Секрет книжного шкафа

– И что прикажешь мне теперь делать? Гимназию я уже окончила. Что же мне, сидеть, ничего не делая, в Хиллесгордене и ждать, когда закончится война? Она может продолжаться вечно.
– Душечка, – отвечает мать, притягивая к себе ее руку. – Все образуется. Куда тебе торопиться? Наслаждайся свободой. Придет время, будет у тебя семья, и не сможешь уже читать книжки дни напролет.
– Но я хочу получить образование, чтобы приносить пользу.
– Радость моя, я понимаю, но пользу можно приносить по-разному.
– Да, например, стать медицинской сестрой.
Мать морщит нос:
– Неужели ты действительно считаешь, что тебе понравится отмывать кровь, опорожнять утки и зашивать разорванные тела? Да ведь ты иголкой уколешься или в обморок упадешь. Отец правильно вчера говорил: к такой работе нужно иметь особую склонность. И потом, это изнурительный труд. Я уверена, есть много специальностей, где ты могла бы проявить себя лучше.
– Какие, например?
– Может быть, тебе поучиться заочно? – предлагает мать. – Выбрать интересные курсы? Хотя бы итальянский язык или историю искусств? Я знаю, ты не хочешь в школу домоводства, но в Лунде, между прочим, есть прекрасное заведение такого профиля.
– Нет, я хочу работать в медицине.
– Ну, зачем так упрямиться, Анна? – вздыхает Ингрид. – Не усложняй и без того сложную жизнь. Куда разумнее выбрать специальность, которая обеспечит тебе правильный круг общения. Старшая дочка Хедбергов устроилась секретарем директора банка в Мальмё. Маргарета говорит, она в полном восторге от работы. Слушай, ведь в Хермудсе  [2] есть курсы секретарей?
Анна съеживается. Ей очень хочется возразить и объяснить, что вопреки мнению родителей она со многим справится, но по непонятной причине не может вымолвить ни единого слова.
– Я закажу у них свежий каталог, – с энтузиазмом продолжает Ингрид. – Кстати, я еще кое о чем хотела с тобой поговорить.
– О чем же?
– Мы пригласили на ужин семью Рунстрём. – Мать умолкает, будто ожидая реакции Анны, но, не дождавшись, продолжает: – Ты же помнишь Акселя Рунстрёма? Вы так хорошо общались с ним раньше.
– Мы играли в крокет. В детстве.
– Ну да. Думаю, он уже тогда был влюблен в тебя.
– И что вы, матушка, хотите этим сказать?
– Да ничего особенного. Просто приятно будет вновь с ними увидеться. Элоиза написала, что Георг – помнишь, отец Акселя? – открывает бизнес в Америке. Похоже, они раздумывают, не поселиться ли им там на какое-то время. Вот ведь приключение! Я всегда мечтала посмотреть Нью-Йорк.
– Дай-ка попробую угадать, – произносит Анна, чувствуя, как внезапная злость придает ей новые силы. – Акселю в перспективе уготовлена должность руководителя этой компании, но Элоиза и Георг хотели бы, чтобы прежде он женился, создал семью.
Ингрид теребит ожерелье:
– Тебе должно бы льстить, что в связи с этим они думают о тебе.
– Матушка полагает, они позволят мне самостоятельно выбрать подвенечное платье? В таком случае я выбираю сатин-дюшес с длинным шлейфом.
– Ну зачем так злиться? Никто не заставит тебя идти под венец против воли, – вздыхает мать. – Я знаю, что ты хочешь выйти из-под опеки и глотнуть самостоятельности, но мне бы так хотелось, чтобы ты выслушала меня. Когда-то я тоже была молоденькой мечтательной девушкой, но очень скоро осознала: большой мир не соответствует моим ожиданиям. Ничто в этой жизни не принесло мне большего счастья, чем роль матери и супруги. Я благодарна судьбе за то, что встретила твоего отца и смогла построить с ним совместную жизнь.
– Я никогда и не говорила, что не хочу замуж, но дайте мне вначале немного пожить для себя!
– Да пожалуйста. Ну что плохого, если ты вновь встретишься с Акселем? – продолжает Ингрид. – Как знать, может быть, встреча даже окажется приятной?
– О да, конечно, – бурчит себе под нос Анна. – Мне можно идти?
– Ты же почти ничего не ела, – обеспокоенно замечает мать. – Съешь еще яйцо.
– У меня аппетит пропал.
– Это все твоя простуда.
 
– Я не больна, – тихо отвечает Анна.
– Что ты сказала?
– Да так, ничего. Пойду в сад – почитаю.
– Конечно, – кивает Ингрид. – Только набрось что-нибудь теплое. Может быть, спросим вечером у отца, нельзя ли нам сшить платье к ужину с Рунстрёмами.
– Сшить? А когда они придут-то?
– Только через пару недель, к сожалению. Они сейчас в Стокгольме.
– Где же им еще быть? – вздыхает Анна. – Все в Стокгольме, только меня там нет.
Анна удаляется в укромный угол сада, где стоит каменная скамья и начинается небольшая роща. Скамья расположена в стороне, ее не видно ни с веранды, ни из оранжереи, и девушку здесь обычно никто не беспокоит. Она открывает книгу, кладет на колени и углубляется в описание первой встречи главных героев – Кэтрин и Фредерика. Внезапно у нее за спиной раздается шорох листьев, и Анна оборачивается.
– Привет, – здоровается с ней Лýка, пробираясь между кустами. – Не испугал тебя?
– Нет, – настороженно отвечает Анна. Она удивлена: с чего это он вдруг решил, будто ей хочется видеть его вновь?
– Просто хотел убедиться, что ты благополучно добралась до дома, – объясняет он. – И что тебе лучше.
– Лучше, – коротко отвечает она.
Лýка улыбается и кивает в сторону книги.
– Что читаешь?
– «Прощай, оружие» Хемингуэя.
– Хемингуэй, – повторяет Лýка. – Он ведь из Штатов, да?
– Да, правильно.
– И о чем книжка?
– Об американце, который вступает добровольцем в ряды итальянской армии во время Великой войны. Он знакомится с английской медсестрой, и они… влюбляются друг в друга. – Анна чувствует, что краснеет, и опускает взгляд.
– Хорошо написана?
– Да, я уже читала ее. Может, хочешь прочесть? – предлагает она из вежливости, но в ту же секунду жалеет о сказанном.
– С удовольствием, – серьезным тоном отвечает молодой человек. – Я мало читаю на шведском, мне надо больше практиковаться.
Повисает молчание, Лýка чертит носком ботинка круг на гравийной дорожке. Он переоделся в рубашку понаряднее и начистил кожаные ботинки, хотя все равно видно, что они потертые. – Мне пора обратно. Надо косить ботву осеннего картофеля, – говорит юноша.
Анна колеблется. В каком-то смысле хорошо, если он уйдет. А то родители, увидев их вместе, запретят ей, чего доброго, выходить одной из дома. Но в то же время надо убедиться, что Лýка не разболтает никому о том, что произошло на утесе. Мало ли, слухи поползут по деревне? Ей и без того проблем хватает.
– Если, конечно, не захочешь составить мне компанию, – продолжает он. – Я бы показал тебе лисью нору.
Их взгляды встречаются, и Анну охватывает дрожь. Как бы ни раздражала его прямота, что-то в Лýке притягивает ее. Но, конечно же, она не может пойти с ним. Это было бы совсем неприлично.
Пару долгих мгновений они смотрят друг на друга, пока из глубины сада не доносится громкий голос.
– Анна! – кричит Ингрид. – Где ты? Подойди ко мне, пожалуйста!
– Это мать, – говорит она и встает с места.
– Понимаю, тебе пора.
Анна бросает взгляд в сторону дома, потом с вызовом оборачивается к Лýке. Вспоминает обо всем, что случилось в последние дни: с какой легкостью родители нарушили обещание, оставив ее в деревне, и как на нее нахлынуло отчаяние там, на утесе. Вся жизнь перевернулась, а ее никто даже выслушать не готов. Мать с отцом не понимают, каково это, когда рушатся твои мечты. При таких обстоятельствах имеет же она по крайней мере право самой решать, с кем общаться?
– Я никогда не видела лисьей норы, – лукавит Анна. – Только нам надо поторопиться.
– Конечно, – отвечает с улыбкой Лýка.
Пока Анна идет следом за Лýкой в лес, ее переполняет совершенно особое чувство. Она знает, что не следует оставаться наедине с незнакомым мужчиной, но нарушение запрета дает ощущение свободы, а этого так не хватает. Вдобавок девушку забавляет мысль о том, в какой ужас пришла бы мать, увидев ее в неподобающей компании.