Год любви

Он взял Хлою за руку, и они вместе пошли по лестнице.
«Этот вечер похож на чопорный танец времен королевы Елизаветы, – подумала Хлоя. – Начало такое медленное и величественное, потом темп убыстряется и, наконец, все падают с ног. Если я еще хоть немножко выпью, то точно упаду».
– Я не расслышала имени этого экономиста, – прошептала она Стефану.
– Эдгар Франс, – сказал он, и Хлоя, хихикнув, в ужасе зажала себе рот рукой. – О господи, но это ведь не тот Эдгар Франс, правда? Он же мировая знаменитость! А я читала ему лекцию по экономике.
– Я давно не видел, чтобы старина Эдгар так развлекался.
Они оба весело рассмеялись и рука об руку пошли по древним каменным ступенькам.
Последняя часть «танца» проходила в комнате с низким потолком и со слуховыми окошками, из которых были видны зубцы крыш зданий напротив. Выглянув наружу, Хлоя полюбовалась их изящными очертаниями на фоне темно-синего неба.
В этом помещении стояли глубокие кожаные диваны и кресла, горел большой камин и витал вкусный запах кофе. Все сгрудились возле подноса с напитками, щедро наливая себе бренди, кофе же пили из чашечек величиной с наперсток. Когда Стефан предложил Хлое бренди, она покачала головой.
– Нет, иначе я отсюда не выйду на своих двоих. Он принес кофе и уселся рядом с ней на диване.
Дейв Уолкер вертелся возле них, но Стефан помахал рукой: дескать, уйди, не мешай.
– Вы тут каждый вечер так едите? – спросила Хлоя Стефана.
– Конечно, нет. Ты только представь себе, что было бы с нашей бедной печенью! Это специально устроенный вечер для гостей, таких за семестр бывает всего несколько. Обычно я обедаю дома с Беатрис: съем тарелку супа и дремлю перед телевизором. Как и все остальные, – он улыбнулся Хлое, и она увидела в уголках его ярко-голубых глаз крошечные морщинки.
«Счастливая Беатрис! – подумала Хлоя. – Я бы в любое время дня… или ночи была бы готова разделить со Стефаном тарелку супа».
Она заставила себя отвести взгляд и посмотрела по сторонам. Уже не только у Паффета было багровое лицо, не только он говорил заплетающимся языком, от некоторых группок явно исходило раздражение. Хлоя внезапно осознала, что такое жить в замкнутом мирке, вечер за вечером сидеть за столом с одними и теми же людьми и чувствовать себя членами одной семьи, где у каждого своеобразный, трудный характер. Она вдруг поняла мимоходом оброненное Стефаном замечание по поводу скандалов. Но подумала и о том, что, наверное, здесь, после сытного обеда, решаются и какие-то важные проблемы колледжа. Ректор был поглощен разговором с двумя стариками. У Хлои создалось впечатление, что многие плетут в этом зале свои интриги.
– Пожалуй, это и есть реальный нервный центр колледжа, да? – спросила она Стефана, и он посмотрел на нее с восхищением.
– Неужели ты это заметила? Да. Управление колледжем осуществляется отсюда, все решается за какие-нибудь полчаса после обеда. А все эти официальные заседания, на которых нам приходится потом присутствовать, пустая трата времени.
Они спокойно посидели еще несколько минут, наблюдая за происходящим, а затем Стефан сжал ее руку.
– Я не хочу больше терять здесь время. Пойдем ко мне в общежитие, выпьем напоследок по рюмочке.
Хлоя спокойно, хладнокровно выдержала его испытующий взгляд.
– Пожалуй. Я буду рада.
Они откланялись. Ректор склонился над рукой Хлои и поцеловал ее. Дейв Уолкер, устроившийся за диваном, как за баррикадой, поднял кверху сжатый кулак и, широко улыбнувшись, отсалютовал Хлое.
С помощью Стефана, который поддерживал ее под локоть, Хлоя спустилась по ступенькам винтовой лестницы, и они вышли во двор. Воздух был холодным и чистым.
«Должно быть, уже очень поздно», – подумала Хлоя.
Белые звезды ярко сияли в зимней мгле над причудливой каменной часовней.
– Мне очень понравилось, – тихо произнесла Хлоя.
Стефан крепко держал ее за руку. Он засмеялся.
– Да, мне казалось, что тебя это позабавит. Похоже на сложную игру, да?
Стефан шел по темному коридору и, наконец, отпер какую-то дверь.
 
– Мое убежище, – пробормотал он.
У комнат Стефана был вполне обжитой вид. Повсюду лежали книги: на полках, на массивном столе, подоконниках и на полу. Здесь стоял мраморный бюст Шекспира с ухарски надетым на один глаз головным убором Стефана. На маленьком столике возле камина Хлоя заметила блюдо с гипсовыми яйцами. В воздухе пахло смесью трав. На стенах висели спокойные английские акварели. На другом столике красовалась большая ваза с золотистыми хризантемами. Хлоя показала пальцем, а потом и дотронулась до изогнутых, словно восковых лепестков.
– Это из нашего сада, – рассеянно откликнулся Стефан.
Его глаза неотступно следили за Хлоей, когда она ходила по комнате. Хлоя чувствовала себя совершенно свободно, брала то одно, то другое, потом ставила на место… Казалось, она хотела, чтобы в каждом уголке комнаты осталась о ней память.
– Я так рада оказаться здесь, – наконец произнесла она.
– В Оксфорде?
Хлоя улыбнулась.
– Ну, и в Оксфорде, конечно. Но вообще-то я имела в виду «здесь, в этой комнате, с тобой». Все именно так, как я себе представляла.
Стефан ответил не сразу. Хлоя стояла, глядя на огонь, ее рыжие волосы, казалось, тоже горели огнем на фоне черного шелкового платья. Хлоя подняла руку, чтобы убрать волосы с лица; когда она повернулась, бриллианты в ее ушах ярко вспыхнули, свет попал прямо Стефану в глаза.
– Я рад, что ты здесь, – прошептал он. – Иди ко мне.
Хлоя подошла, ее зеленые глаза ярко сияли. Стефан протянул к ней руки, провел по ее плечам, сжал тонкую талию. Потом медленно, осторожно расстегнул крошечные черные пуговки на манжете платья. Поднял руку Хлои и прижался губами к ее запястью, там, где под теплой кожей бился пульс. Кожа была еще шелковистее, чем платье, и от нее исходил тот же аромат.
Хлоя опустила глаза и, посмотрев на склоненную голову Стефана, заметила у него на висках седые волосы. И вдруг почувствовала, что совершенно не знает его самого и его жизни. Ей страстно захотелось это изменить, захотелось узнать о нем все, что только можно. Ей до боли захотелось им владеть, чтобы он принадлежал только ей и никому больше. Она погладила его по волосам.
Стефан поднял голову. Его голубые глаза были очень ясными.
– Да? – тихо спросил он.
– Да.
Он поднял руки и медленно расстегнул длинный ряд пуговок на ее воротнике. Платье соскользнуло с плеч, и на коже заплясали отблески пламени. Под комбинацией у нее ничего не было, и пальцы Стефана скользнули по се ребрам, по плоскому животу, а потом поднялись вверх и дотронулись до груди. Хлоя, не отрываясь, смотрела на его лицо. Губы ее были приоткрыты, она улыбалась. Черная шелковая ткань с шелестом упала, и она предстала пред ним обнаженная, если не считать блестящих черных чулок. Молочно-белая кожа Хлои красиво контрастировала с копной рыжих волос.
– Оставь их, – тихо скомандовал Стефан, указывая на чулки.
Хлоя с лукавым видом отступила к столу и уселась на него, скрестив длинные ноги. Вытянув руку, она нащупала тяжелую мантию Стефана, которая была сложена в несколько раз и лежала на столе. Внезапно девушка развернула мантию и просунула руки в рукава. Черная ткань наполовину скрывала ее тело. Она была похожа сейчас на школьную учительницу и одновременно на какую-нибудь поп-звезду. Когда Хлоя отвернулась от Стефана, мантия взметнулась за ее спиной, словно черное облако.
У Стефана вырвался не то смешок, не то стон.
– Очень сексуально!
Он потянулся к ней, и она не успела шаловливо вывернуться из его рук. Стефан без усилий поднял ее и положил на диван. Мантия упала, Стефан встал возле Хлои на колени и уткнулся ей лицом в грудь. Хлоя закрыла глаза, почувствовав, как его язык движется по ее коже. Она начала вслепую снимать с него одежду.
Наконец, он тоже был раздет, и они легли рядом, глядя на свои вытянутые тела; потом Стефан лег на Хлою. Его руки и губы были очень настойчивы.