Самый разыскиваемый вампир(ЛП)

«Боже милостивый», – с ужасом подумала Дивина, а затем ее мысли вернулись к тому, что Винсент и Джеки прочитали в ее мыслях. Что им известно? Что она выдала?
Маркус был ее спутником жизни, кричал ее разум, и Дивина подняла руки, чтобы потереть виски. Ее мысли были слишком хаотичны. Она не могла справиться со всем этим прямо сейчас. Не могла даже представить его своим спутником жизни. Ради Бога, он шпион Люциана, и ее сын может оказаться в опасности из-за того, что Винсент и Джеки прочитали в ее мыслях.
– Дивина? – с беспокойством спросил он.
Дивина покачала головой и попыталась пройти мимо него, но была так потрясена, что споткнулась о собственные ноги и упала бы, если бы он не поймал ее за руку. Маркус спас ее от падения, но по инерции она развернулась и с удивленным вздохом ударилась о его грудь. Сглотнув, она быстро взглянула на его грудь, но затем закрыла глаза, когда его запах достиг ее носа. Его запах был определенно мужским, чем-то древесным, но с намеком на цитрусовые. Это было невероятно ... заманчивый. Ей хотелось уткнуться носом в изгиб его шеи и сделать глубокий вдох. Вместо этого она перестала дышать и попыталась собраться с силами, чтобы отступить.
– Дивина? – Его голос понизился, превратившись в сексуальный, хрипловатый шепот. Его теплое дыхание коснулось ее уха, и с ее губ сорвался тихий стон.
– Ты ушиблась? – с беспокойством спросил Маркус, слегка подталкивая ее назад, чтобы попытаться увидеть ее лицо. От этого движения их нижние части тела прижались друг к другу, прижимая ее пах к его, и Дивина прикусила губу от ощущения, которое пронзило ее. О, Боже.
– Дивина? Что случилось? Посмотри на меня, – настаивал он.
Откинув голову назад, Дивина неохотно открыла глаза и просто уставилась на него. Его глаза были черными, с серебряными прожилками. Они завораживали, гипнотизировали. На самом деле, они настолько завладели ее вниманием, что она не заметила, как они приблизились, пока его губы не накрыли ее губы. У Дивины было биение сердца, чтобы отстраниться, и она должна была, но вместо этого она заколебалась, и это было ее гибелью. Как только его губы коснулись ее губ, она растерялась.
 Глава 14 
Все началось с покалывания, которое вспыхнуло там, где их губы встретились, как бенгальский огонь, выплевывающий маленькое пламя жара. Затем руки Маркуса скользнули вокруг ее спины, притягивая ближе, его рот раскрылся над ее ртом, и ночь взорвалась в голове Дивины. Это был единственный способ описать это; жар, свет и цвет, казалось, взорвались в ее глазах, и огонь лизнул ее тело, когда его язык скользнул, чтобы раздвинуть ее губы и погрузиться между ними.
Сначала они цеплялись друг за друга, как за спасательный круг в бурном море, но потом Дивина осталась одна, и его руки начали двигаться. Где бы ни блуждали пальцы Маркуса, ее тело охватывало пламя ... и его руки были повсюду, двигаясь с почти головокружительной быстротой, как будто он хотел убедиться, что у нее есть все необходимые части, или он хотел прикоснуться ко всем сразу.
Дивина задыхалась и стонала по очереди, бессознательно подталкивая свои бедра ближе, когда его руки накрыли и сжали ее груди. Затем отчаянно потянула его за плечи и поднялась на цыпочки, когда он опустил одну руку, чтобы обхватить ее между ног и прижал к себе, тонкий материал ее юбки и трусиков был единственной вещью между ними. Эта ласка сделала ее немного сумасшедшей, и Дивина начала почти злобно сосать его язык, одна из ее собственных рук, наконец, отпустила его плечо, чтобы пробраться вниз по его груди, цепляясь за тонкую ткань обтягивающей футболки, которую он носил. Ткань, уже натянутая, поддалась, как пленка, материал растекся там, где разорвался, оставив большое отверстие с одной стороны груди. Почувствовав под ладонью жесткие волосы и сосок, Дивина оторвалась от Маркуса и опустила голову ему на грудь, страстно желая ощутить вкус его кожи.
Ее разум был наполнен ненасытным голодом, который заставил ее облизать его кожу, а затем сомкнуть губы вокруг его соска и жадно втянуть его. Она едва расслышала испуганное проклятие Маркуса, но почувствовала, как его удивленное удовольствие пронеслось от его тела к ее телу.
 
Разделенное удовольствие, еще один симптом спутников жизни, вспомнила она, и эта мысль была электризующей, что придавало ей смелости, о которой Дивина не подозревала в этой области. Даже она вздрогнула, когда внезапно наклонилась и схватила его за тугие черные джинсы. Ощущения, которые прошли через них обоих, заставили ее оторваться от его груди и снова найти его губы для почти яростного требовательного поцелуя.
Дивина почувствовал, как ткань ее юбки задвигалась у нее под ногами, а затем его руки оказались там, скользнув вверх и толкая ткань перед собой. И все же ее глаза открылись от удивления, когда он внезапно схватил ее за бедра и притянул к себе. Сработал инстинкт, и она скрестила ноги за его спиной, чтобы не упасть. Она также убрала свою ласкающую руку от его пойманной эрекции, чтобы снова схватить его за плечи. Как только она это сделала, он внезапно повернулся вместе с ней.
Дивина ахнула от удивления, когда ее спина врезалась в борт трейлера.
Маркус тут же оторвался от ее губ и пробормотал извинения. Он тоже сделал несколько глубоких вдохов, затем откинул голову назад и, задыхаясь, спросил: – С тобой все в порядке?
Его слова были невнятными и невнятными, как будто он пил, хотя она знала, что он не пил. Маркус был так же охвачен страстью, как и она. Дивина утвердительно хмыкнула в ответ, затем обхватила его лицо руками и откинула назад, чтобы снова накрыть его рот своим.
Черт возьми, этот мужчина умеет целоваться. По крайней мере, она думала, что он может. Но она не была уверена. Возможно, это была просто химическая реакция секса. Это должно было быть сногсшибательно, и это казалось хорошим описанием. Дивина никогда не испытывала ничего подобного. Даже жажда крови никогда не была для нее такой всепоглощающей. Она хотела, чтобы он был на ней, в ней и вокруг нее. Она хотела все, и она хотела его прямо сейчас, прямо тут.
К ее большому облегчению, мгновение беспокойства Маркуса быстро прошло под влиянием ее поцелуя, и он снова начал целовать и трогать ее. Он прижал ее к трейлеру, удерживая там нижней частью тела, и откинул верхнюю часть тела, чтобы он мог потянуть ее за крестьянскую блузку. Это была чертовски удобная блузка для такой ситуации, и Дивина облегченно вздохнула, когда он стянул ее вниз, открывая ее грудь горячему ночному воздуху. Затем она застонала от удовольствия, когда он приподнял ее чуть выше над фургоном и наклонил голову, чтобы взять один уже возбужденный сосок.
Как будто его губы тянули за фитиль, который тянулся от груди к паху, и этот контакт с его ртом зажег его. Задыхаясь, она откинула голову назад, едва не вырубившись, когда врезалась в стену трейлера. Рука Маркуса тут же оказалась там, поглаживая место на ее голове, где она ударилась о стену, а затем обхватила ее голову, чтобы помешать ей сделать это снова, но его рот не отрывался от ее груди, не переставая тянуть и сосать, его язык все время щелкал по соску.
Этого было достаточно, чтобы свести ее с ума. Дивина стонала и стонала, ее руки вцепились в его волосы и тянули, ее бедра двигались и упирались в его живот. Затем она потянулась к своей свободной груди и начала сжимать и мять возбужденную плоть, которой пренебрегали.
Все, что он делал, было невероятно, ошеломляюще захватывающе. Все ее тело гудело от возбуждения и желания. У нее даже заныло между ног ... и этого было недостаточно. Она хотела, чтобы он вошел в нее, хотела почувствовать его горячее, твердое тело, прижимающееся к ней. Эта мысль заставила ее потянуться вниз, пытаясь снова обрести твердость. Но он держал ее слишком высоко. Она отцепила лодыжки и в отчаянии забила ногами, кряхтя от удовольствия, когда он оторвался от ее груди и позволил ей скользнуть вдоль стены трейлера, пока ее рука не нашла верх его джинсов. Когда он снова начал целовать ее, Дивина прижала ладонь к его животу, а затем скользнула рукой вниз между материалом и его кожей, пока не смогла обхватить его без материала джинсов или нижнего белья. Не то чтобы на нем было нижнее белье. Этот человек был коммандос, и она была благодарна ему за это. Она сомневалась, что ее рука поместилась бы в таком тесном пространстве.