Год Собаки I. Среди Теней (СИ)
Публика расходилась к столам с закусками, которую в темноте принесли официанты. На некоторых рядами стояли пустые фужеры и открытые бутылки с напитками. Силийское синее, красное, зеленое и белое. Местный эквивалент земных игристых вин.
Считалось, что синее расширяло сознание и соединяло с духовной природой, красное с памятью и мудростью умерших, зеленое с жизненной силой человеческого рода, а белое с пустотой абсолюта.
Я увидел, что толпа вокруг Ильи и девушки редеет, и пошел к ним, лавируя среди гостей.
Илья замахал мне рукой, и тут отходящий от них репортер, глядя в блокнот, наткнулся на мое плечо.
Поднял взгляд, и мы узнали друг друга.
— А, это вы… — сказал он. — Решили, наконец?
— Что именно?
— Когда убьете кого-нибудь… Кто будет первым?
В его глазах светилось профессиональное любопытство.
— Это обязательно?
— Разве нет? Конечная цель жизни, есть смерть.
— Это вы сказали.
— Не я… просто задал вопрос.
Он заторопился.
— У меня встреча… Когда определитесь, найдите меня, — он положил в мою руку значок. — Приходите все вместе. Принцесса Ма рассказывала о вас, хочу сделать репортаж…
— Мы с ней даже не зна… — начал я, поднял взгляд и осекся.
Девушка смотрела прямо на меня и улыбалась. Не знаю откуда, но я хорошо знал ее. Знал ее губы, ее сияние глаз.
Илья сделал страшные глаза: «пернатый, ты чего застрял?».
Репортер спешно распрощался:
— Найдите меня… Лучше до, чем после.
И растворился в толпе.
Я посмотрел ему вслед и шагнул навстречу девушке:
— Что ты… — начал я.
И больше ничего не успел добавить.
Потому что…
#
5.
Она шагнула ко мне, поцеловала в губы и обняла.
Это не был сестринский поцелуй, но он и не был страстным. Это был поцелуй любимой.
Я стоял в растерянности опустив руки.
Девушка отстранилась и посмотрела мне в глаза:
— Ты меня помнишь?
— Принцесса… — Илья обнял нас и прошептал, — прекращайте лизаться… На нас смотрят. Пернатый уже весь трепещет.
И он был прав, я трепетал.
Ма просто стояла и смотрела, в ее глазах можно было утонуть. Сияние этих глаз, чистота и ясность вызывали во мне внутреннюю дрожь.
— Что ты здесь делаешь? — тихо сказал я.
— Пришла посмотреть… Это я тебя звала, ты не видел?
Она догадалась, что я не понимаю:
— У сцены, где зомби… Илья просил тебя встретить, а сам…
— Маша… — строго сказал Илья, и представил девушку. — Принцесса абуминогов Альтернии.
— Просто Ма.
— А это… — Илья указал на меня.
— Я помню, — сказала Ма. — А ты помнишь меня?
Я окунулся в ее сияние глаз и ответил:
— Всегда.
Илья критично осмотрел меня: зеленого оттенка безрукавку, выгоревшие джинсы, почти белые, и кеды.
— Кстати, — проговорил он. — Ты пришел без смокинга? Я захватил твой размер, он в гримерке.
Илья отступил на шаг, оценивая мой внешний вид.
— Впрочем… тебе это не нужно.
— Пойдемте погуляем… — сказала Ма. — Я бы что-нибудь съела.
Я оглянулся, выбирая место поспокойнее.
Разумнее всего было пройти через магические экраны в соседний зал с классической музыкой и сесть за столик, скрытый миниатюрными соснами.
Осматриваясь, догадался о причине поспешного отступления репортера.
К нам приближался мэр.
Он медленно двигался сквозь толпу, и через каждый шаг с мэром кто-нибудь заговаривал. Здоровался или задавал вопрос.
Мэр останавливался и, посматривая на нас, отвечал.
Похоже, стоило поскорее убраться отсюда…
Илья придержал меня за руку. В его глазах читался немой вопрос. И я понял, что он о Фрее.
Указал пальцем направление, в котором скрылся чудесный ангел в зеленом полупрозрачном платье с мечом между ног.
Наши взгляды с Ма снова пересеклись, и задержались друг на друге больше, чем обычно.
Илья засуетился:
— Я пока вас оставлю, пернатые… Не спешите вить гнездо.
И растворился в круговороте гостей.
— Ты слышал? — сказала Ма удивленно. — Куда это он?
— У абуминога появился объект воздыханий…
— Да не может быть… — смеялась она. — Что-то кроме бемолей?
Мы отошли от сцены, и двинулись по коридору мимо колонн к проходам в другой зал, как на сцене конферансье объявил выступление.
Зазвучал рояль, и я почти мгновенно узнал мелодию.
Рояль проиграл вступление, сделал паузу… И певица страстным голосом запела знакомые слова.
Это был «Недостаток тепла».
Я остановился. Ма изумлено смотрела то на меня, то на сцену.
Забытые слова вспыхивали во мне одно за другим, строка за строкой… До тех пор, пока я не вспомнил песню полностью.
Я написал ее на первой Земле, и у песни был всего один куплет. Я не придумал больше.
Не успел.
Моя мелодия отличалась, хоть и несильно. Она была чуть диссонансной, со странными переходами, что делало ее пронзительной.
Певица начала второй куплет…
В нем зазвучали незнакомые слова, и песня стала чужой.
— Пойдем… — сказал я Ма.
И мы пересекли магический экран в другой зал. Отыскали свободный столик за живым ограждением.
В книжке меню пальцем выбрали блюда и напитки. Ма заказала салат, рыбу и чай с жасмином. Я просто черный кофе.
Скрипка, альт и виолончель играли вторую сонату до-минор в полной тишине.
Официант принес все сразу, как того требовал протокол зала. Он посмотрел на нас и поднял табличку:
«Желаете выпить?»
Потом поднял следующую:
«Рекомендую силийское синее 1113 года»
В зале классической музыки нельзя было говорить. Ма улыбнулась ему и подняла карточку:
«Спасибо, в другой раз».
Ма съела салат и половину рыбы, вторую отдала мне. Наши взгляды, встречаясь, словно примагничивались… Мы, глупо улыбаясь, допили свои напитки и под сонату соль мажор беззвучно покинули зал, держась за руки.
Перед арками перехода я обернулся. Публика сидела на полу и стояла вокруг музыкантов.
И мы прошли сквозь экраны в следующий зал.
В третьем зале царила атмосфера силы, крови и стали, хотя он был неотличим по убранству от первых двух.з
Чистый и строгий, почти грозовой воздух. Терпкий, еле заметный аромат трав. В зале не оказалось сцены.
В его центре лежал большой серый ковер, а по его периметру были установлены зрительские сидения в несколько рядов.
И на этом сером ковре Грег убил Пятого…
А Шестой убил их всех.
Размышляя о роковом месте, я вел Ма к следующему залу, и мы наткнулись на веселых гостей. Двоих милых дам с кавалерами.
— Вот они где! — воскликнули женщины и подбежали к нам по проходу.
Мужчины, не торопясь, шли следом, куря сигары.
Гости представились как граф и графиня Ложкины, графиня де Буа, а ее спутник Барон Суббота.
— Мы рады с вами познакомиться, — наперебой говорили дамы. — Вы прекрасная пара!
— Мы не… — начал я.
Мы посмотрели друг на друга, и я утонул в глазах Ма.
— Сейчас у вас будет поединок, — сказала первая, а вторая добавила. — И вы всех убьете…
— Да… — сказала Ма, — показательное выступление.
— Нет-нет… — воскликнула де Буа. — Вам не сказали? Настоящий бой на клинках.
Мы переглянулись.
— Но вы ничего не бойтесь, — сказала она.
И пояснила, будто это решало все проблемы:
— Мы будем болеть за вас.
— А если что, то он… — Графиня Ложкина указала на Барона Субботу, — разнесет ваших обидчиков в клочья из своих пистолетов.
— Что скажешь? — спросила меня Ма. — Похоже, нас пригласили за стол, но не в качестве гостей, а в качестве еды…
— Действует принцип свободы воли, — ответил я. — Второй пункт Ритуала и восьмой Кодекса. Мы можем отказаться от поединка.
— Это правда… — заметил граф Ложкин.
Графиня обратилась к мужчине в черной шляпе и длинном плаще.
— Дорогой Барон… Покажите молодым людям свои чудовищные штуки, чтобы они не волновались.
Барон Суббота откинул полы плаща, и мы увидели две кобуры, лежащие на его бедрах. В них покоились револьверы невероятных размеров.