Ванька 9 (СИ)
«Комитет помощи русским военнопленным». Так на вывеске значилось. Причем, на родном мне языке.
Здание, конечно, рядом с консульством не стояло, такое из себя совсем простенькое и швейцара нет. Некому меня в дверь под вывеской не пускать.
Зайти?
Зайду. Что я теряю?
Пусть я не военнопленный, но — русский же.
Может и помогут чем, подскажут дельное.
Толкнул дверь. Вошел.
Ба! Гора с горой, как говорится. Может, завершилась у меня сегодняшняя полоса невезения?
Попов. Унтер, сейчас, правда, погоны на гимнастерке не наблюдаются.
— Иван Иванович?
Помнит меня Попов. Есть за что…
Как там его по батюшке? Вылетело из головы…
— Здравствуй, Афанасий.
— Доброго дня, Иван Иванович. Вы как здесь?
— В Россию пробираюсь. Сам тут что делаешь?
Что я ещё мог ответить? Как есть сказал.
— Помогаю…
Немного расплывчато прозвучал ответ, без конкретики.
— Кто здесь старший? К кому обратиться можно для отправки в Россию? — я сразу беру быка за рога. — Подскажи, будь добр.
— Пойдёмте, Иван Иванович.
Во, это тебе не консульство…
Афанасий без задержек провёл меня сразу к председателю комитета. Тот, на моё счастье, находился на месте.
— Карл Яковлевич Валькарс, — представился мне мужчина в возрасте сразу же после того, как я назвался.
Я объяснил, что со мной и как.
— Сбежал или дезертировал, не знаю, как правильно назвать, из трудовой роты. До этого, добровольцем в батальон смерти записался… Будучи в ссылке в Африке, — добавил я последнюю фразу после некоторой паузы.
— Ля-Куртин? — обозначил свою осведомленность Карл Яковлевич.
— Ля-Куртин, — не посчитал нужным скрывать я. — Старший врач полка.
— Позвольте, я про Вас даже и слышал. — Валькарс повернул голову к Попову. — Не ты ли, Афанасий, про доктора мне рассказывал?
— Я, — подтвердил ля-куртинец.
Всё же интересно, как унтер здесь оказался? Попов из третьей категории, в Африку таких не отправляли. В Швейцарию, кстати, тоже…
Мысль моя несколько вильнула, но не на долго.
— Без решения консула, Иван Иванович, ничем не смогу Вам помочь, — не обрадовал меня Валькарс. — Мои полномочия — помощь только тем солдатам и офицерам, что прибывают в Швейцарию из немецкого или австрийского плена. Вы в данную категорию не попадаете. Ваш вопрос только консул может решить.
— С дезертирами он не общается… — моё настроение всё глубже опускалось ниже точки замерзания, уходило в глубокий минус.
— Посмотрим, посмотрим… Сейчас я Вас чаем угощу, а там и к консулу сходим…
Хороший человек Карл Яковлевич не только напоил меня чаем, но и накормил. Это он сделал увидев, как я на печенье набросился.
— Вы же голодны! — дошло до Валькарса почти моментально. — Сейчас, сейчас…
Накормленный и напоенный, ещё и с группой поддержки, я стоял перед дверьми консульства. Швейцар было затянул прежнюю канитель, но Попов железными пальцами взял его за локоток и отвёл в сторону от двери.
— Не при старом режиме… — перед носом швейцара закачался внушительный кулак унтера.
Швейцар тёр ладонью правой руки свой пострадавший локоть. Казалось, вот-вот сейчас он заплачет.
— Проходите. — Афанасий распахнул мне и Карлу Яковлевичу дверь. — Ишь, окопались тут…
Последнее относилось пока только к швейцару. Весь гонор с того спал, уже не генералом он выглядел.
— Куда тут? — спросил Попов Валькарса.
— Прямо. Я покажу.
Мы поднялись по мраморной лестнице на второй этаж.
— Направо. — продолжал вести нас Карл Яковлевич.
— Всё. Пришли.
Мы стояли перед массивной дверью. Рукой до её верха мне было не достать.
— Ишь, окопались…
Эти слова Попова уже явно относились к самому консулу.
Глава 22
Глава 22 Всякое бывает, но чтобы такое…
— Здравствуйте.
Карл Яковлевич кивнул, а затем приветливо улыбнулся консулу.
— Здравствуйте, — я последовал примеру председателя комитета.
Вежливость, она ещё никому никогда не помешала.
Попов вслед за нами поздоровался с человеком за столом. Он чуть позади нас стоял. Как бы в роли сопровождающего.
Консул захлопнул папку с бумагами и отложил её в сторону. Всё это он с показной ленцой сделал. Ещё и вздохнул тяжело.
— Что вам надо?
Чего-чего, а приветливости на его лице не наблюдалось. Наоборот — недовольство. Какие-то тут без его разрешения в кабинет заявились и от важных дел отвлекают.
Карл Яковлевич представил меня.
— Доктор Воробьев, старший врач полка. Обратился с просьбой…
Консул даже не дал председателю комитета договорить.
— Доктор? — хмыкнул сидящий за столом.
Да, на доктора я сейчас мало походил, но вести себя прилично всё же как-то консулу было можно.
— Доктор, — подтвердил я. — Прибыл из Франции.
— Из Франции? — скривил морду консул.
— Из Франции, — подтвердил я.
— Из войск генерала Лохвицкого?
— Да.
— В Ля-Куртине были?
Лицо консула багровело на глазах.
Карл Яковлевич был выключен из разговора взмахом его руки.
— Да, конечно, — не стал скрывать я.
— Безобразничали?
Ну, совсем сейчас консул себя неправильно ведет… Не так я как-то дипломатических работников представлял.
— Нет, не безобразничали. Мы требовали отправки на родину.
— На родину? — консула даже в кресле подбросило. — Предали вы родину!!!
Консул ударил кулаком по столу.
Что-то не получался у нас разговор. Совсем не получался…
Карл Яковлевич, это было по нему сейчас хорошо видно, такого развития событий никак не ожидал. Вид у него был несколько растерянный и какой-то, можно сказать, даже виноватый. Хотя, с чего?
— Жаль, что не перебили вас всех там! — сорвался почти на визг консул.
Кулак его вновь ударил по столу. Причем, дважды.
Мля…
Что его так заело-то? Вот так инсульт некоторых и хватает…
— Позвольте, мы за поддержкой в зависящем от Вас вопросе пришли… — в голосе председателя комитета помощи русским военнопленным металла сейчас было хоть отбавляй.
— Бунтарям и дезертирам я никакой поддержки и помощи не оказываю!!! — палец консула указывал на дверь. Он даже в кресле привстал и вперёд наклонился.
— Вы обязаны помочь! — закусился на хозяина кабинета Карл Яковлевич.
— Я… Я вам совершенно ничем не обязан! Разговаривать даже не желаю!
Консула даже потрясывало немного.
Мля…
Ненормальный какой-то… Электрическим током ему надо лечиться.
Лицо консула из красного превратилось в белое. Он трясущейся рукой сгрёб со стола колокольчик и замахал им в воздухе.
Что уж так-то…
Точно, сейчас его кондрашка хватит.
Карл Яковлевич сделал пару шагов к столу консула. Остановился. Упёрся глазами в сидящего.
Мне показалось, что не сдержит сейчас он себя. Он — председатель комитета, а с ним тут так…
Дверь за нашими спинами распахнулась и в кабинете консула народа прибыло.
Один, два, три, пять… семь. Трое, обмундированных как уже виденный мною швейцар, и четверо в штатском.
— Вывести! Арестовать!
Совсем что-то консул краев не видит…
— Прочь!!! — рявкнул Карл Яковлевич.
Швейцары и штатские отпрянули к стенам.
Председатель комитета махнул рукой мне и Попову на дверь.
— Уходим!
Впрочем, далеко уйти нам не дали. В коридоре меня, Попова и Карла Яковлевича встретили швейцарские жандармы. Гадать не надо, их обиженный Афанасием хранитель дверей вызвал.
Во попал…
Карл Яковлевич и Попов отделались проверкой документов, а я оказался в жандармском управлении.
— Пермиссьон, — ещё раз потребовали там от меня.
Спросили бы что полегче… Нет у меня пермиссьона. Где я его возьму.
Интерьеры у меня сегодня менялись, словно в калейдоскопе. Часа не прошло, как я оказался в местной тюрьме.
Перед тем, как отправиться в камеру, меня с ног до головы обыскали. Отобрали все мои небольшие деньги, сигареты, спички. Лишился я и ботинок, а также гимнастерки и брюк. Их-то зачем отняли? В камере я оказался в одном нижнем белье.