Обреченные на вымирание (СИ)

Обошлось, он сплюнул, залез в «тойоту» и с силой захлопнув дверь. Он сидел неподвижно, откинувшись на водительском сиденье. Я стоял рядом, не знал, что делать и думал, - «он сейчас заведет мотор и уедет без меня». Под жарким солнцем с каждой минутой, с каждым квантом растворяющейся прохлады ощущал прилив стыда. Вспомнил, как тяжело дался Андрею этот чертов бензин, вспомнил его валяющегося у ЗИЛа, без сознания, жалкого в пятне высохшей горючки. 
Стекло медленно опустилось вниз, из машины донеслось. 
- Ты едешь, или как?
Придавленный муками совести, пряча глаза в пол, я залез в машину. В салоне еще гуляла прохлада. Спиной ощутил холодок от обивки, и снова устыдился.
Мы ехали в сторону гор. Машину трясло на неровностях. Мелкий кустарник с хрустом ломался под колесами, ветки скребли по днищу. Чем ближе подбирались к склонам, тем они становились круче. Прохлада в салоне быстро растаяла, чтобы не изжариться в собственном поту, пришлось открыть окна.
Андрей остановил пикап в предгорье, разомкнул цепь. С прекращением рева мотора и долбежки подвесок, наступившая тишина показалась абсолютной. Я слышал шелест камешка, скатывающегося по склону, треск саранчи, шорох сухой травы. И это все была тишина. 
- Сейчас перевалим через хребет, где-то там наше сокровище, - Андрей подмигнул мне, засунул навигатор в задний карман брюк и полез по склону. 
- И это твои джунгли? - спросил я, примеряясь к горе. 
- Чего к словам цепляешься? Сверху казались джунглями. Я даже не знаю, как назвать этот лес. Каряжником, может?
Казавшийся невысоким и пустяшным на самом деле склон оказался трудной преградой, даже для такого тренированного человека, как Андрей, не говоря уже обо мне. Мы карабкались молча, упорно, не разгибая спин. Каменное крошево, сочилось из-под ног. Скальные выступы, словно противотанковые надолбы, порой преграждали путь. Деревья низкие и колючие цеплялись за одежду, конечно и мы цеплялись за них, но они еще и царапались, а бывало, и образовывали непролазную чащу, вынуждая нас делать крюки. Двигались медленно. Несколько раз останавливались стереть с лица пот и дать мышцам отдых. Не раз пожалели, что забыли воду. Спустя сорок минут достигли вершины. 
Здесь деревья росли плотнее. Жар от солнца был невыносимым. Жалкая тень от жалких деревьев с уродливыми ветвями и с жесткими мелкими листочками едва помогала. Я положил руку себе на темечко и ощутил раскаленную сковородку. Надо признаться, испугался: «Еще немного и я брякнусь в обморок. Покачусь по склону, по колючим зарослям…». 
Мы полезли к черту в пекло совсем неподготовленные. Солнце, казалось, палило по нам самым крупным калибром своих выжигающих лучей. Я снял треники, и отрезал раскладным ножиком левую штанину до колена. 
- Какого рожна? - услышал голос Андрея из соседних зарослей. По треску догадался, что он приближается. Я молча продолжал дело - натянул тканевый чулок на голову. 
- Без прикрытия нам скоро солнечно ударит. Чувствуешь, какая здесь адская жара? - говоря это, я завернул брючину внутрь, получилось что-то наподобие шапочки. 
- Соображаешь, старичок,- Андрей подмигнул, переложил обломанную веточку из уголка рта в другой. - Когда припечет, ты становишься смекалистым.
Он стоял рядом и с любопытством рассматривал мой головной убор. Я оторвал правую брючину и остался в шортах. Трикотажная "шапочка" перекочевала в руки Андрею. Он хмыкнул и натянул ее до ушей, но верх не завернул, как это сделал я, а загнул, получился колпак. Я невольно улыбнулся, он походил на Буратино - переростка, только что не деревянный и с обломанным носом. Мы передохнули, начали спуск. Сползли немного вниз, затем прошли метров триста на север. 
- Все, Михалыч, пришли. - Андрей оглядывая колючие кущи. - Давай, прими немного левее, так увеличим зона поисков. Ищи автоматы. Наши калаши, цинки с патронами, разбитые ящики. Смотри внимательно, прошло пять лет, все заросло, -помолчал и добавил. - Конечно, если их не нашли до нас. Но все равно, хотя бы обломки от ящиков.
 
Я удалился от Андрея на двадцать шагов и начал спуск. Внимательно всматривался в траву, в кустарник, под корявые деревья, в расщелины между камней. Жутко хотелось пить, горло пересохло, язык лип к небу. Через полчаса из сухих зарослей послышался зычный голос Андрея.
- Михалыч, ну что!?
- Пусто! 
- Спускаемся до самого низа!
- Хорошо! 
Мы спустились к основанию хребта и оказались на дне каменной впадины. Нас подковой обступили горы, на юге виднелся просвет. Андрей приложил руку к глазам, посмотрел на склон, заговорил: 
- Я летел оттуда, с северо-востока. Помню эту антилопью бошку. Опустился совсем низко, чуть ли не брюхом царапался. Открыл люк. А в той пройме, - он указал на пустоту между рогами, - снова пошел вверх. Не помню, шел по центру или правее? А может левее? - Андрей поворачивался, провожая взглядом свой воображаемый полет. 
- Сделаем так. Ты пойдешь по левому склону, я - по правому и будем подниматься змейкой, - Андрей пальцем начертил в воздухе зигзаг, - потом, на три, пять шагов вверх и обратно.
- Змеи здесь водятся? - спросил я, вытирая со лба пот. 
- Думаю, да. Смотри внимательно. Не знаю, как выглядят и что за гады, но будь начеку. Увидишь, не дергайся, медленно отходи. И выломай палку на такой случай. Предупреждаю: яд отсасывать не буду, издохнешь в муках. Все, разбегаемся.
Мы разошлись. Я подошел к ближайшему дереву и попытался сломать ветку. Она оказалась упругой, никак не желала расставаться со стволом. Плюнул и подобрал сук под ногами, после чего начал прочесывать склон. 
Солнце стояло в зените. В каменной лохани ветер словно остекленел, ни единого дуновения. Жара забирала силы. Пот загустел, стал липким. Камни сыпались из-под ног, растягивали шаг, ветки цеплялись и царапались. Деревья казались сами колючками на теле горы. Мои беззащитные голени покрылись царапинами, местами выступила кровь.
Иногда я останавливался и вглядывался в соседний склон. Андрей опережал меня и был выше. Я несколько раз порывался остановиться и отдохнуть, но глядя, как Андрей усердно «утюжит» сектор, пересиливал себя и тащился дальше.
Мы пролазили уже больше часа и приблизились к середине горы. Лес сгустился, в некоторых местах вообще стал непроходимым. Перед глазами плыли круги, спину ломило от усталости. Рукава футболки, которыми я обтирал лицо, пропитались потом и больше не вбирали влагу, а только размазывали. Глаза утратили остроту. В густых зарослях я поздно заметил что-то блеснувшее у самой ноги. Вскрикнул, в ужасе отпрянул назад и едва не покатился под гору. «ЗМЕЯ!!!». Сердце гулко молотило в груди. В глазах потемнело.
Восстановив равновесие и самообладание, осторожно приблизился к гада. Не ради любопытства, а, чтобы знать, куда он уползет. Сквозь сухую траву и падший лист разглядел матовый блеск чешуи. Змея обладала темной, почти черной окраской и лежала неподвижно. «Дохлая», - подумал я, ткнул ее палкой. Каково было мое удивление, когда вместо мягкой плоти оказалась твердь. Я раздвинул сухостой, моему взору открылась металлическая деталь вороненого цвета. Глупое сердце радостно трепыхнулось. Я бросился вперед, ухватился за железную деталь и принялся яростно выдирать ее из сетей травы. 
Минуту спустя я держал в руках автомат. Поедал глазами черный, с пластиковым прикладом и цевьем «калаш». Местами на металлических деталях еще поблескивала смазка. Увесистый, он приятно оттягивал руки. Опомнившись, присел на корточки, заглянул под ветви. Заросли были усеяны оружием. Автоматы чернели между листьев, путались в ветвях, проглядывали сквозь траву, покрытые слоем тлена дыбились буграми.
Распираемый особыми дрожжами счастья, едва сдерживал рвущийся на свободу крик. Я выпрямился, поискал взглядом Андрея. Он лилипутом, размером с зажигалку плелся по соседнему склону, раздвигал палкой траву и заглядывал под деревья. 
- Нашел! Андрей, я нашел! - а когда увидел, что он остановился и смотрит в мою сторону, поднял над головой автомат и затряс им.