Вечный попадос 3 (СИ)

— Игра окончена, — бормочет он.
Громкий взрыв застигает этого мстителя недоделанного врасплох. Его робот ошалело поворачивается в сторону звука — и тут же лишается так и не успевшего проявить себя оружие.
Потому что пулемёт выбивает Папка, невесть как прорвавшийся через энергетическую заслонку!
Киборг приземляется перед роботом, который чуть не в два раза крупнее него, и заявляет:
— Сражаться ты будешь только со мной, брат.
 Глава 21 
 Хорошо, что ты пришел 
— Не можешь просто принять своё наказание? — совсем по-дурному скалится цесаревич. — Тогда делать нечего. Начну с тебя!
Громадный механический кулак неотвратимо опускается на киборга, так и норовя его расплющить. Но, вместо того, чтобы избежать удара, Папка принимает его на себя.
В первый момент мне кажется, что робот вгоняет киборга в пол по колено — но Иван Васильевич распрямляется невредимый и, хоть и с трудом, отбрасывает тяжеленный братский кулак в сторону.
И тут же бросается вперёд, явно намереваясь как следует толкнуть робота, чтобы вывести его из равновесия. Тот отшатывается, уходя от атаки, и киборг пролетает мимо. Со скрежетом скользит по полу, старательно тормозя всеми конечностями, и замирает неподалёку от нас.
— Давай ты его отвлечёшь… — предлагает сердобольная Куджо. — А мы с Джеймсом…
— Не вздумайте лезть! — рявкает киборг. — Это моё сражение!
И бросается обратно, где его уже поджидает невредимый робот с ухмыляющимся пилотом в прозрачной кабине.
— Даже не представляешь, как иногда мне хотелось тебя прихлопнуть, — язвит он, без труда отбивая атаки Папки. — Уверен, ты тоже меня ненавидишь.
— Н… нет! — пыхтит киборг, пытаясь хоть немного достать противника. — Мне просто… хочется… настучать тебе в рыло!
То ли главнокомандующего не устраивают такие желания, то ли просто надоедает скачущая вокруг мелочь. Он внезапно проворачивается всем телом вокруг своей оси. Кулаки, будто лопасти винта, мелькают в воздухе. Один из них попадает в цель, отшвыривая Папку в сторону.
Он с грохотом приземляется на пол и возится там, пытаясь подняться.
— Ещё скажи, что ты на меня не злишься! — с затаëнной яростью произносит цесаревич, подступая к поверженному киборгу поближе. — Что, настолько понравилось восстанавливаться после аварии?
— Не понравилось! — Папка всë-таки встаёт, покачиваясь, на ноги. — Но благодаря этому опыту я стал сильнее!
— Ой ли? — ехидно ухмыляется рыжий.
И мгновенно оказывается к киборгу вплотную.
— Бу!
Робот величественно щёлкает указательным пальцем Папку в грудь. Киборг, и так нетвёрдо стоящий на ногах, шмякается туда, где лежал. Гигантская ступня тут же прижимает его к полу — не вырваться. Главнокомандующий разочарованно смотрит на него сверху вниз через прозрачную стену кабины.
— Ты такой жалкий, — говорит он. — Я могу одним движением превратить тебя в мокрое место. Уверен, что выдержишь то, к чему готовит тебя император?
— Готовит, да? — голос Папки, несмотря на безвыходное положение, звучит довольно бодро. — Это его проблемы. Я не ты — мне поху…
Окончание фразы тонет оглушающем хлопке. Ступню робота, а следом и его туловище, прошивает ослепительный луч. Покалеченный робот теряет опору и тяжко опускается на одно колено. В его теле, прямо под капсулой с пилотом, зияет огромная искрящаяся дыра.
Что-то взрывается — прозрачную кабину с главнокомандующим внутри резко дëргает вниз. Тут же стопорит — и плавно выталкивает из ставшего бесполезным тела робота.
Пока мы с Куджо подходим поближе, искорëженные обломки механической ступни и голени разлетаются в стороны. Из-под них выбирается Папка — потрëпенный, но живой. Не успевает подняться — уже хрустит энергетическим батончиком.
— Считай, весь заряд в ноль ухлопал, — объясняет он, поймав наши удивлëнные взгляды. — Если этот придурок не успокоился…
 
— Успокоился, — раздаëтся смешок со стороны капсулы, и над еë краем поднимается рыжая макушка. — И заметь: с придурком я даже не спорю.
— Это ты обзывательство на меня сейчас перевесил? — беззлобно скалится киборг, извлекая из инвентаря следующий батончик. — Горбатого могила исправит.
— Но это не точно, — загадочно улыбается цесаревич. Сейчас даже поверить трудно, что этот тихий воспитанный человек несколько минут назад собирался тут всех прикончить.
— Вылезай, чего ждëшь? — Иван Васильевич протягивает свободную руку, продолжая поглощать ценные калории.
Главнокомандующий грустно улыбается и качает головой:
— Не могу. Я подключен к этой капсуле. Плата за возможность управлять всем миром сразу.
— Ты и правда придурок! — раздражëнно бросает Папка и поворачивается к нам с Куджо. — Этот патлатый — мой брат. Зовут Андрей.
— Привет, Андрей, — хором тянем мы.
— И когда ты собирался мне сказать? — спохватывается Куджо. — О том, кто ты такой в реальной жизни?
Киборг морщится, будто ему даже тема такая неприятна.
— Желательно — никогда, — с отвращением произносит он. — Знать об этом не так круто, как ты думаешь.
— Наши контакты тщательно проверяют, — любезно поясняет Андрей. — И в случае малейшей опасности от человека просто избавляются.
— Убивают⁈ — прикрывает рот ладошкой девушка.
Андрей зловеще ухмыляется. Но тут же объясняет нормально:
— Чаще всего нет. Просто дают денег и предлагают переехать поближе к морю. Убийства привлекают слишком много внимания.
— И что же считается опасностью? — с интересом спрашиваю я. Ломакин чуть не с самого начала вокруг меня крутился, но, видно, посчитал достаточно безобидным. Даже не знаю, радоваться этому или обижаться.
Андрей пожимает плечами:
— Кто знает? Извлечение выгоды, явная агрессия, чрезмерная близость — под это понятие можно подвести что угодно. Мы привыкли к внезапным исчезновениям.
Всё-таки хорошо, что я тогда не согласился на тёплое место в канцелярии Ломакина. Так хоть какая-то иллюзия свободы выбора сохранилась. Хотя… Если мне настоятельно порекомендуют уехать… Смогу ли я тогда что-нибудь противопоставить самому императору?
Не знаю. И это бесит.
— Важно другое, — продолжает говорить Андрей. — Тебе, Иван, нужно сделать выбор. И чем скорее, тем лучше.
— Что ты имеешь в виду? — хмурится киборг.
Светлые, почти прозрачные, глаза Андрея смотрят куда-то вдаль.
— Я ушëл, — невпопад произносит он. — У меня получилось уйти. А ты остался. Прости.
— Да о чëм ты⁈ — Иван хватает брата за плечи и ощутимо встряхивает. — Скажи, о чём ты, и пойдëм отсюда!
Голова цесаревича от тряски резко дëргается, но на губах играет безмятежная улыбка:
— Хорошо, что ты пришëл, брат. Не уверен, что рад видеть тебя живым, но что пришëл — отлично. Потому что совсем скоро ты перестанешь быть собой.
Настораживаюсь. Где-то я про внезапные смены личности уже слышал.
— То, о чëм ты говоришь, — спрашиваю, пока Иван Васильевич подбирает челюсть с пола, — как-то связано с проектом Владимира Вахова?
Андрей прищуривается, пытливо разглядывая меня. Затем кивает, будто бы своим мыслям, и обращается к Папке:
— Да. Наш отец болен, Иван. Времени на создание нового сосуда не осталось. Так что это должен быть кто-то из нас. Ты.
— Сосуда? Болен? — киборг выглядит по-детски растерянным. — Я не понимаю, что ты несëшь…
Андрей устало откидывается на борт своей капсулы. Кивает на меня, подкрепляя ленивым движением руки:
— Спроси у него. Наверняка он расскажет об этом лучше, чем я.
Две пары глаз с требовательным любопытством впиваются в меня. А я и сам толком не знаю, о чëм рассказывать. Всё, что у меня есть — откровения сумасшедшей старухи.
— Понимаете… — надо, наверное, как-то помягче сообщить, чтобы не сильно сломать картину мира. Папка вон вообще несовершеннолетний. — Ваше правительство, кажется, проводит опыты по пересадке личности в тела помоложе…