Воин пустынь (СИ)

Почерк Кси парень узнал сразу. Грарский язык, без Северного Наречия. Эти иероглифы были немного наклонены влево. Только эта девушка, на памяти Скифара, могла так писать.
Воин рухнул на колени. Его переполняли эмоции. Всего их было три: печаль, непонимание и злость. Его разум, прошедший через множество потерь и боёв уже не проходил через все «стадии горя», а хаотично скакал по ним. Печаль — умер близкий человек. Непонимание — почему она это сделала, и как с этим теперь жить. Злость — на неё и на самого себя.
  
14. Минград
 
14. Минград
Дорога прошла незаметно. Скифар не помнил, сколько дней она заняла. Быть может, неделю, а возможно и три. Всё это теперь было не так важно. Каждую минуту он думал лишь о Кси. Спрашивал себя снова и снова. Эти мысли взяли его в плен. Он ел и думал, спал и думал, выходил размять мышцы, и думал. Все действия он совершал на автомате. В конце концов, всё это превратилось в замкнутый круг.
«Она убила себя. На это есть причина. Неужели она так сильно любила меня, что не могла без меня жить? Нет, не тот случай. Тогда — почему? Зачем лишать себя жизни?». Терзания продолжались долго, но не бесконечно.
Огромные ворота отварились перед военным кортежем. Десятки тонн стали управлялись рычагами, шестерёнками и цепями. Массивная решётка поднималась с равномерным урчанием смазанных механизмов. Высоченные стены, достигавшие не менее семи метров в высоту, были сделаны из камня. Ещё на подъезде к столице в несколько рядов стояли блокпосты военных.
Всё это зрелище мигом вырвало Скифара из цикла ментальных терзаний. Он наблюдал за величественными башнями, стремящимися в небо, за легионом солдат, охраняющим этот город-крепость. Предчувствие подсказывало, что внутри это может быть нечто более, чем тот городок на окраине пустыни.
Шестое чувство, а точнее — индукционный анализ, Скифара не подвёл. Многоэтажные здания, деревья, высаженные вдоль дороги, богато одетые люди — всё это встречало новоиспечённого имперского гвардейца с распростёртыми объятиями. Внутри города карета замедлилась, дав парню шанс рассмотреть всё получше. Минград был действительно велик. Скифар начал невольно сравнивать его с Ренессансом. Архитектура различалась: здесь царили прямоугольные формы и крыши были под тупым углом, практически без наката. Здания не сильно вытягивались ввысь, а были более приземистыми, хоть и включали в себя от трёх до пяти этажей. Такое ощущение создавалось из-за низких потолков, ведь имперцы, как нация, совсем не высокие люди.
Мужчины и женщины, находящиеся на главной площади, были одеты в обычную, на первый взгляд, одежду, но были в ней какие-то «отблески» роскоши. Платья, подол которых заканчивался у щиколоток, были аккуратно выглажены, а на ровных поверхностях сразу виднелись узоры из золотых нитей. Камзолы и рубашки были окрашены, чаще всего, в серые, красные и синие палитры, а пуговицы на них блестели золотом и серебром. Это было очередное отличие от Ренессанса. При одинаковых погодных условиях, одежда в Империи была более закрыта. На западе женщины редко носили юбки намного ниже колена, а корсеты и пояса подчёркивали талии. Мужчины одевались свободно, носили удобные рубахи и жилеты, при этом не забывая как можно ярче выражать свои плечи и мышцы на руках. Здесь же, на востоке, нравы были строже. Выставлять напоказ достоинства своего тела было не принято. Причём, если в пустынных районах это было необходимостью защиты от палящего солнца и пыли, то севернее такая одежда была лишь данью культуре.
В дороге младший офицер, что был приставлен к будущему гвардейцу, вкратце рассказал о местных нравах и правилах поведения. Разговаривать здесь положено исключительно на Северном Наречии. Как оказалось, местные жители очень трепетно относятся ко всякого рода отношениям между мужчиной и женщиной: девушкам принято хранить целомудрие до свадьбы, нельзя проявлять чувства на публике, запрещено оголять руки и ноги (и это касается обоих полов).
— Однако публичные дома тут работают в штатном режиме, — игривым тоном заявил офицер. — Только не настолько открыто, как это происходит на юге. Никто не будет зазывать клиентов криками.
 
Так же служивый добавил, что с публичным поведением здесь строго. Драки запрещены, стражники патрулируют местность регулярно. Потому и уровень преступности очень низок.
Карета начала замедлять свой ход, и, в конечном итоге, остановилась. Кто-то учтиво открыл дверь кареты, позволяя Скифару и младшему офицеру выйти. Теперь они стояли рядом с белокаменным зданием. Его колоны были покрыты мраморной крошкой, а ступеньки вычищены до блеска. С внешней стороны дом был огорожен металлическим забором, на вершине которого красовались острые колья. Территория между решёткой и стенами представляла собой газон с редко высаженными деревьями. В воздухе витал запах свежескошенной травы.
— Добро пожаловать в гостиницу «Золотой Лев» — послышался голос швейцара, открывшего дверь.
Младший офицер, не произнеся ни слова, вылез из кареты, и зашёл внутрь. Скифар последовал за ним, а швейцар услужливо держал для них дверь. Ещё один человек, носильщик, взял из грузового отсека их багаж, и понёс за собой. Вся прислуга была одета в одну форму: чёрные брюки и белый камзол для мужчин, и чёрное платье с белыми рукавами для женщин. Однако, в отличие от Ренессанса, никто не улыбался. Это показалось немного странным, но таковой была реальность Империи. «Улыбка без причины — признак дурачины» — такую поговорку сказал ему младший офицер.
Комната Скифара была роскошной: двуспальная кровать, стол, стул, шкаф для одежды. На окнах были и шторы и тюль. Всё делалось для самого большого комфорта. В небольшой комнатке даже был «унитаз» — деревянная конструкция, по среди которой была труба с широким горлышком. Пожалуй, такой предмет гигиены был одной из немногих вещей, которые в обоих странах были одинаковы. Рядом с ним стояли два ведра, а на стене висел наполненный водой рукомойник и корыто. В комнате было всё необходимое для того, чтобы поддерживать гигиену, не выходя наружу.
— Вот, здесь будете жить до завтра. Сегодня вечером Вам необходимо сходить в баню, она находится в этом здании, на первом этаже. Утром, после восхода солнца, я зайду. Мы отправимся в императорский дворец, — сказал младший офицер, перед тем, как откланяться.
Скифар слишком сильно устал после дороги, и решил не выходить в город этим вечером. Солнце и так опускалось за горизонт. Он спустился вниз по лестнице, и сразу увидел надпись «САУНА». Здесь, в гостинице высшего класса, его профессионально отмыли и почистили, а позже — даже постригли ногти. Всё было включено в обслуживание. После этого брадобрей наголо срезал все волосы с его лица и привёл в порядок причёску. Скифар не понимал, зачем это надо, но персонал гостиницы объяснил, что таков был приказ от тех, кто оплатил его проживание и все эти процедуры.
Сон пришёл не мгновенно. Перед тем, как погрузиться в грёзы, Скифар ещё раз прокрутил в голове все мысли о Кси. За тем подошла очередь мыслей об Империи Восхода и Ренессансе, о колдунах и войнах. И, напоследок, в голову забрели мысли об Амине. Это и стало бы точкой кипения для обычного человека. Но только не для Скифара. Он сжал кулаки, и почти до крови прикусил свою нижнюю губу. Усилие воли подавило эмоции, запрятало воспоминания и эмоции в самый «дальний ящик» подсознания. Мысли воина должны быть чисты от мусора, что мешает адекватно оценивать ситуацию. Этому его научил майор Чжоу во время уроков фехтования.
Даже во сне не было покоя. Его и не могло быть после того, на что «подписался» Скифар. Глубокой ночью, когда тело и разум воина отдыхали, к нему явился колдун. Алдус вторгся в его сон, подавляя картины оживлённые картины ренессанских городов, и замещая их своим бородатым лицом.
— Здравствуй, Скифар, — говорил он ровным голосом. — Прости, что вторгаюсь в твой сон.
— Ничего. Я понимаю, что всё это — необходимость. Если ты это делаешь, значит в этом есть нужда.