Красавчик Саша

Публика в «Веселом кролике» бывала самая захудалая. Подавали там в качестве закуски в основном гниль да объедки, но зато продажную девку в кабачке можно было сторговать всего за тридцать су, а главное, что в «Веселом кролике» было действительно весело.
Одно время туда вдруг зачастили фашистские молодчики из организации «Огненные кресты». Они угощали местную рвань и вели свою агитацию.
Старший адъютант графа Жана-Франсуа де ля Рокка, главаря лиги «Огненные кресты», стал заглядывать в «Веселый кролик» чуть ли не ежевечерне. Он уже набрал там кучу сторонников, а потом стал назначать рандеву для своих партийных знакомцев и сочувствующих делу низвержения Третьей республики.
Раза два в кабачке даже появился не кто-нибудь, а сам граф Франсуа де ля Рокк, бывший тогда скромным служащим Генерального электрического треста, но по совместительству один из основных кандидатов на место французского фюрера.
Появление графа сильно подстегнуло хозяйку «Веселого кролика» толстуху Жанетту Брейяр. И скоро в кабачке, наряду с гнилыми колбасными обрезками и вонючими бараньими косточками, стали появляться жареная курица с рисом, фасоль с подливкой, слоеные пироги для членов лиги «Огненные кресты», облюбоваваших в последнее время заведение.
Публика была более чем довольна, и кабачок стал вдруг процветать — ясное дело, благодаря «Огненным крестам», в первую очередь. Лигисты буквально повалили в него.
Вот и разговор старшего адъютанта графа де ля Рокка с марсельским борзописцем состоялся в один из мокрых и чрезвычайно унылых ноябрьских вечеров 1929 года в чрезвычайно веселом, симпатичном, хотя и немытом, кабачке.
Когда марсельский журналистишко ушел, чернявый гигант еще остался в «Веселом кролике» — он дожидался одного полицейского агента, который обещал сообщить ему кое-что новенькое о фантастически успешных деяниях сынка киевского дантиста, а ныне знаменитого парижского афериста.
3
Мне доподлинно известно, что лига «Огненные кресты», в лице своего непосредственного руководства, внимательнейшим образом следила за небывалыми по своей дерзновенности аферами Стависского с нескрываемыми надеждами. У самих лигистов не хватало выдумки, дабы как следует скомпрометировать находившуюся тогда у власти партию радикалов. При этом Лига, как утопающий за соломинку, хваталась за Алекса Стависского, в коем видела своего рода волшебного помощника.
Сам же Алекс, кстати, неизменно отзывался об «Огненных крестах» с нескрываемым презрением.
* * *
Не успел марселец задернуть за собой засаленную занавеску, прикрывавшую выход из «Веселого кролика», как в кабачок вбежал некий Анри Вуа — сутенер и земляк префекта Кьяппа, то бишь корсиканец — гориллообразный верзила, обладавший кривым хищным носом и хитренькими маслянистыми глазками
Старший адъютант графа де ля Рокка вовсю хлестал кальвадос, а сей Вуа за бокалом кира подробнейшим образом поведал о тех номерах, что откалывал в последнее время Стависский.
А творил он, как оказалось, вещи неслыханные. Вообще «красавчик Саша», кажется, поднялся на невиданные доселе высоты. Вот что, собственно, произошло.
Генеральный прокурор Третьей республики месье Прессар был женат на сестре премьер-министра Камиля Шотана. Она же буквально обезумела от щедрейших приношений Стависского (а он любил ловить французов и француженок на их скупости, меркантильности, расчетливости) и стала приглашать его к себе на приемы. Там она близко свела Алекса и с мужем и со своим братом, премьером Шотаном. В обществе начали поговаривать даже, что госпожа прокурорша стала любовницей Стависского и имела с ним приватные сношения.
В общем, так или иначе, а Алекс чрез жену генерального прокурора обеспечил себе поддержку правящей радикальной партии.
Старшему адъютанту графа Жана-Франсуа де ля Рокка Вуа сообщил также, что сам президент Третьей республики стал вроде бы высказываться о Стависском более или менее благожелательно.
Глаза чернявого гиганта так возбужденно заблестели, так бешено округлились, что казалось: вот-вот они просто выскочат из орбит. А громадные ручищи вдруг затряслись.
 
Еще бы! Новейшие аферы Алекса теперь уже поддерживали сам премьер-министр, а также и генеральный прокурор, а возможно, и сам президент. Фактически получалось, что мошенник подкупил исполнительную власть Франции. Это грозило радикалам в ближайшем будущем грандиознейшими разоблачениями, что ультра-правым было бы очень даже на руку.
В «Огненных крестах» все время кричали о необходимости усиления и «поправления» исполнительной власти, а тут такой подарочек, нежданный, но желанный.
Однако чернявый, рьяно накачивавшийся кальвадосом, рано радовался. Я должен добавить, что Стависский, завлекая в свои сети министров, депутатов, адвокатов, разлагал при этом отнюдь не только социалистов. Он покупал левых, но и правых тоже. То есть буквально всех — так сказать, впрок.
Благодаря Алексу стало совершенно очевидно, что в современной Франции, оказывается, продажны политики всех оттенков. Непродажных нет вовсе, а это — объединяющее начало для всех партий. Так что дело было не в одних только левых или правых: Стависский скандализировал саму политическую жизнь Третьей республики, показал ее всем изнутри, с грубой, грязной и неприглядной изнанки. Щедро и открыто раздавая чеки, он тем самым «раздел» всю элиту, с веселым цинизмом продемонстрировав, как она, потеряв приличия, с превеликою радостью бесстыдно у всех на глазах коррумпируется, поступая на содержание к жулику.
Но позволим все же старшему адъютанту графа Жана-Франсуа де ля Рокка иметь свой взгляд на вещи, как бы ни был он субъективен, хотя на самом деле это был, как уже говорилось, взгляд не его, а его шефов, кричавших всюду о продажности только левых. Своих собственных мнений сей адъютант вовсе не имел, да и никоим образом адъютанту ведь не полагалось иметь суждений. Так что с этим было все в порядке.
4
После кабачка «Веселый кролик» старший адъютант графа Жана-Франсуа де ля Рокка, разгоряченный беседами с журналистиком и полицейским агентом, отправился в заведение папаши Люнеля, дабы промочить горло и отвести душу.
Там не было ни столов, ни столиков, одна только чрезвычайно липкая свинцовая стойка. Зато у папаши Люнеля двухлитровую бутыль необычайно кислого вина можно было взять всего за десять су, да и девки вокруг крутились, хоть и подванивавшие, но все равно соблазнительные, и каждую из них можно было сторговать также за десять су.
Старший адъютант никуда не торопился и даже имел полнейшую возможность довольно-таки основательно расслабиться, ибо граф де ля Рокк еще с раннего утра отправился в Южную Бретань, в свое родовое гнездо, обещая вернуться ровно через пять дней.
Итак, предстояло целых три дня свободы — так много, что даже трудно себе представить.
Старший адъютант председателя лиги «Огненные кресты» готовился к полному и чрезвычайно быстрому погружению на кабацкое дно, ибо к возвращению шефа надо было быть в полнейшей форме и прежде всего стать любою ценою трезвым как стеклышко.
Граф не терпел, когда от его подчиненных хотя бы в малейшей степени исходило алкогольное амбре. И это при том, что сам он был страстным и неумеренным поклонником кальвадоса, который ему регулярно поставляли из родового поместья, что было в Париже всем широко известно.
Без всякого сомнения, строг был граф со своими; чрезвычайно строг и даже неумолим. А ведь к подопечным графа де ля Рокка, кроме членов лиги «Огненные кресты», относились еще и ребята из двух молодежных организаций фашистского толка: «Сыновья Огненных крестов» и «Национальные добровольцы».
Собственно, из этих трех подразделений и состояла армия де ля Рокка. Ему было кем совершенно по-военному распорядиться. В свободное от мирной службы время о военной дисциплине граф не забывал и, более того, неустанно пекся, дабы армия его молодчиков была в боевой форме.