Год Собаки I. Среди Теней (СИ)

Ма подошла ко мне вплотную и обняла.
Я тоже обнял Ма, прижал к себе и вдохнул ее аромат. Но это был не просто запах…
Спайс.
Ее аура была аурой бессмертного. Летящие ароматы можжевельника, солнечных лучей и трав.
Я сделал шаг назад и посмотрел на нее с изумлением.
Ма фехтовала как богиня, но не была бессмертной. Она была простым человеком. Как такое возможно?
Куда она собралась? Кто ее тетя?
Ма по очереди нажала нам на кончики носа.
И сказала мне:
— Повторяй упражнение номер один, оставаясь в состоянии покоя. Как освоишь, сочетай с уроками на пляже. Добавляй акцепты меча. Начни с огненного, он самый простой… Затем номер два. Делай на круге, но в двух вариациях. Противники спереди и спереди-сзади. Потом добавляй акцепты… И так до седьмого…
— А после? — влез Илья. — Лапки к верху, крылья в стороны?
— Когда завершится пятый, число противников перестанет иметь значение…
— Только не отруби себе кое-что, — сострил абуминог. — Я не смогу тебя починить.
Ма вздохнула.
Абуминог оставался абуминогом… Даже в грустные минуты.
— Следи, чтобы он ел, — попросила она меня. — А то ходит целыми днями голодный.
Погрозила Илье пальцем:
— В другой раз обсудим твоих девок…
И тихо мне:
— Учи уроки…
Потом на мгновение еще раз обняла нас обоих.
Отстранилась:
— Мальчики, не грустите. Я недолго… День или два.
И шагнула в картину.
За грань.
#
17.
Поверхность картины колыхалась еще несколько мгновений волнами, а потом замерла.
Превратилась в холст под слоями масляной краски и лака.
— Знаешь, что? — спросил я Илью.
— Что? — сразу отозвался он.
Я вынул из кармана и показал значок, который мне дал репортер.
— Точно такой же… — тихо проговорил Илья.
В лице абуминога светился вопрос. Отвечая на него, я молча коснулся значком холста.
Плоскость картины задрожала, на мгновение покрылась рябью.
— Знаешь, что это значит?
— Да, — сказал Илья. — Мы можем уйти.
— Хочешь? — спросил я, глядя в его глаза. — Уйдем прямо сейчас…
Поверхность картины колыхалась легкими волнами. Илья смотрел туда, за плоскость картины, где только что скрылась Ма.
Все его существо, стремилось туда, за призрачную грань.
Но он стоял без движения…
Я смотрел на Илью. Должно быть, у него внутри сейчас все переворачивалось вверх дном.
Столько всего было начато и не закончено… С нетерпением ожидало нас, наших сердец. Встречи и открытия, новые друзья. Море и солнце, целый сияющий мир раскинул перед нами свои волшебные крылья.
В глубине души мы знали, что уход ничего не изменит.
Мы здесь не для того, чтобы уйти. Что-то вернуло нас, перенесло из небытия через границу жизни и смерти не для этого.
Источник вернул нас из вечной темноты… Мы были нужны ему здесь.
Я снова коснулся значком картины:
— Идем?
Илья стоял, опустил голову.
Потом поднял лицо, посмотрел мне в глаза.
И тихо сказал:
— Не сегодня…
Мы долго стояли у высокой, от пола до потолка, картины.
Ее поверхность вновь замерла и стала обычным холстом. На которой с высоты птичьего полета изображена река, уходящая за горизонт в лучах вечернего солнца.
— Как грустно… — сказал Илья.
— Хочешь, полетаем над городом? — предложил я. — В ночном небе…
— А можно?
Я взял его за руку.
Мы стали невидимыми, всплыли сквозь стены и перекрытия над крышами, а потом стремительно вознеслись к небесам.
— Ты как? — я посмотрел на Илью.
Он впервые летал со мной и проходил сквозь стены.
Мой друг молчал…
Только глаза его были широко раскрыты. Буквально распахнуты. В них отражались ночные огни.
В какой-то момент я понял, что повторяю маршрут, по которому мы с Ма вчера возвращались с побережья.
И у этого была своя причина.
Мы летели во тьме, пытаясь унять тревогу и печаль от ухода Ма…
Через полчаса приблизились к центральному вестибюлю гостиницы и опустились в темноте у колонн. Прошли сквозь вращающиеся двери.
Лифт перенес нас на пятый этаж к номеру 505.
Илья толкнул дверь, включил свет.
И ахнул.
Прямо посередине коридора лежал громадный черный чемодан. Логотип на верхней крышке был как на черной гитаре Ильи. Два слова на реликтовом английском.
 
Time Machine.
Ма нашла чемодан… Он был в номере 505.
Он все время ждал нас здесь.
Абуминог с замирающим сердцем открыл крышку и счастливо посмотрел на меня. Там было все, что могло понадобиться маленькому абуминогу, влюбленному в гитары, в его долгом и опасном путешествии.
Он лег на чемодан грудью и обнял…
Не открывая глаз спросил, возвращаясь к прерванному разговору:
— Индукторы намерения?
Он имел ввиду серые пластины в комнате верификации.
— Излучали непрерывно: «Откройся… Покажи свою суть… Скажи правду… Обманешь — умрешь… У-ууу…».
— И… — тихо спросил Илья. — Ты открылся?
— Нет.
Он с облегчением вздохнул:
— Хорошо… Чувствую опасность.
— Если бы я открылся, всех нас бы сейчас не было.
Илья молча посмотрел на меня.
— Это скрытое испытание, — пояснил я абуминогу. — Я должен был не открыться… Пройти верификации и преодолеть их волю. Доказать, что мы имеем право остаться в игре.
— Вот что имел ввиду Аарон…
Я кивнул.
— Но я и не скрывал… — добавил я. — Только так можно их обмануть.
Илья подумал и негромко проговорил:
— Знаю, ты переживаешь…
Он выпустил чемодан и поднялся.
Сказал серьезно:
— Не бойся за меня, я буду осторожен.
Я вздохнул.
Повторяя жест Ма, нажал на кончик его носа, как на кнопку звонка.
И понял, почему она так делала… Рано или поздно в нем проснется абуминог и начнет шалить… Только держись.
— Я не глупый, все понимаю, — сказал Илья. — Знаю, что Принц тебе не нравится.
— Нравится, — сказал я. — Но он наш враг.
Илья вздохнул.
— А вот в это я не могу поверить…
— Кстати… — спросил я. — Вы закончили с песней?
— Принц одобрил болванку. Ночью аранжировщики ее возьмут в работу. Потом подключатся сценаристы, хореографы, дизайнеры…
Разговаривая, мы переоделись в домашнее и переместились на кухню.
Без Ма было не по себе в этом громадном пустом номере, но мы старательно не подавали виду…
— Сценаристы? Дизайнеры? Хореографы?
Я пораженно смотрел на Илью. Даже не предполагал, что они так размахнутся…
— Это будет гала-концерт… — пояснил абуминог. — Многочасовое шоу, прямая галактическая трансляция… Нужно построить несколько сцен, декорации, сшить костюмы, поставить свет, звук, видео, спецэффекты, хореографию… Никто не заснет неделю. Мы тоже там выступаем…
Он посмотрел на меня.
— Завтра вводная общая репетиция… Отпустишь?
— С ума сошел? — удивился я. — Конечно.
Илья потупил взгляд и невинно произнес:
— Фрея тоже там будет…
— Ладно, — сказал я. — Я не против… Но ты слышал Ма.
Он вздохнул.
— Слышал, поверь…
Затем Илья склонился над блюдом, поднимая колпак:
— Аарон, пошли чудо…
Чуда не произошло.
— Будешь креветки? — печально спросил он.
Я поднял колпак над своим блюдом. На фарфоре лежали куски мяса на шпажках, посыпанные зеленью.
Протянулась рука абуминога и утащила их к себе на тарелку.
— Шашлык… — запоздало определил я.
— Абуминоги обожают шашлык… — ликовал он, поглощая сочные куски один за другим. — Это их основная пища. Они впитывают его с молоком матери…
— Давай свои креветки… — вздохнул я.
Илья поднял колпак над блюдом Ма.
— О-о… — умилился он.
— Кажется, тунец… — успел диагностировать я, глядя, как рыба исчезает в абуминоге.
— Какой тунец? — спросил он. — Где тунец? Тут был тунец?
Я, смеясь, доел креветки и запил компотом.
Удовлетворенный абуминог отвалился от стола и пошел мучать гитару. Запустив усилитель, он извлекал из нее кошмарные звуки.