Реверс

Пусть узкоколейный, слабосильный. Но единственный пограничный и вообще единственный курсирующий в этой части Аламеи!
Ответ на второй вопрос был более определенным: захватившая бронепоезд банда остается в нем, освоилась с паровозом, опробовала пулеметно-пушечное вооружение, попыток починить путь не предпринимает, пускает осветительные ракеты. На всякий случай на пути близ станции устроен завал.
Завал… Кретины!!!
Всякому разумному человеку было ясно, что должен предпринять экипаж: очухаться, устыдиться и под покровом темноты пойти на штурм бронепоезда. Шансы на успех Брюхно оценивал как хорошие. Вряд ли численность банды велика, скорее всего, речь идет не более чем о каком-нибудь десятке бандитов. Они смогут задействовать против штурмующих только часть вооружения «Грозящего». Осветительные ракеты в ночи — не панацея, точность стрельбы будет снижена. Пусть ротозеи, отдавшие бронепоезд бандитам, понесут при штурме серьезные потери, так им и надо, но пусть сделают дело до рассвета. Должно получиться!
Но если экипаж и в самом деле удирал в панике, то многие ли беглецы захватили с собой хотя бы карабины? Не с голыми же руками идти на штурм. Местных еще можно заставить, но как заставишь пойти на смерть землян и других пришельцев из Иномирья? Любой из них обложит начальство по матушке и ушмыгнет в свой родимый мир, решив раз и навсегда развязаться со службой…
— Штабных вызвал? — осведомился Брюхно у дежурного.
Тот бодро рапортовал: так точно, скоро должны прибыть. К сожалению, вестовых только двое, а снимать часового и отлучаться самому он не решился.
Правильно сделал. За такой проступок он живо загремел бы в рядовой состав печься на солнышке Сухой пустоши. Здесь Аламея, а значит, служба поставлена как надо. А кому мила вольница, тот может вытряхиваться хоть в Клондал, хоть в Цад, хоть на саму Землю.
— Сядь к аппарату, — скомандовал Брюхно. — Телеграмма на станцию Волдыри: «Луиджини. Приведите в чувство личный состав. Блокируйте бронепоезд. Ведите наблюдение. К вам идет подкрепление. Брюхно». Телеграмма в Управление железных дорог: «Его превосходительству господину Тоскату. Прошу срочно выделить состав на товарной станции Ахтыбаха для перевозки двух рот солдат и гаубичной батареи. Оплату гарантирую. Брюхно». Телеграмма в авиаотряд: «Бранковичу. Немедленно подготовить патрульный дирижабль и два самолета для бомбометания. С рассветом вылететь к станции Волдыри. Брюхно». Телеграмма на третью, четвертую, шестую, восьмую и тринадцатую заставы: «Тревога. Всем личным составом в полной боеготовности немедленно прибыть на товарную станцию Ахтыбаха. Иметь запас провизии на двое суток. Четвертой заставе прибыть с артиллерией. Брюхно».
Пока дежурный стучал по клавишам телеграфного аппарата, начальник штаба, морща лоб, ходил взад-вперед. Его действия были правильными, и он знал это. Но тревога не отпускала. И теперь, отдав первые необходимые распоряжения, он задумался: а не упущено ли чего?
Удивляла наглость бандитов. После неудачи Хруга Гугнивого они не дерзали и на милю приближаться к «Грозящему». И вот — на тебе!
Почему?
Не является ли захват бронепоезда лишь отвлекающим маневром, призванным оттянуть из окрестностей Ахтыбыха основные силы пограничников?
По всем известной отмороженности аламейских бандитов могло быть и такое. Но кто же из них согласится пойти на заведомую смерть в блокированном бронепоезде? Их просто выкурят оттуда дымовыми шашками и перебьют в степи, как куропаток. Тут нужны не просто отморозки, а отморозки, укурившиеся «дурью» до полной неспособности предвидеть ближайшее будущее. Или… это не бандиты?
Тогда кто?
Какая-нибудь доселе неизвестная политическая сила, сделавшая ставку на террор?
Гм… возможно. В политическом болоте Аламеи каких только кикимор не сыщешь. Хуже всего, что захватившие бронепоезд боевики могут взорвать его вместе с собой. С фанатиков станется!
Начали поступать ответные телеграммы. Луиджини рапортовал, что уже выслал отряд, чтобы поосновательнее расковырять путь позади бронепоезда. Железнодорожники выразили готовность помочь и только спрашивали, какие вагоны подать для людей — пассажирские или теплушки? С застав ответили: «Выполняем». Авиаторы докладывали о готовности к вылету с рассветом, а пока, наверное, кололи чурки для своих газогенераторов. Дело шло.
Не позднее, чем завтра… то есть уже сегодня к полудню противник будет поставлен перед выбором: сдача в плен под обещание сохранить жизнь (там будет видно, выполнять или нет это обещание) или уничтожение без всякой жалости. К сожалению, нельзя скупиться на обещания: бронепоезд — штука дорогая и нужная, жаль будет потерять его. И еще не факт, что ответственность за потерю удастся переложить на командующего.
Часовой снаружи затеял с кем-то перебранку. Было слышно, как часового послали на каком-то европейском языке, чего он, конечно, не понял. Затем с легким акцентом послали по-русски и в заключение по-аламейски. Весело так послали, бесшабашно.
— Глянь, — бросил Брюхно дежурному.
Через минуту тот — чуть ли не на цыпочках — вернулся в сопровождении тощего, как щепка, человека с редкими рыжими волосами и такой же неубедительной бородкой. Гость был в цветной рубашке навыпуск, мятых джинсах и дешевых мокасинах. При виде его у Брюхно упало настроение. Он никогда не встречался с Мартином Сведенборгом, «железным Мартином», начальником Особого отдела Главного штаба, но ошибиться было невозможно. Этот задохлик, и на скандинава-то не похожий, был человеком-легендой еще тогда, когда Брюхно только-только начинал свое продвижение по карьерной лестнице.
Как он узнал о «Грозящем»? И как прибыл? Ясно, что через Землю, — но Брюхно не знал ни одной, даже самой мелкой локализации в ближайших окрестностях Ахтыбыха. Хотя… что это за контрразведчик, не имеющий секретов?
— Мартин Сведенборг, — представился Мартин Сведенборг, как будто у Брюхно могли возникнуть сомнения в его личности. — Не представляйтесь, вас я знаю. Работаем, а? Аврал? Порядок у вас, вижу, наличествует, не то что у наших разгильдяев, а бронепоезд-то — тю-тю! — Он коротко хохотнул и сразу посерьезнел. — Ладно. Какие меры вы намерены предпринять, чтобы овладеть положением? Только кратко.
— Меры уже принимаются… — Брюхно доложил о своих решениях.
— Что ж, дельно… — одобрил Сведенборг. — Кто возглавит операцию?
— Я лично.
— Отставить. Операцию возглавлю я. Вам понятно?
— Но…
— Повторяю: отставить. Это не военная операция. Какова, по-вашему, численность противника, засевшего в «Грозящем»?
— Вероятно, от десяти до двадцати человек, — несколько преувеличил Брюхно. — Допускаю, что это только часть банды, причем малая часть…
— Их всего пятеро, — весело ответил Сведенборг, — и они ниоткуда не ждут подкрепления. Это вообще не бандиты, а контрабандисты. Вы удивлены? Я тоже… отчасти. Но имею совершенно точные сведения. Они, конечно, взорвут бронепоезд, если мы наломаем дров. И если мы не выполним их требований, взорвут тоже. Поставят взрыватель с задержкой и уйдут на Землю, а бронепоезд мы потеряем. Поэтому мы — слышите? — пойдем им навстречу. Поторгуемся и согласимся на их требования в обмен на возвращение нам «Грозящего» в неповрежденном виде. Меры, принятые вами, я одобряю с поправками. Распорядитесь, чтобы самолеты оставили бомбы на аэродроме и загрузились качественными дровами. Мы тоже полетим. Вести переговоры будете вы, и упаси вас боже отклониться от моих инструкций. Вам все ясно?
Из Брюхно словно воздух выпустили. Ответив, что так точно, все ясно, он по сути мало что уяснил для себя. Ну разве только одно: эта операция — звено в до головной боли непонятной игре Особого отдела, и придется играть по заданным правилам.
Причем очень хорошо играть — не то ясно, кого «железный Мартин» назначит «стрелочником», виновным в скандальном захвате бронепоезда.
— А вы не подумали, на что контрабандистам «Грозящий»? — спросил Сведенборг.
К своему стыду, об этом Брюхно еще не подумал. Пришлось прозревать на ходу: