Год любви
Едва Том ушел, Элен с удивлением ощутила, что ей его не хватает, общение с ним ее взбадривало. Ланч был для нее сущим мучением, но теперь почему-то все ее мысли были прикованы к этому энергичному американцу. Он, как и Оливер, совершенно не походил на университетскую публику. Элен подумала, что он довольно страшный человек, слишком уж Том умен, это делает его невыносимым… но потом она вспомнила, что почувствовала в нем скрытую доброту и даже некоторую уязвимость: вон как он смотрел на Пэнси Уоррен!.. Элен понравилось и то, что он без обиняков рассказал ей историю своей ссылки в Оксфорд. Она понимала, что Тома Харта нелегко узнать поближе, но если уж он к кому-нибудь испытывал расположение, то мог стать надежным другом. Интересно, заметила ли это Пэнси? Нет, вряд ли… рядом с блестящим Оливером Том казался угрюмым и желчным. И потом Оливер наверняка поглотил все внимание Пэнси, и ей уже ни до кого больше не было дела.
Элен вздохнула, засунула руки в карманы пальто и пошла по Сент-Олдейт по направлению к реке и стоявшему на островке Фоллиз-Хаусу.
Ступив в коридор и захлопнув за собой массивную дубовую дверь, Элен сразу почувствовала, что в старом доме произошли какие-то перемены. Полутемный лабиринт коридора, как всегда, был пуст, но откуда-то в него просачивался свет. А затем раздались звуки – невероятно громкие звуки рок-музыки, эхом отражавшиеся от стен и каменного пола. Задрав голову, Элен увидела, что дверь, к которой вели несколько ступенек лестницы, открыта. И из нее вырывался сноп солнечного света.
Пэнси была дома.
Элен постучалась о косяк и, понимая, что в таком шуме ее все равно невозможно услышать, заглянула в комнату. Пэнси танцевала с закрытыми глазами. И слегка улыбалась счастливой заговорщической улыбкой.
– Привет! – Элен пришлось кричать.
Пэнси вздрогнула и открыла глаза.
– При-привет… Извини, пожалуйста. С тобой бывает, что тебе хочется танцевать от счастья? Погоди, я сейчас приглушу звук.
– Консультация была короткой, да? – спросила Элен, когда в комнате наступила тишина.
– Нет, он меня не дождался, представляешь? А ведь я не очень-то и опоздала, – Пэнси широко раскрыла глаза, в которых выражалось искреннее удивление. – Ну и ладно! Зато я теперь целый день свободна. Не уходи. Посиди со мной, давай поболтаем, пока я немножко рассортирую это барахло.
В отличие от Хлои, Пэнси даже не попыталась привести в порядок свою комнату. Баулы и огромный чемодан были раскрыты, все внутри перерыто: хозяйка явно копалась в вещах в поисках того, что ей понадобилось, не потрудившись распаковать багаж. Теперь Пэнси стояла в этом хаосе и с раздражением смотрела по сторонам.
– Господи, ну и кавардак! Ненавижу все это барахло! Насколько легче была бы наша жизнь, если бы нам позволили иметь всего десять вещей, не больше!
У Пэнси, как и Хлои, было невероятное количество одежды.
– Почему же? – грустно сказала Элен. – По-моему, это хорошо, когда у человека много вещей. Я люблю красивую одежду.
Пэнси посмотрела на нее и принялась рыться в другом чемодане.
– Правда? А вот это тебе нравится? Ким купила мне их, решив, что это в оксфордском стиле. Но я их никогда не надену, а тебе они очень пойдут.
Она показала Элен два шотландских свитера – один миндально-розовый, а другой голубой, поярче. У обоих были круглые отложные воротнички. Еще она протягивала Элен светло-серую юбку в складку из очень хорошей шерсти.
Воцарилось удивленное молчание.
– Что ты, я не могу! – напряженно сказала Элен.
Она была бы счастлива иметь такие прелестны вещи, но согласиться было невозможно. Не такое уж у нее стесненное материальное положение, чтобы принимать подачки Пэнси.
– Жалко, я ведь все равно их не буду носить! – Пэнси пожала плечами и запихнула вещи обратно в чемодан.
Молчание стало уже неловким.
Элен понимала, что ей нужно повернуться и уйти, но она не могла уйти, не упомянув об Оливере. Ей казалось, что это имя повисло в воздухе и только и ждет, чтобы его произнесли.
– Ты довольна своей ролью? – наконец спросила Элен.
– О да! Если от меня, конечно, не потребуется больших усилий. Но вообще-то… – Пэнси приложила к груди вечернее платье и, склонив голову набок, оглядела себя. Оно было воздушным, как у Сандры Родс, с множеством оборок и воланов. – Вообще-то в компании двух таких очаровательных молодых людей даже репетиции не покажутся слишком скучными.
Дорога была открыта, но Элен спасовала и перевела разговор немножко на другую тему.
– Том Харт – довольно экзотическая личность для Оксфорда, правда? – заметила она.
– М-м… наверное. Я бы на нем свой выбор не остановила. Он слишком угрюм и чересчур еврейского вида. Не знаю уж, можно ли это назвать экзотикой…
«Конечно, – подумала Элен, – ты только выбери – и любой будет у твоих ног. Пожалуйста, не надо выбирать Оливера!»
– Вот Оливер – это другое дело, – продолжала Пэнси. – Нехорошо с его стороны уродиться таким красавцем, да еще Мортимором, как ты считаешь? Разве девушка может устоять перед таким сочетанием?
И Пэнси рассмеялась, в восторге от себя и от перспективы, которая открывалась перед ней.
Элен почувствовала, как ее лицо медленно заливает неяркий румянец. У нее вдруг стеснило грудь, перехватило горло, а руки так и зачесались в желании влепить сияющей Пэнси пощечину. Элен сама испугалась своей неожиданной ярости. Но эта девушка могла отбить у нее Оливера, Элен теперь была в этом уверена, и ее пронзила жгучая ненависть. Она должна что-то сказать. Нельзя отказаться от него без борьбы.
Элен старалась говорить холодно и безразлично, но когда она наконец смогла вымолвить первое слово, голос у нее дрожал и прерывался.
– Да, мы с Оливером… – она осеклась, не зная, как назвать то, что было между ними.
Пэнси повернулась и с неподдельным удивлением воззрилась на Элен.
– Ты?
Элен дернулась. Посмотрев на Пэнси, она почувствовала, что безобразный румянец стал гуще, теперь он заливал не только лицо, но и шею. Это было так унизительно особенно потому, что удивление Пэнси выглядело совершенно естественным. Она явно недоумевала: что мог такой обаятельный и знатный красавец найти в серой мышке Элен?
– Да, – Элен черпала силы в гневе, который грозил задушить ее. – Со мной. А почему бы и нет?
Пэнси спасовала, ее брови соединились в ниточку над вечно меняющими цвет, словно хамелеон, голубыми глазами, а возле чувственного рта, похожего на цветок, появились обиженные морщинки.
– Извини. Просто… просто вы не выглядели и не вели себя, как два человека, которых что-то связывает.
«Которых что-то связывает…» Оливеру бы это ужасно не понравилось, поняла Элен. Она ввела Пэнси в заблуждение, та, должно быть, решила, что их на самом деле совершенно неопределенные отношения с Оливером носят серьезный характер, но идти на попятную было поздно.
– Я не хочу никому наступать на пятки, – добавила Пэнси с такой явной искренностью, что гнев Элен улетучился так же быстро, как и возник. В конце концов, Пэнси ничего уж особенно плохого пока не сделала… кроме того, что родилась на свет.
– Не бери в голову, – устало сказала она. – Ты никому не наступаешь на пятки. Никого ничто не связывает. Забудь об этом.
– О чем забыть?
Они не услышали, как Хлоя поднялась по лестнице. Теперь она стояла в дверном проеме, словно нарочно приняв очень эффектную позу. Уперев одну руку в бедро, она подняла другую к голове и собрала на затылке свои темно-рыжие волосы. Эта поза подчеркивала ее рост и стройность, и на мгновение Хлоя затмила своей красотой Пэнси.
От зоркого взора Пэнси ничто не могло укрыться.
– Привет! Ты ведь тоже была на просмотре, да?
– Пэнси, – сказала Элен, – это Хлоя Кэмпбелл, третья квартирантка Розы.
Секунду женщины внимательно разглядывали друг друга. Затем, оценивающе окинув друг друга взглядом, они заговорщически улыбнулись. Наблюдавшей за ними Элен показалось, что они входят в некий клуб для избранных, куда ей доступ навсегда закрыт. Ее вдруг стало ужасно угнетать сознание того, что она такая бесцветная и убогая.