Мистер Фермер. Морковка за интим! (СИ)
Командуя и управляя своей послушной отарой, мысленно подсчитывал и прикидывал возможные убытки. Приблизительно в каждой порции четыреста миллилитров воды, пол картошины или одна маленькая, редис, лист капусты, кусочек луковицы, какие-нибудь грибы и небольшой, едва ощутимый кусочек рыбы. На сто порций приблизительно уйдёт пятьдесят-шестьдесят картошин, два-три кочана капусты, пол ковша всякой зелени и одна рыба кило на пять-шесть. Сытным такое варево не назовёшь, да и вряд ли этим наешься, но… расход продуктов из моих личных закромов увеличивается двукратно. К подобному двойному рациону следует прибегать в крайних случаях. В моменты тяжёлых работ, как сейчас, когда лесорубы пахали в семь потов. В дни морозов, чтобы как-то отогреть худощавых кролли, ну и в преддверии битвы или сражения, дабы хоть как-то попытаться поднять и без того низкий боевой дух.
Сегодня кролли сделали очень много работы. Многое выкопали, практически всё запланированное перенесли. Свою награду они заслужили по праву. Разбив тех на десятки, дабы не замораживать всю работу, к котлу начал подзывать поочерёдно. Первыми шли лесники. Пока те кушали, нарубил ещё деревьев, едва не придушив самого хитрого и ушлого из кролли. Когда все кролли, ведомые общими интересами, трудились в поте лица, спин и рук своих не жалея, надрывались, пыхтели, сын Эрла, хитрый и ушлый уебан, лёг под кустиком и… дрых. Этот сучёныш тупо дрых!
Едва сдерживаясь, зная, что каждое лишнее слово может стать причиной слишком раннего конфликта с Эрлом, я хотел отправить того домой со славами «такой работник мне не нужен». Но, вместо меня, этот же посыл более грубо и доходчиво объяснили другие лесники. Подсрачниками и трёхэтажным матом они гнали его и слали туда, откуда берутся дети. И никакая семейная бронь старосты не могла защитить лентяя от летящих в спину шишек.
В момент возникшего конфликта я осознал чудовищную правду: сегодня я ведь не обязан кормить собирателей. По факту они же несут всё себе, всё для себя и своей семьи, а значит, и днём, и вечером в кормлении не нуждаются. Другое дело те, кто следят за полями, клетками, кто капает и тягает. Также обязан я буду тем собирателям, что придут и, передав мне еду, вместе со всеми разделят результаты своих трудов. Только вот в последнем случае уже им, преуспевшим в сборе, подобное будет не выгодно.
На запах готовящейся еды стало подтягиваться всё больше и больше потомков Эрла, включая тех, кто с утра подметал и с пола доедал объедки за своими многочисленными сородичами. В их глазах я видел непонимание происходящего.
Они, со слов старших, считали себя лучшими из лучших, отстаивая своё звание и честь семьи, ввязывались в уличные драки, гордо оскорбляя других, продолжая верить в то, что они лучшие. Дети до конца старались верить в правоту своих родителей. Только вопросов с каждым днём у них становилось всё больше. «Если мы, самые лучшие, за труд свой жрём помои, то почему те, кого родители называют „грязью“, веселясь на своей работе, едят с посуды то же, что и взрослые. А не то, что те не доели?..»
Разумеется, вместе с лесорубами и землекопами я покормил следивших за полями детишек. Не смог просто смотреть, как те слюни пускают!
— М-мистер фермер… — обратился ко мне один из внуков Эрла. — Скажите, может, вам помощь нужна, я… я готов помогать…
— Мы сами справимся! — тыкая в «знатного» пальцем, злобно крикнул кто-то из детей, чем напугал голодного мальчишку. Помнится, я как-то видел его. Кажется, когда разнимал дерущуюся из-за какой-то херни шпану. Плохим малец не выглядел и, будучи внуком Эрла, при правильной обработке мог сослужить мне и всему племени добрую службу.
— Иди к своим знатным!
— К знатным, к знатным! — повторяя и кривляясь, кричали дети.
— А ну цыц! Или без ужина оставлю, — рыкнул я, и самый говорливый, замолчав, спрятался за спину сестры. Всё же без грубости с ними никак. — Ну, внук Эрла, проходи, посмотрим, поглядим, на что ты способен.
Жалеть мальца не стал. Усевшись на любимый валун у реки, наблюдал, как детишки копошатся в земле, а сам принялся выполнять заказ моих землекопов.
Извлечённого грунта оказалось слишком много, его требовалось куда-то деть, для этого его нужно в чём-то перенести. Я решил отложить в сторонку заготовки для арбалета и попытаться создать деревянные вёдра. Куда девать землю, я сразу придумал. Сотворив четыре ведра, велел всё сыпать у разметки, проходящей вокруг поселения. Для того, чтобы не мастерить лестницы, по которым стрелки будут подниматься на стены, мы просто создадим и утрамбуем земляную насыпь. Так, даже если частокол сгорит, будет повреждён или опрокинут, то стену не пробьют, а мы всё равно останемся на господствующей высоте, где наши стрелки будут иметь преимущество над врагом.
Благодаря постоянно идущей работе с деревом смолы имелось в избытке, это сильно помогло и ускорило работу с вёдрами. Также для закрепления отдельных деталей в арбалете использовал смолу. В моей реальности, скорее всего, вся собранная мною белиберда либо развалилась бы после первого выстрела, либо нахер убила бы своего создателя. Но я ведь любимец богов, верный слуга богини-созидательницы, а не просто какой-то смертный. Уверен, моя матершиная любимка с тучки следит за мной и благословляет каждый мой шаг!
Когда небо окрасили первые лучи заката, моё оружие судного дня окутал божественный свет. Предо мной предстал венец всех доступных и недоступных этому миру технологий. Удобный приклад, длинная, ровно вырезанная канавка для стрелы, стремя, позволяющее быстрее заряжать арбалет, и качественная тетива. Та, которую я при всех своих стараниях никак не мог создать.
Достаточно громоздкий и тяжёлый. Из-за моей худощавой комплекции стрелять из положения стоя без опоры крайне проблематично. Но на то я и дрыщ обыкновенный. Таким здоровякам, как те же лесорубы или землекопы, работа с арбалетом не составит особого труда. Оценив всю годноту сего творения, скинул с себя куртку и завернул в неё арбалет. Едва не забыв, создал из пары веточек и камешков несколько болтов подходящей длинны (их сотворить оказалось гораздо проще). Потом собрал всё добро и двинул на край лагеря, к шалашу Кобаго. Избежать лишних взглядов не удалось, все, от строителей, рывшихся в земле, и до детей, копавшихся в огороде, постоянно следили за мной. Но, пока они не понимали истинного смысла и значения данного оружия, все принятые мною меры по сокрытию арбалета являлись излишними, наверное…
Охотника Кобаго я нашёл быстро. Здоровяк мастерил ловушки, а дети его, сын и дочь приблизительно моего возраста, практиковались в спарринге. Плечистый парень, вчера помогавший Кобе собираться в дорогу, держал в руках отцовский палаш в виде звериного когтя. Девушка, чью плоскую грудь прикрывал кожаный нагрудник, мастеровито орудовала трезубцем, стараясь держать брата на дистанции своего удара. Её выверенные, хлёсткие и точные атаки по ногам, рукам и туловищу теснили брата, но, стоило им сойтись чуть ближе, как картина происходящего полностью поменялась. Вооружённый палашом здоровяк лишь при помощи грубой силы начинал доминировать.
— Шаман? — Мой внешний вид и спрятанный ото всех «подарок» напрягли охотника. Мужик, явно обладающий телепатией, взглядом велел детям убраться, и те без единого слова, послушно кивнув своему старику, отправились куда-то в лес. — Чё это?