Год любви
– Ну что, сыграем, Джордж? Мальчики, кто из вас составит нам компанию, чтобы нас было четверо?
Оливер резко отказался:
– Я ненавижу бридж. А Том, как разумный человек, не играет в карты. Мы лучше пойдем в бильярдную.
Дверь закрылась, и женщины пошли обратно в гостиную.
Леди Монткалм устало выпила кофе и, легонько вздохнув, поднялась со своего места.
– Вы не обидетесь, если я вас покину? Завтра нам предстоит самый сложный день за целый год: прием гостей, бал и все такое прочее. Это требует ужасно много хлопот, так что сегодня я должна позволить себе роскошь лечь спать пораньше.
– Конечно-конечно, – пробормотали девушки. Оставшись вдвоем, они облегченно заулыбались.
Пэнси откинулась на подушки и взмахнула руками.
– Ф-фуу… сколько можно ходить по струнке! Ничего удивительного, что Ноли это ненавидит, бедняжка. Это все равно, что обедать, сидя в аквариуме. Сколько народу подпирало стены и, сложив руки, ждало, пока мы положим на стол вилку!..
Элен рассмеялась.
– Как по-твоему, они и оставшись вдвоем так обедают?
– Ну, конечно! Кто-то же должен поддерживать традиции и вести себя так, как положено.
Пэнси прекрасно скопировала произношение леди Монткалм.
Оливер заглянул в дверь.
– Вам все ясно? – спросил он. – Ну, и хорошо. Теперь можно расслабиться.
Он принес пустой бокал и, подойдя к подносу с напитками, взял за горлышко бутылку бренди.
В бильярдной было темно, горела только продолговатая лампа, установленная над столом, который был покрыт неярким зеленым сукном. Было тепло, однако в пыльной бильярдной царило явное запустение. Элен тихонько улыбнулась, представив себе, как выглядела эта комната, когда здесь собирались тучные английские джентльмены, попыхивавшие сигарами и заключавшие друг с другом пари. Она прошлась вдоль стола, провела пальцем по полированному красному дереву и представила себе, как красиво смотрятся на зеленом сукне разноцветные бильярдные шары, которые откатываются, ударившись друг о друга…
Бильярдная была далеко от других помещений, и в ней Элен чувствовала себя гораздо спокойнее.
Том снял пиджак и в перерывах между ударами натирал свой кий мелом, вид у него был задумчивый. Оливер налил себе бренди и поставил бокал на угол стола.
– Ты играешь, Пэнси? – он протянул ей кий. Пэнси тут же сняла бархатный пиджак и взяла у него кий. Нахмурившись, она обошла вокруг стола, затем поняла, куда нужно бить, и ее лицо прояснилось. Пэнси нагнулась вперед, и умело сложила пальцы «мостиком». Блестящий кий, словно тоненькая змейка, метнулся взад и вперед: Пэнси примеривалась перед тем, как ударить. Затем раздался щелчок, шары ударились друг о друга и раскатились в разные стороны. Розовый шар покатился и мягко упал в лузу.
– Неплохо, – Оливер и Том одобрительно закивали.
– Я иногда играю с папой. Ким с нами не играет, она считает, что это совсем неженственно. И потом, у нее все равно не получается.
– А ты, Элен? – повернулся к ней Оливер.
– Я понятия не имею, как это делается.
– Вот, посмотри. Видишь?
Он подвел ее к столу и вложил ей в руку блестящий кий. Затем помог ей поставить руку, принять ту же позу, которую за несколько минут до этого так небрежно приняла Пэнси. Оливер склонился над Элен, она ощущала спиной тяжесть его тела. Он накрыл своими ладонями ее руки.
– Левую руку положи вот так… теперь посмотри на кий…
Он прикасался щекой к ее волосам. Элен отчаянно боролась с собой, стараясь не обращать внимания на то, что он стоит совсем рядом. Но дыхание ее все равно было прерывистым, а пальцы как будто ватными.
– Расслабься, – прошептал он, и на мгновение ей показалось, что воспоминания захлестнут ее с головой…
Ничего уже не соображая, она отвела руку назад и ударила кием по ближайшему шару. Он откатился в сторону, а кий упал на зеленое сукно, поцарапав его.
Элен уронила его, словно в ее руках оказалось раскаленное железо.
Оливер тут же выпрямился. Элен стиснула кулаки, еле сдержавшись, чтобы не потянуться за ним. Она отвернулась, чтобы не видеть, как его пальцы пробегают по сукну. Два других игрока озабоченно наклонились вперед.
– О'кей, – небрежно промолвил Оливер. – Ничего страшного. Но, пожалуй, тебе лучше побыть зрителем. Вот, выпей.
С таким же успехом он мог бы разговаривать с бессловесными шарами, лежавшими перед ним на столе. Элен, не глядя, взяла у него бокал. Она места себе не находила от унижения. Молча отвернувшись, она подошла к стулу с твердым кожаным сиденьем, стоявшему у стены. Там по крайней мере было темно.
– Ты знаешь, как надо вести счет? – спросил ее кто-то.
Она поглядела на доску из красного дерева, на тяжелые бронзовые подвижные маркеры.
– Нет.
«Лучше бы я сидела дома, – беспомощно подумала она. – Я не умею ни ездить верхом ни играть в бильярд, ни даже разговаривать по-человечески. Мой приезд сюда был ошибкой».
– Ладно, я буду вести счет. – Том встал над ней и быстро обозначил счет. А перед тем, как вернуться к игре, легонько дотронулся до плеча Элен.
Она отпила глоточек бренди. Спирт обжег ей горло, но подействовал успокаивающе, и Элен сделала еще пару глотков. Игра продолжалась по каким-то своим, неведомым ей правилам.
Элен изо всех сил старалась не думать, вообще не допускать Оливера в свои мысли. В результате у нее возникло такое чувство, будто с картины убрали центральную фигуру, оставив все незначительные детали в первозданном виде, а вместо центральной фигуры теперь на холсте зияющая дыра…
Она понятия не имела, сколько времени это продолжалось, но наконец игра кончилась, и они разошлись по своим комнатам.
Элен легла на широкую постель в чужой, незнакомой комнате. Тишина действовала на нее вдвойне угнетающе, потому что Пэнси в свою спальню, расположенную через стенку от спальни Элен, так и не вернулась. Элен уткнулась в подушку, радуясь, что она выпила довольно много бренди и не так хорошо теперь соображает. Она словно выключилась из реальности, мысленно убежала из Монткалма, в котором чувствовала себя жалкой букашкой. Элен представила себе, что она вернулась домой. Вот она подходит по дорожке к дому, слышит, как поворачивается ключ в замочной скважине. На вытертом, дышащем на ладан ковре лежит старенькая ковровая дорожка, которая хоть немножко предохраняет его от износа. До двери в гостиную три шага, нужно нажать на металлическую ручку, и дверь откроется, вот трехсекционная стенка, вот фотографии брата и самой Элен, стоящие на пианино, а на журнальном столике возле икебаны лежит «Радио Таймс». Элен мысленно проходила шаг за шагом по родному домику, пока не забылась усталым сном.
Последний день в году выдался очень ясным и солнечным. Ночью ударил мороз, и заиндевевший пар белел под бледно-голубым небом.
Сойдя вниз к завтраку, Элен сразу же почувствовала, что все взволнованы. Даже обычно бесстрастное лицо Мейтленда оживилось. Он командовал слугами, стоя у буфета, а те сервировали и подавали на серебряных тарелках завтрак, который англичане обычно едят перед охотой. Лорд Монткалм и его гости уже сидели за столом и плотно завтракали, готовясь уйти на целый день. Элен увидела, что кроме яиц и ветчины подают рис с луком и яйцами, а также почки, но когда Мейтленд предложил ей, она отрицательно покачала головой. От того, что она вчера вечером выпила бренди, у нее побаливала голова.
Том сидел чуть в стороне и читал газету. Элен тихонько села рядом с ним, он слегка кивнул и продолжал читать.
Леди Монткалм не было видно. Пэнси появилась, когда все остальные уже почти позавтракали. Она уверяла, что никогда не охотилась, а верхом ездила только несколько раз в жизни, но вид у нее был как у заправской наездницы – брюки для верховой езды и безукоризненно сшитый черный пиджак. Лорд Монткалм собственноручно взял ее тарелку и положил ей еды.
– Предвкушаете приятный день, да? – спросил он. – Погода сегодня – лучше не бывает. Надеюсь, Трипп как следует заседлал вашу лошадь.