Мистер Фермер. Морковка за интим! (СИ)
— Ладно, расслабься. Лучше вот что скажи: если бы ты обрёл место, где всегда есть еда, тепло, и с неба не капает, ты бы рискнул своей жизнью ради того что бы сохранить это место. Рискнул вступить в бой как некогда это сделали Кролы? Встал бы грудью на защиту сородичей и той святой Морковки?
Произнеся это, я умолк. От ответа парня зависело многое, и в первую очередь моё дальнейшее к нему отношение. В нашем диалоге, я и так позволил себя взболтнуть лишнего, косвенно раскрыв свои планы. Планы не на оседлый образ жизни, а на создание моей маленькой, вооружённой банды.
— Это сложный вопрос, мистер шаман.
— Более того, это вопрос жизни и смерти. — Подчеркнул значимость последующих слов что мог произнеси Обба, добавил я.
— Моя бабушка, мама Хохо, говорила: «Смерть извечная спутница жизни». Место, которое вы описали, в моих мечтах оно подобно подножью Святой горы, и… Если бы я нашёл подобное, то наверняка взялся бы за оружие. Не для себя, не ради сытых и уютных лет проведённых в тепле, а ради сестры, матери, и множества своих молодых сыновей и братьев.
— А как же морковь, ты ничего о ней не сказал?
Парень, поникнув головой, умолк. Создалось впечатление, что он буквально признался в готовности покончить с собой ради других, но не ради какого-то овоща. Это удивило. Я думал, что местные поголовно ебыри-террористы, трусы бросающие детей и стариков на произвол судьбы, но, как оказалось я ошибся. В дерьмовом, прогнившем, поросшем сорняками старом саду, нашлась таки роза среди навоза. И меня очень радовало, что роза это была не одна.
Глава 14
— Мистер Матвеем… — на глазах Муррки проступили слёзы. Стоя за порогом комнаты, где отдыхали больные дети та, глядя мне в глаза, рыдала. С трясущимися губами, тяжело дыша, она буквально вдавливала в щель между своими грудями трясущиеся ручки.
О боги, как же так? Глядя на эти красные щёки, на печаль в женских глазах, понимаю, кто-то умер.
— Господин шаман…
— Не плачь, — обняв ту, позволил девушке положить голову мне на плечо.
— Зачем, почему… — не унималась она. Всё больше и больше поддаваясь накатившему порыву эмоций.
— Тише, тише, всё будет хорошо…
— Нет, не будет! — причитала бедняга, от каждого слова которой становилось всё больнее. — Момохо… мне всё рассказала.
— Момохо? Что… Она тут причём?
— Притом! — пискнула Муррка. — Зачем вы её отвергли? Зачем опозорили? Теперь мы с ней не подруги и… и… я же сломанная, я не-до-стойна-я-я! — Разразившись крокодиловыми слезами, соплями своими стала заливать мою куртку Муррка.
— Дура! — схватив ту за плечи, рыкнул я, и девушка, удивившись порыву злости, захлопола красными от слёз глазами. — Я думал кто-то умер!
— Кто умер⁈ — наклонив голову на бок, забыв о причинах своих рыданий испуганно навострила ушки кролли. От столь резкой перемены захотелось дать той леща, чтоб больше так не пугала!
Как оказалось, причиной данного эмоционального взрыва стала дочка Хохо. Вместо того, чтобы разобраться в моих словах и самой себе, та зачем-то попёрлась выяснять отношения с Мурркой, попутно наговорив той всяких гадостей и разорвав «крепкую» женскую дружбу. Муррка очень переживала из-за этого, потому долгое время не могла найти себе места. Бесплодная и никому ненужная, она догадывалась, что нравится мне, но её проблемы со здоровьем ставили крест на каких-либо нормальных или тем более семейных отношениях. Муррка желала мне и своей подруге искреннего чистого счастья, что со слов Момохо могло воцариться только если та покинет племя (такая вот хуевая у той подруга). Муррка не хотела уходить, не хотела бросать меня и детей, за которыми присматривала. Но и с единственной, как она считала подругой, тоже не хотела ссориться. Вот и рыдала, плачем своим пугая как больных, так и тех кто бродил по нашей «общаге» снизу.
Эти девки меня до инфаркта своими слезами и выходками доведут.
Вспомнив что я «избранник божий», а не бабский психолог, решил по-быстрому ретироваться. Но не тут-то было. Муррка быстро нашла Боба на первом этаже и, спихнув на него все свои обязательства, увязалась за мной следом. Крольчиха не унималась. Сначала слезливо, а после серьёзно и настойчиво требовала соития. Но не нашего с ней, а с этой треклятой Момохо, к которой у меня уже выработалась по-белорусски «жесточайшая» антипатия. Ну не нравились мне возможные последствия подобной связи и хоть ты лбом об стену. Так что:
— Нет, значит нет! — обрезал я Муррку, и та, помрачнев умолкла, но от меня не отстала.
— О, наш непревзойдённый небесный шаман, слава богам, а я как раз вас искал! — я думал сегодняшний день никто не в силах сделать хуже, но голос мерзкого старика доказал обратное.
Дед просил помочь его детям с пошивом бурдюков. Проблема заключалась в катастрофической нехватке ресурсов, а также сложности производства сосуда для хранения жидкостей. Живому существу в день нужно литра два воды, а это означало, что любой кто не владеет подобным предметом, буквально привязан к поселению или реке. Без бурдюка не пойдёшь в дальнюю вылазку, поход и даже в бегство толком не обратишься (всё равно придётся идти к реке, где могут ждать хищники). Ознакомившись с основами допотопного производства, в течении часа вместе с Мурркой помог израсходовать местным всю имевшуюся шкуру. Да, моя сила в очередной раз проявила себя. Мы сделали гораздо больше, чем смогли бы дети Эрла, но этого всё равно не хватало. Решение данного вопроса пришло само собой. Ещё до того как мы пришли, я думал об обычных солдатских фляжках. Но делались они то ли из нержавейки, то ли из алюминия, чего у меня не было. Единственное, что наблюдалось в избытке, так это дерево. Но блять, фляга из дерева? Как?
Может попытаться вырезать из дерева флягу по частям? Собрать словно конструктор и попробовать посадить на липкую смолу. Смола казалась мне субстанцией очень похожей на клей. И если сила моя поймёт, что от неё требуется глядишь чего толкового и выйдет. Так я и поступил, так оно и вышло. Фляжка, деревянная, почти как современная, с затычкой, подвязанной на веревочке, и специальными отверстиями для подвязки на пояс. Я многого не мог предусмотреть, но сила полностью компенсировала все мои недостатки.
Сделав тройку деревянных, более практичных и удобных фляжек, одну передал детям старосты в качестве жеста доброй воли, одну повесил себе на пояс, одну отдал Муррке. Она приглядывала за детьми и подобная штука ей точно бы пригодилась. Девица отнекивалась, просила с извинениями принести флягу в дар её подруге, но в конце концов под давлением приняла мой подарок.
Едва нога переступила за порог, как меня вновь окликнули:
— Мистер шаман, вы не заняты? Помогите пожалуйста! — Вновь член семьи Эрла Кролли, но в этот раз бабулька. От очередного обращения дёрнулся нервно глаз.
— Чем могу быть полезен?
Сначала были ковши для сбора, после у меня попросили немного посуды, и когда дело вновь дошло до веревки и обычного копья, которое может создать кто угодно, я понял, что меня пытаются заебать и наебать.
— Нам бы это, ещё клеточку для охоты… — Жалобно просил о помощи здоровый, рукастый и упитанный мужик. Именно его появление вернуло мне понимание происходящего.
— Сколько? — Не отрываясь от производства посуды (для себя и своих нужд), приглядывая за трудившими и расширявшими свои грядки малышами кролли, спросил я.