Ненужный. Начало пути (СИ)
В сердцах схватился за свой злополучный рукав и с силой его дёрнул. И перестарался: с треском ткань окончательно разошлась, оголяя под собой белоснежного цвета шелковую сорочку.
— Черт, трясет меня что-то, Друг. Трухаю, похоже… Никогда такого не было раньше. И ведь сколько раз по роже получал, сколько сам бил, так не трясся.
Его, и правда, ощутимо потряхивало, словно от трясучки или лихорадки. Бледный, в добавок, был, как смерть. Ни единой кровинки в лице.
— Что говоришь? Не пойму никак, — лицо у него вытянулось от удивления. — Как так поменяться? То есть ты вместо меня будешь? Как это так? Разве так можно…
Паренек чуть наклонился вперёд, словно во что-то вслушивался.
— Значит, говоришь, получится? И что, совсем не страшно? — продолжал он с удивлением. — Давай, попробуем…
И замер без движения. Со стороны посмотришь, скажешь, что удар хватил. Руки висят безвольно, как плети. Голова опущена. Глаз совсем не видно. Страшно, ужас.
— Х-р-р-р-р… Х-р-р-р-р…
В какой-то момент послышалось легкое горловое хрипение, то и дело прерываемое каким-то бульканьем. Не верилось даже, что человеческое горло могло производить такие звуки.
— Х-р-р-р-р… Х-р-р-р-р… Ох ты, б…ь! Ни хера себе!
Застывшее тело вдруг резко дернулось. С хрустом перегнулось сначала в одну сторону и тут же в другую сторону. Дрожь пошла по конечностям, заставляя трясись и руки, и ноги.
— Вот же, б…ь! Получилось! Получилось, мать вашу! Рафи, братишка, все получилось! Мы же теперь им такую кузькину мать покажем, что Хрущев в гробу перевернется! В смысле, кто такой Хрущев? — паренек снова с кем-то заговорил. Только в этот раз речь его была совершенно иной — взрослой. — Это же, братишка, такой персонаж, что… Ох ты, б…ь, едут! Все, Рафи, амба! Срочно входим в образ! Ну, Станиславский, помогай!
* * *Вне всякого сомнения, это был Рафи. Любой, кто его знал, или даже просто видел мельком, подтвердил бы это. И в тоже время это был не он, в чем тоже не было сомнений! Погрубел голос, полностью исчезли детские нотки и речевые обороты. Неуловимо изменились движения: действия стали резче, точнее и экономнее, не осталось и следа от растерянности и сомнений.
— Так, едут. У нас с тобой, Рафи, пять — семь минут, не больше. Самое время повторить легенду, чтобы от зубов отскакивала, — бормотал он, бросая косые взгляды на приближавшуюся повозку. Причем смотрел так, чтобы это не было особо заметно. — Итак, я отпрыск княжеского семейства Милославских. Значит, лицо поспесивее нужно сделать, добавить немного брезгливости и, главное, уверенности. Мол, все вокруг быдло, один я на коне, в белом, Д,Артаньян, словом!
И вскоре нужные эмоции, словно по волшебству, отразились на его лице. Даже во взгляде появился эдакий налет аристократической усталости, с которым обычно смотрят на окружающих пресыщенные достатком люди.
— Это род не сильно на слуху, но с хорошей историей. И самое главное, там есть подходящий по возрасту вьюнош, который, правда, сейчас в поместье, а не в городе. Словом, на первое время легенда потянет, — паренек удовлетворенно кивнул. — Ну что, лед тронулся, господа присяжные заседатели… С Богом…
* * *Архипка, хоть и имел в голове две извилины, как хозяин говорил, но понимал, что дело совсем тухлое. Это сейчас Могута гоголем ходит и на всех плевать хотел с высокой колокольни. А если признает кто из серьезных людей про княжить и его беду, то никому мало не покажется. С хозяина огромный штраф сдерут за недосмотр, а их, слуг и дворню, в лучшем случае в Сибирь закатают медведей пасти. Поэтому и спешил.
— Чо плетемся, сучий кот? — рявкнул он на кучера, сопроводив окрик хорошим тычком в бок. И следом от душившей его злости ещё добавил. — Гони, тетеря, гони! Вдруг, княжич уже дух испускает. С нас же хозяин живьём шкуры спустит.
И тут Архипка привстал и уставился вперёд.
— Вон он, вон! Лежит, встать не может!
Его тут же холодный пот прошиб, а следом оторопь напала. Он так глаза выпучил, того и гляди их орбит вылезут.
— Господин, господин, мы едем, едем! — заорал парень, как умалишенный. Руками ещё затряс над головой. — Ужо едем!
Не доезжая десятка шагов, одним махом выпрыгнул с телеги и что есть духа припустил к причалу. А при виде лежащего княжича тут же начал голосить как старая бабка над болезным внуком или кормилица над захворавшим ребетенком.
— Ой, ты наш соколик! Весь в кровушке! Как же такое приключилось? — голосил, а сам со всем внимание вглядывался в княжича. Старался подметить каждую деталь, каждую особенность, чтобы потом хозяину рассказать.
А рассказать, если честно, было о чем. Паренек-то, что на их причале чуть не убился, совсем не простой был. Судя по знатной одежке, точно княжич. У Архипки ведь глаз наметанный на такое. Сразу может сказать, что дорогое, а что дешевое. Хотя тут и гадать нечего было. Одно сукно только было неимоверной дороговизны. Метр такого не в каждом столичном салоне можно купить. Не дешево стоили и всякие серебряные побрякушки — застежки, замочки и всякие медальончики, что висели на костюме.
— Сейчас кровошку протрем, на мягкие шкуры положим и к дохтуру отправим, — Архипка осторожно, словно несмышленого ребенка, подхватил княжича на руки и понес к повозке. — Только скажи, господине, как нам тебя звать-величать, чтобы нашему хозяину все рассказать? А то мы грамоты толком не разумеем, может что по глупости не так сделаем…
Дурачком, словом, Архипка прикинулся. Мол, расскажи мне, дураку набитому, всю правду про себя, про случившееся. И какого же было его удивление, когда княжич, и правда, «повелся на его удочку». Разлегся на мягких медвежьих шкурах и давай разглагольствовать. Сопляк, одним словом.
—… Княжеских кровей я, дурень. Не видно что ли? Ты, песья морда, нюхом благородных должен чуять! Понял меня? Давай гони к своему хозяину, — паренек оказался весьма спесив. Сам в крови и пыли, одежда в прорехах, а смотрит, как на своего холопа. Все это Архипка, конечно же, сразу приметил и «на ус намотал». — А я пока тебе, неучу, про свой род расскажу. Все равно придется в этой чертовой телеге трястись…
Архипка тут же закивал головой, всем своим видом показывая, что с превеликим удовольствием все выслушает. Правда, когда княжич на него не смотрел, хитро улыбался своим мыслям.
—… Я, чтобы ты знал, из одного из самых древних родов империи. Мои предки сражались рука об руку с самим конунгом Рюриком. В летописях упоминается рулевой Ульрих Кортуген по прозвищу Медведь, который и считается основателем нашего рода, — рассказчик принял горделивую позу, изображая, похоже, этого самого предка. — Другой мой предок, Варго Торвальд принял крестильное имя от самого князя Вла…
В какой-то момент Архипка не выдержал этого словесного поноса с упоминанием бесчисленных имен благородных предков и описаниям их подвигов и начал клевать носом. Чтобы хотя бы немного взбодриться, несколько раз хлопнул себя по щекам. И помогло…
—… Я же прогуливался по этим местам, потому что когда-то все эти земли принадлежали роду Милославских. Все это до горизонта было нашим…
Почувствовал что-то новое, слуга сразу же встрепенулся. Сейчас княжич начнет про само происшествие рассказывать. Ему же, Архипке, ничего из этого рассказа нельзя пропустить. Вдруг, тут что-то важное было, что хозяину потребно будет знать.
— Скачу, значит, на своем любимом жеребце Буцефале. Не слышал, поди, про Буцефала? Что я в самом деле? Откуда такому, с немытой харей, про Бецефала знать? — княжич, выпятив губу, презрительно махнул рукой. — Окрестности осматриваю. А тут, будь она неладна, болотная гадюка под копыта попалась. Жеребец сразу же на дыбы! А я кубарем с него! Черт! Никогда со мной такого конфуза не было! Не дай Бог кто узнает, что Александр Милославский с жеребца свалился…
Архипка уже мысленно потирал руки, радуясь, что столько всего смог узнать. Теперь его хозяин с легкостью возьмет в оборот этого сопляка. Нужно только это все как можно скорее рассказать.