Клянусь, я твой (СИ)

— Просто уйди, Кейн, — неживым голосом произносит она. И это добивает меня в край.
Ее глаза, такие кристально чистые, такие грустные и пустые, они смотрят на меня в болезненном бессилии и я читаю в них: как ты мог? Я знаю, что доверие очень хрупкая вещь. Единожды вызвав у любимого человека недоверие, ты уже почти никак не сможешь вернуть его назад. И всё равно осадок останется, осадок, который покроет белым налётом вашу главную отметку — взаимопонимание. Но займёмся возвращением доверия ко мне чуть позже, а сейчас я должен обезопасить Ким и сестру от вмешательства моих врагов.
Я осторожно делаю шаг к ней, в призрачной попытке протягивая руку.
— Ким, я…
Позади меня раздается быстрый топот ног. Я одергиваю руку и оборачиваюсь, видя на пороге прибежавшую Оливию.
— Кейн? — глаза малышки расширяются, устремляясь на меня, она переводит взгляд между нами и не понимает, что происходит.
Я плавно выдыхаю и чувствую странное небольшое покалывание в мышцах, разворачиваясь всем корпусом к ней. Моих губ касается спокойная улыбка, насколько она вообще возможна в этой ситуации.
— Солнышко, беги в свою комнату, возьми свой ранец и твои любимые куклы и прыгай в машину, хорошо? Мы сейчас все вместе поедем в одно уютное место. Переодеваться не обязательно. Это сюрприз. Давай же, скорее.
Что мне нравится, так это то, что у нас с сестрой создался некий невербальный контакт, несмотря на частые ссоры и недопонимания, она всегда меня слушается и словно чувствует это, когда дело касается чего-то крайне серьезного. Оливия кивает мне и убегает, и я несколько секунд неотрывно смотрю на пустой дверной проем, на миг прикрываю глаза и оборачиваюсь к Ким, отчего-то затаив дыхание. Я смотрю на нее, но Кимберли так и не сдвинулась с места, она не изменила положение, не посмотрела на меня. Как будто ей все равно.
— Ким, — мой голос доносится до моих ушей глухим звоном. — Дело очень серьезное. Прошу тебя…
— Оставь меня в покое, Кейн, — перебивает Кимберли.
— Послушай, детка, сейчас не время…
— Просто уйди, Кейн. Я не хочу тебя больше видеть, ты это понимаешь?
Ким резко поднимает голову и теперь мы смотрим друг другу в глаза: в моих пылает решимость, в ее — слишком ярко — гнев. Я нетерпеливо поджимаю губы. Ну что же, ты не оставила мне выбора. Пара секунд — звук моих ботинок уже слышен слишком отчетливо, и я подрезаю ее, схватив в охапку и перекинув через свое плечо.
— Ты с ума сошел? Пусти меня!
Я только крепче прижимаю ее к себе:
— Только если ты пообещаешь выслушать меня.
— Да пошел ты! — Ким пробует вырваться, пока я ее несу, но быстро понимает, что это бесполезно. — Когда я утром просила тебя поговорить, ты просто ушел, оставив меня здесь одну! У тебя была возможность, а ты просто сбежал! Лицемерный и подлый трус! Я ненавижу тебя, ненавижу, слышишь?! — отчаяние пробивает брешь в ее голосе, ломая тщательно выстроенную броню.
Я открываю дверцу машины и опускаю ее на сидение, опускаясь перед ней на корточки. Я заглядываю в ее глаза и вижу слёзы в ее глазах, вижу пробитую маску из неравнодушия и слышу тонкий всхлип.
— Кто она такая, Кейн? — шепчет Ким, болезненно глядя мне в глаза. — Почему ты предпочел уехать к ней, а не остаться со мной?
Я смотрю на нее и понимаю, что до чего же она красивая, даже когда плачет. Мне хочется придвинуться к ней ближе, прижаться губами к ее прекрасной коже и заправить за ухо выбившуюся непослушную прядь. Но тут из дома выбегает Оливия и запрыгивает на заднее сидение, громко захлопнув дверь. Я выпрямляюсь и закрываю дверцу, обхожу машину и сажусь за руль.
— Вот в скором времени у тебя появится отличная возможность узнать её поближе, — повернув ключ в замке зажигания, на какой-то миг поворачиваю к ней голову.
—Что-о?
Я вдавливаю ногу в педаль, успевая уловить ее вытянутое в изумлении лицо. И мы срываемся с места.
  
64
 
Дорога под нами пролетает со скоростью света. Звуки суетливого города режет рёв автомобиля, и в какой-то момент Кейн сворачивает с окружённой лесами дороги и выныривает на шоссе. Я словно парализована. Гул разгоряченного двигателя постепенно стихает, и слух наполняет звучание лесной тишины.
 
— Я ничего не понимаю, — подаю голос я, рассматривая свое хмурое отражение в оконном стекле, когда мы выходим на очередной поворот. Я поворачиваю голову к Кейну и тут я уже готова завыть от отчаяния. — Ты сказал, что скоро обо всем расскажешь, но мы едем уже больше часа к черту на куличиках! Ты можешь мне наконец объяснить, куда и зачем ты меня выдернул посреди белого дня в халате и тапочках?..
— А вот это, Ким, вероятно, лучше объяснит тебе моя любовница, — спокойно отвечает мне Кейн. Рука ловко провернула рулевое колесо и его глаза хитро блеснули в свете солнца. У меня рот отвисает от такого вида дерзости.
— Мы приехали, — голос Кейна поразительно спокоен и глух, поменявшись в мгновение ока.
Я поворачиваю голову вперёд и вижу, что мы и правда приехали. Я вижу. Вижу маленький одноэтажный домик с небольшим заборчиком у озера, уток, плавающих в пруду и лесную лужайку. Где-то вдалеке журчит маленький голубой водопад. Его воды отражаются бликами в солнечном свете, и это похоже на маленький волшебный оазис, спрятанный в тени лесов и голубого неба. Да, я вижу. Но по прежнему ни черта не понимаю. Я выхожу из машины и громко хлопаю дверкой, не сумев скрыть раздражение.
— У нас какая-то изощрённая развлекательная программа? — я развожу руками, глядя на то, как он с загадочно-перекошенной улыбкой приближается ко мне, и злюсь ещё больше. — Что это за место, Кейн? Здесь ты прячешь всех своих любовниц?
А он уже вовсю улыбается.
— Ким, послушай, я и вправду был скотиной в последнее время и мало уделял тебе времени. Твоя обида на меня вполне обоснована, хоть и все, что ты говоришь полные глупости. Но я хочу сказать, вот что бывает, когда…
— МАМА!!!
Крик Оливии на мгновение перекрывает все звуки улицы, и на какой-то безумный миг в моём сознании повисает тишина. Кейн смотрит на меня, застывшую в неподвижности, как скульптура на постаменте. Он решает воспользоваться моим замешательством и подходит ещё ближе, мягко приобняв меня за плечи. Его взгляд завораживающий, прожигающий и… такой теплый.
— Я сказал, что ты говоришь глупости, потому что не представляю, как вообще тебе это могло прийти в голову. Причина моих поздних возвращений и отстраненности была вовсе не в том, что я тебе изменяю. Ким, я не знаю, каким надо быть подонком и сволочью, чтобы изменить тебе. Впрочем, ты сама всё скоро увидишь.
Он сбрасывает руки с моих плеч и отступает, на мгновение наши взгляды встречаются и я уверена, что в моих глазах читается растерянное «что происходит?» так отчётливо, как белый день. Кейн берет мою руку и ведет за собой, вот только я все ещё парализована, мои мысли скованы и сердце просто перестало биться.
Сначала я вижу рыдающую белугой Оливию, стирающую пальчиками слёзы с лица, я вижу женщину, склонившуюся над малышкой, гладя ее голову, она что-то шепчет ей. Я вижу, как цепляется Оливия за ее длинную юбку и пока не могу отойти от осознания, которое волнами-цунами затопило мой разум. Кейн подходит к ней ближе и все, что происходит дальше, не сразу вмещается в моей окутанной белесой дымкой голове.
—Мама.
—Сынок.
Он с улыбкой наклоняется к ней и она дотягивается губами до его виска, а потом я вижу, как они обнимаются. При всем при этом, он так и не отпустил моей руки и не ослабил хватку, когда отстранился.
— Это Ким. Кимберли, моя любимая. И моя будущая жена.
То, с какой нежностью он произнес эти слова, не сразу помещаются в моей голове. Ущипните меня кто-нибудь, потому что я наверное сплю!
Глаза женщины впервые обращаются на меня и у меня захватывает дух, когда наши взгляды встречаются. Я впервые вижу её добрые и голубые, как у Кейна глаза. Ее мягкие черты лица, светлые волнистые волосы, её женственное телосложение и теплую улыбку, только теперь её взгляд не скорбящий и полный грусти, а весь светится. Мне кажется, или в глазах ее стоят слёзы?