Год Собаки I. Среди Теней (СИ)

— А ты зря времени не терял, пернатый…
Ма, скользя пальцем по зеркалу, листала видео потоков.
— Многое знакомо, — сказала она. — Видела фото в буклетах. Собор, парк, лестница Богов, каньон…
Ткнула пальцем в одну из картинок.
Изображение развернулось на всю поверхность зеркала, вытеснив собой остальные. Казалось, что распахнулось окно.
Она повернулась ко мне:
— А это где? Почему камера двигается?
— В кабинете Принца… На пауке в террариуме.
— Что?! — изумилась Ма.
И звонко рассмеялась.
— Надеюсь, паук не был против? Не наябедничает Принцу…
Я опустил глаза и голосом Ильи невинно сказал:
— Я стер ему память…
Ма, смеясь, села на пуф перед зеркалом. Потом взгляд ее упал в корзину с грязным бельем.
— Та-ак… Секундочку… — она наклонилась и вытянула из корзины мою вчерашнюю рубашку.
Расправила, посмотрела на свет. Показала нам.
— Как и на моей… На спине никаких следов.
— Потому что вероятностные удары, — пояснил я. — В настоящем они не были нанесены.
Ма заставила меня задрать до подбородка футболку и прикладывала по очереди стороны рубашки:
— Держи… Сначала левую, а потом правую.
И они с абуминогом скрылись из виду, отыскивая сходства и различия. Илья тыкал сквозь разрезы пальцем в живот.
Потом их лица появились снова и выглядели озадаченно.
— Вероятностных раз в десять больше… — сказала Ма. — Какой в них смысл?
— Очень просто… — не раздумывая ответил я. — Клинки отравлены. Вероятностные удары легко скрыть, их не чувствуешь. Яд попадает в кровь и блокирует магию. Через какое-то время ты превращаешься… в овощ…
— Что и произошло… — негромко сказала Ма.
Я кивнул.
— У меня иммунитет. Но я не смог полностью исцелить твою рану. В этом смысл множества порезов…
— Кстати, как твой укус? — спросил я Илью.
Илья склонил голову, приподнял волосы над ухом. Шесть точек и покраснение исчезли.
Ма посмотрела на меня:
— Надо будет навестить Аманду, поблагодарить… А тебя надо повторно обработать.
— Повторно? — удивился я.
— Помазала ожоги, пока ты спал. Где смогла дотянуться.
Абуминог, глядя на нас, ревниво проурчал:
— Опять нежности пернатые…
И добавил:
— За мной, голубки… Теперь я покажу кое-что.
Ма, улыбаясь, швырнула в спину брата скомканным полотенцем и довольный абуминог скрылся в своей комнате.
Через минуту он вернулся в гостиную с двумя гитарными кейсами. Черный кейс был мне знаком, а белый я видел впервые.
Илья положил оба на тахту и торжественно раскрыл. В черном лежала черная гитара, а в белом белая.
Увидев черную гитару Ма охнула:
— Боже… Какая красота…
Она бережно взяла ее в руки, провела по струнам…
Абуминог промурлыкал, унесся в холл и вернулся с ящиком усилителя. Подключил кабели.
Ма тронула струны, а потом сыграла несколько тактов. Выключила усилитель и вернула гитару Илье.
Повисла тишина…
Смутившись молчанием, абуминог начал рассказ.
Как нашел гитару в номере. Перескочил на утро второго дня. На репетицию бала с абобусами…
Нас больше интересовал его ночной променад с Грегом.
Ма хмурилась:
— Где шлялся, рассказывай… — недовольно сказала она. — Вернулся под утро, загадочный. Укушенный в голову… Что там с тобой делали?
— Ничего не делали… — краснея, произнес Илья. — Они не такие, как вы думаете.
Ма холодно остановила его:
— Стоп… С этого места подробнее…
Илья вздохнул и начал огибать пальцы.
— Прекрасные люди. Образованные. Библиотека. Коллекция камней и ядов… — он глянул на нас. — Мы летали…
— Летали?
Я с тревогой посмотрел на Ма, а Ма на меня. А потом мы перевели взгляды на Илью.
— Во времени… Он показывал разные места… Коллекцию глаз.
— Он? — спросила Ма.
А я уже не спрашивал… Мне уже было понятно, о ком идет речь.
— Был в музее у Принца, пока ребята выступали… Белые стены в большом темном зале… Рамы с толстыми стеклами. Освещены лампами…
Илья опустил взгляд.
— Лица, маски, пальцы, кисти, половые органы, глаза…
Мы замерли в молчании.
— Принц заверил, что это копии… — тихо сказал Илья. — Под каждым имя, дата, время и номер на металлической табличке.
 
После паузы продолжил:
— Позже гуляли по побережью, сидели в баре. Ребята как раз закончили… Рассвело, и я вернулся в номер.
— А еще он дал это… — Илья показал на ладони ключ.
Ма посмотрела без интереса:
— От какой-то комнаты 505…
Абуминог сник… Тихо спросил у Ма:
— А как у тебя?
Ма пожала плечами.
— Ничего необычного… — произнесла она, глядя в окно. — Заселилась. Экскурсия. Бродила по городу. Утром искупалась в море… Нашла хорошее место неподалеку. Заехал Принц, отвез на бал. Репетиция, концерт… Остальное вы знаете.
Я нагнулся над белым кейсом, рассматривая инструмент. Лак на корпусе в форме стрелы блестел, но чувствовалось, что гитара с историей. Ровесница черной.
Посмотрел на гитары истинным зрением.
Невидимые нити судьбы и страсти связывали их. Если черная предназначалась Илье, то вторая…
— Белую Принц подарил? — спросил я.
Илья кивнул.
Я повернулся к Ма и сказал:
— Это твоя гитара.
Ма хмуро глянула на меня.
Она находилась под впечатлением от рассказа Ильи. От полетов во времени. От зловещего музея с масками, руками и лицами…
Интересно, кем они были?
Не закончится ли наш путь в этом зале?
Когда-нибудь мы узнаем…
Ма подошла к кейсу, взяла инструмент. Повертела в руках… Провела ладонью по грифу и стреловидному корпусу.
Чем дольше Ма держала гитару, тем светлее становилось ее лицо.
Включила усилитель.
Посмотрела на нас и начала вступление.
— О… — сказал Илья.
И подхватил черную гитару. Через мгновение они вместе играли «Мастера Кукол», улыбаясь друг другу.
Потом мелодия изменилась, и я услышал что-то знакомое…
— Нет! — воскликнул я. — Ужас! Какое старье…
Ма улыбалась и качала головой:
— Да-да! Чудесное старье… Нам нравится.
Они играли одну из моих первых вещей, совсем ранних.
— Ладно, хватит… — взмолился я. — Мне уже стыдно.
Но они запели на два голоса.
— Ты… Ты так похож на снег… Что даже мой иступленный мозг… Не припомнит за давностью лет… Снег ты или бред…
В начале куплета голоса расходились. Голос Ма поднимался вверх, а Ильи опускался вниз. Потом голоса сближались, то сливаясь, то отступая друг от друга на разные интервалы. И расходились снова…
Развести голоса предложил Ильи… Аранжировку делала Ма. Звучало здорово, намного лучше, чем сам текст.
Это было так давно… Еще на Земле.
Я выключил усилитель…
Какое-то время все молчали, а потом Ма сказала:
— М-да… Слова, прямо скажем, не очень.
— Хромают, — подтвердил Илья.
— Да уж… На обе ноги.
И они рассмеялись.
Затем абуминог строго посмотрел на меня:
— «Иступленный»? Мозг? Серьезно? Ты что им делал?
— Тупил? — предположила Ма.
И добавила:
— «Обреченный» лучше…
— Утомленный… — Илья отбил пас.
— Тогда уж «удивленный»… — возразил я.
— Ага… — возликовал Илья. — Вот почему ты все время ходишь с удивленным лицом!
Я всплеснул руками, но мне нечего было возразить. Они рвали меня, как два абуминога грелку…
Сумрачно заявил:
— Художника может обидеть каждый.
— Поэта… — поправила Ма.
— Графомана… — уточнил Илья.
И сам себе возразил:
— Нет… графомана не обидеть.
— Совесть поимейте! — воскликнул я.
Они беззаботно рассмеялись:
— Береги свой мозг…
#
3.
Во входную дверь осторожно постучали.
Ма вздохнула.
— Это, наверное, Энн… — сказала она. — Ужасно неудобно перед ней. Извинюсь сейчас…
Илья ускакал в ванную и вернулся озадаченный. Видимо, посмотрел в зеркале картинку с точки наблюдения в коридоре.