пушистые ресницы, полные губы, ямочка на подбородке, серо-зеленые глубоко посаженные глаза. Скудное освещение не дает возможности рассмотреть парня во всех подробностях, и как следствие, подключается воображение, дорисовывая недостающие детали. Ей начинает казаться, что парень дышит, едва заметно шевелит губами и даже моргает. От него ощущается тепло и энергия живого человека, но если она ошибется, то ей придется сразиться с этим верзилой за возможность пройти дальше.
Боже, это невозможно. У нее всего пять минут …
— Мне жаль… но я тоже хочу выбраться отсюда живой, — тихо шепчет Кая и, замахнувшись, попадает прямиком по шее парня.
Хлесткая плеть закручивается, стягиваясь тугой петлей на его горле. Ее пронзает ужас, когда фигура оживает и начинает шевелиться. Не позволив себе ни секунды промедления, Кая со всей силы дергает хлыст на себя, затягивая удавку туже. Выпучив глаза, трутень хрипит, хватается за плеть, пытаясь разорвать кожаную петлю, но чем больше он дергается, тем стремительнее теряет силы.
У него было бы больше шансов, если бы он набросился на Каю, и попытался вырвать из ее рук плеть. Но трутень или растерялся, или неопытный новичок, или причина кроется в чем-то другом. В любом случае ей повезло, что у него оказались проблемы с реакцией, иначе она была бы уже мертва.
Стиснув зубы, Кая затягивает петлю еще сильнее. Взгляд прикован к стремительно таящим секундам. Обессилев, парень грузно падает на колени. Последний резкий рывок, и трутень заваливается на спину, дергается всем телом и затихает.
Освобождая горло блондина от удавки, Кая не прощупывает его пульс, а смотрит исключительно на часы. Если парень просто в отключке, то вряд ли успеет оклематься до конца этого испытания. О том, что она могла его убить, Кая старается не думать, как вдруг с опозданием до нее доходит, что снова совершила ту же ошибку, что и на первом стриме.
«Трутни не причиняют вред пчелам. Это закон. И он даже работает.»
Но работает ли этот закон на сезонном стриме? Вот в чем вопрос.
Кронос ясно и четко дал понять, что ждет игроков в случае ошибки. Парня жалко, но рисковать было нельзя.
Кая приближается к следующей фигуре, и ее сжавшееся сердце пронзает дикая, чудовищная, невыносимая боль. Этот выбор мог бы стать самым легким… но у нее опускаются руки.
Нет ни капли сомнения в том, что перед ней качественная подделка, талантливо созданная копия, а не оригинал. Потому что Виктор Гейден мертв. Ее отца здесь нет. Только восковая фигура, пугающе сильно похожая на него. Мимические морщинки в уголках глаз, седеющие виски, строгая линия губ, тщательно выбритый волевой подбородок с едва заметной ямочкой, крошечный белесый шрам на брови и даже пара родинок на щеке… Он такой же, почти не изменился.
Какая варварская жестокость. Она не видела отца так много-много лет. Короткие переписки и звонки по закрытым каналам не в счет. Виктор обещал… обещал, что однажды она сможет вернуться домой. И Кая всем сердцем верит, что он сделал для этого все, что мог.
Девушку душат слезы, из горла вырывается сдавленный всхлип, и становится абсолютно плевать на кончающееся время и проклятые правила.
— Я не могу, — отчаянно хрипит она, не сводя глаз в обездушенного лица Виктора. — Прости, — расплакавшись, Кая гладит его по щеке мучительно нежным жестом, нарушая один из строгих запретов Кроноса, и зажмурившись, толкает восковую фигуру в сторону.
Ее сердце разбивается вместе с двойником ее отца. Она хотела бы оставить его таким… неразрушенным, словно живым, чтобы изредка смотреть, и помнить, как много он для нее сделал.
Мы остаемся людьми, пока способны испытывать боль и скорбь, и превращаемся в зверей, как только эти чувства исчезают. Кронос отлично понимал, какой мучительной для нее станет эта последняя встреча, но сам того не подозревая, он придал Кае сил, напомнив, что ей все еще есть за что сражаться. Она потеряла многое и многих, но не всех.
— Прости, — горестно всхлипывая, повторяет пчелка, мысленно прощаясь с тем, кого она бесконечно уважала и всем сердцем любила.