Самый разыскиваемый вампир(ЛП)

Дивина всю жизнь помогала другим. Могло ли, это компенсировало любой позор, от которого могла пострадать ее семья? И делало ли это ее страдания, по крайней мере, терпимыми?
Ее жизнь была долгой, со многими тихими радостями, моментами удовлетворения или покоя. Они могли быть тихими, скрытыми моментами по сравнению с яркими и пламенными моментами, которые она разделила с Маркусом в эти последние дни, но, тем не менее, это были моменты, и каждый из них происходил вдали от Абаддона. В присутствии Абаддона она не испытала ни секунды покоя или радости. Это была одна из причин, из-за которой она, в конце концов, забрала Дамиана и сбежала от него, и почему она так мало времени проводила с сыном, узнав, что он принял этого человека обратно в свою жизнь.
Теперь Дивина гадала, не ее ли это вина. Может, Дамиан и не был ее ребенком по крови, но она вырастила его, он был ее сыном. И он был милым ребенком. Всегда улыбается, всегда стремится угодить. После того как они покинули Абаддона, Дамиан изменился, стал скрытным и угрюмым.
Сначала Дивина думала, что он просто скучает по этому мужчине и переживет это, а потом она обвинила в этом половое созревание. Все подростки такие, правда?
В двенадцать лет он начал бродить по лесам или городам в зависимости от того, где они жили, и уходил на несколько часов, несмотря на ее уговоры держаться поближе к дому. В шестнадцать он начал исчезать на несколько дней. По возвращении он всегда был вне себя от счастья: смеялся, болтал со скоростью мили в минуту, рассказывал ей о своих приключениях. Тогда она позволила ему это, потому что в то время он считался мужчиной.
Дамиану было восемнадцать, когда он отсутствовал неделю, а не день или два. Обеспокоенная тем, что Люциан, который, как заверил ее Абаддон, все еще искал их, наконец, нашел ее сына, Дивина отправилась на его поиски и нашла его в заброшенной хижине. Он был снаружи, смеялся и болтал у костра с Абаддоном. Теперь она вспомнила, что Абаддон называл его Лео. Она так разозлилась, обнаружив его с мужчиной, что в тот момент забыла об этом.
Дивина пыталась отослать Абаддона, но Дамиан запротестовал. Абаддон был его другом.
– Абаддон нам не друг, – сердито сказала она. – Он был комнатной собачкой Леониуса Ливия.
– Ты имеешь в виду моего отца? – спросил Дамиан.
Дивина просто уставилась на него. Она никогда не рассказывала ему об отце. Как она могла сказать сыну, что ее изнасиловали? Что его отец был тем, кого она ненавидела, кто пытал и насиловал ее месяцами, прежде чем она забеременела? Она не говорила ему об этом раньше и не могла сказать тогда. – Ты достаточно взрослый, чтобы делать то, что хочешь, и жить там, где хочешь сейчас. Но я не желаю иметь ничего общего с этим человеком. Никогда не приводи его ко мне в гости.
Она повернулась и ушла. Дамиан не последовал за ней. А Дивина просто продолжала жить своей жизнью. В течение первых пятидесяти лет он часто навещал ее. Всего через год после этого Дамиан приехал к ней с первым внуком. Когда она спросила, как его зовут, он ответил, что мать не дала ему имени и не хочет мальчика. Она предложила вырастить его, на что, как она подозревала, он рассчитывал в то время.
Дивина назвала мальчика Люком и любила его, как родного. Она была убита горем, когда Дамиан навестил ее на десятый день рождения мальчика и решил, что ему нужен отец и что он должен поехать с ним. Однако она была совершенно опустошена, когда несколько месяцев спустя отправилась навестить Дамиана и мальчика, и узнала, что их лагерь подвергся налету разведчиков Люциана и мальчик не сбежал. Он был мертв.
Ее старые страхи перед семьей немедленно всплыли на поверхность, и на нее накатила первая волна гнева. Люк был только первым из ее внуков, которых вырастила Дивина. Всего за первые два столетия Дамиан привез ей восемь малышей. Она вырастила каждого из них как своего, со всей любовью, которую могла им дать, а затем была вынуждена стоять в стороне, когда ее сын забирал их, чтобы закончить их воспитание сам. Некоторые не стали клыкастыми после того, как покинули ее, что, по словам Абаддона, было нормально. Он утверждал, что некоторые дети таковы, что отсутствие клыков просто не дает о себе знать до наступления половой зрелости.
 
Конечно, теперь, когда Маркус объяснил ей, что такое нанотехнологии, она поняла, что этого не может быть. Эти мальчики, должно быть, были рождены смертными женщинами. Если позже они не стали клыкастыми, значит, Дамиан пытался обратить их. Теперь она задавалась вопросом, было ли это настоящей причиной их смерти, потому что ни один из внуков, о которых она заботилась, не дожил до совершеннолетия. Каждый из них умер, предположительно убитый шпионами или охотниками Аржено. А потом Дамиан перестал приносить ей детей, которых он породил, утверждая, что она сделала их слабыми.
Как только он перестал приводить ей детей, визиты Дамиана стали более редкими. Несколько столетий она видела его чаще, чем другие, но иногда между их визитами проходило целых восемь десятилетий. На самом деле Дивина часто удивлялась, что он смог найти ее, когда пришел или послал за ней. В конце концов, она постоянно передвигалась.
Дивина вздохнула и раздраженно вытерла глаза. Мысли о внуках всегда вызывали у нее слезы. Но сейчас дело было не только в этом. Оглядываясь назад и владея новой информацией, она видела много лжи, которую ей говорили, и задавалась вопросом, что в ее жизни было правдой. Она также жалела, что была такой доверчивой и приняла слова Абаддона за чистую монету. На самом деле она и сама не понимала, почему так поступила. Она ненавидела этого человека. Разве она не должна была сомневаться в каждом его слове?
Влияние казалось очевидным ответом. Все, о чем она могла думать, это то, что он использовал контроль над разумом, влияние и ментальное подталкивание, чтобы убедиться, что она верит ему. Впрочем, не имело значения, использовал ли он влияние и все такое, или она просто была слепа и глупа, конечный результат был тот же. Дивина осталась с руинами жизни: ни дома, ни семьи, ни друзей, и она не могла претендовать на свою половинку. Кроме того, у нее остался сын, который, если верить Маркусу, был таким же убийцей, как и его отец. И его сыновья тоже.
Дивина покачала головой. Она никогда не видела доказательств этого. Женщины, которые были рядом, когда она приезжала,– откровенно говоря, она была не слишком высокого мнения о них. Все они выглядели неопрятными и истощенными, и всегда были под кайфом, когда она приезжала, как и ее внуки. Теперь она должна была задуматься и об этом. Были ли они наркоманами или просто накачивались наркотиками, когда она была рядом, чтобы она не могла прочитать страх или ужас в их мыслях? Наркотики настолько затуманивали мысли, что при чтении они становились непонятными.
Действительно ли эти бедные женщины были такими же жертвами, какими она была для отца Дамиана, Леониуса? Дивина сжал губы. Марк сказал, что Дамиан носит имя отца и называет своих сыновей Леониусами, так что ему приходится называть их по порядку рождения. Она слышала, как он называл их по номерам на протяжении веков. Например, он называл Руфуса, грубого внука, которого она обычно хотела прихлопнуть, не раз четверым, хотя в ее присутствии он обычно называл их всех мальчиками.
Ее мысли вернулись к женщинам. Дивине было невыносимо думать, что ее сын обращается с этими женщинами так же, как его отец обращался с ней. Она намеревалась выяснить и освободить их, если это так. Она намеревалась узнать правду обо всем, если сможет.
Заметив заправку, Дивина замедлились и остановились. Как она и надеялась, здесь, у стены, был телефон-автомат. Ей нужно позвонить Дамиану и узнать, где он. Она не хотела ехать до последнего места, где он был, только чтобы обнаружить, что он переехал.
У Дивины была всегда хорошая память. Она подозревала, что это как-то связано с нано. Конечно, она помнила номер Дамиана, потому что использовала его слишком часто. Она обычно звонила ему раз в месяц или около того. По крайней мере, так было до тех пор, пока пару дней назад он не позвонил и не сказал, что приехал и хочет ее видеть.