Станция конечная. Землянкам вход свободный! (СИ)

- Мы знаем, что женщины живы и обязательно их отыщем, - он уверен в том, что говорит, а я если честно, очень сомневалась. – А твоя теория любопытна.
- Эшарион я не хочу всю жизнь провести взаперти.
- Потерпи немного, - он заботливо укрыл меня одеялом. – Скоро будет безопасно.
 - Хотелось бы верить, - фыркнула я, неприлично зевая. И вправду устала.
Забирал нас Эшарион ближе к вечеру и если бы не усталость, то можно еще пару часов бодрствовать, но я действительно хотела спать.
- Ужинать будешь?
- Нет, - в больнице плотно покормили.
Он не уходил, а я незаметно провалилась в сон.
ХХХХ
Эшарион некоторое время наблюдал за спящей женщиной, которая перевернула весь его мир. Он не ожидал от себя такой уступчивости, но вспомнив полный восторга взгляд не пожалел об этом.
Ксюша подарила ему замечательного сына и он был благодарен ей за это. Такая хрупкая и ранимая, слишком независимая и сильная.
Он вспоминал их близость и казалось, что до сих пор чувствовал, как кожа приятно покалывала от ее прикосновений. Страстная! От этих мыслей запульсировало снизу. Нельзя, не сейчас.
Эшарион витиевато выругался. Он становился зависимым от этой женщины… жены, вот только нужно ли поддаваться эмоциям, позволять ненужным мыслям разрушать его жесткий хладнокровный самоконтроль?
Нет.
Вылетев пулей на мансарду, прилегающую к спальне, Эшарион вцепился в перила. Мышцы бугрились и казалось, что еще одно движение и он просто переломит ограждение.
Ксюша слишком сильно забралась под кожу и свернулась там клубком, а ведь он гнал от себя подобные эмоции. Ему это точно не нужно. Она лишь мать его сына и будущих детей. Он просто будет исполнять долг перед своим народом, но Эшариону было слишком приятно держать ее податливое тело в своих руках и ощущать ее отзывчивость. Ему нравилось заботиться о ней. Мысли путались и мешали здраво рассуждать. Впервые Эшарион в тупике. Да, он говорил, утверждал, что принял их связь, но сказано это было лишь для того, чтобы оправдать свои необъяснимые поступки.
Чем больше он узнавал Ксюшу, тем меньше у него оставалось сил на собственное сопротивление и «связывание» здесь ни при чем.
Эшарион прокручивал в голове все, что знал о связывании, но не мог припомнить ни одного случая, где бы упоминалось о маниакальной потребности обладания женщиной, тем более что на начальных стадиях связь слишком слабая. Это с годами контакт усиливается и можно ощущать эмоции друг друга. Связанные, как бы находятся на одной волне, но опять же, это возможно только через несколько лет брака. Чем больше детей, тем крепче связь. Единственное, что всегда ощущается остро, это если гибнет один из связанных, тогда «нить» рвется и приносит глубокую боль оставшемуся в живых.
С Эшарионом же происходило что-то непонятное. Он чувствовал нужду… нужду в Ксюше и была она на тончайшем едва ощутимом эмоциональном уровне.
Эшариону хотелось прикасаться к своей женщине постоянно и только многолетний контроль держал его в руках. Эти ощущения были в новинку для сильного мужчины и как бороться с этим, он не знал.
Это все неправильно и странно. Эшарион не мог дать объяснения своим чувствам.
Сумерки опускались на Эланту, скрывая под собой все тайны, а сильный прохладный ветер растрепал не только кроны деревьев, но и волосы Эшариона. Он поморщился, пряча за уши выбившиеся из косы пряди.
 Все не так. Вместо того чтобы преданно заглядывать Эшариону в «рот», как это делали другие землянки по отношению к своим мужьям, Ксения делала все наоборот и теперь Эшариону необходимо было ее расположение и внимание. Он хотел, чтобы именно ему дарились ее очаровательные искренние улыбки и она сама шла к нему. Он не любил заставлять, да и женщины всегда первыми прыгали в его постель, но Ксения еще раз доказала, что не такая, как остальные. Он терялся в собственных мыслях и не понимал, как расположить ее холодное сердце. Эшариону нужна ее зависимость. Так он сможет быть уверен, что все под контролем.
Горизонт давно потемнел, проглатывая красный закат. Пройдет еще несколько часов, прежде чем рассвет вступит в свои права, разгоняя ночной мрак, сотрет однообразную серость природы, разукрасит улицы и дома в живописные насыщенные тона.
Небо потемнело. Не было видно ни облачка, которые еще днем, как стайка подружек, висели над горизонтом и лишь нерилы молчаливо освещали наступившую тьму.
Эшарион застыл каменной статуей, всматриваясь вдаль. Свечение нерилов при помощи ветра «пьяно танцевало», разгоняя сумеречный вечер, плавно переходящий в ночь.
Силуэт застывшего элантарианца сейчас походил не то на скандинавского викинга, который одним только взглядом мог испепелить на месте врага, не то на задумчивого мудреца.
Его поза, чем-то напоминала властного императора, серьезно размышлявшего об участи своего народа. На миг спокойное лицо Эшариона подернулось мимолетной тревогой. Во взгляде смешались разные чувства, но несмотря на это, в глазах стояла независимость и уверенность, отвага и мощь, и только если присмотреться ближе, то можно заметить иное выражение – растерянность, переживание, тревогу и глубокую печаль, причину которых известно лишь этому сильному мужчине.
Высоко в небе прокричала птица.
Словно скинув с себя накатившее наваждение, Эшариону стало зябко стоять здесь на промозглом ветру. Нет, его тело пылало жаром и он не замерз в буквальном смысле этого слова, просто в душе поселился непонятный холод. Эшарион знал только один способ, чтобы прогнать это чувство.
Не заставляя себя больше ждать, Эшарион вернулся в спальню к той, которая так часто занимала его мысли и согревала сердце.
ГЛАВА 27
Среди ночи меня разбудил плач Энжела. Наверняка проголодался.
Спала я крепко и даже не почувствовала, когда Эшарион вернулся в спальню, а точнее в постель. С ним я чувствовала себя в безопасности.
Подняв с постели разомлевшее ото сна тело, поспешила в детскую.
Устроившись на диванчике, стала кормить сына. Он с жадностью припал к груди.
- Мой малыш, - с любовью прошептала я, наблюдая за личиком сына. Одной ручкой он мял грудь, а вторая легонько пощипывала мой живот, при этом глазки были закрыты. – Эх, был бы твой папочка такой сговорчивый как ты, цены бы ему не было, - накормить, спать уложить, и все довольны.
Тут же навязчивое воображение нарисовало ночную картину безмятежного лица Эшариона, спавшего рядом со мной. У него были нереально длинные ресницы как для мужчины, а сам он был расслабленным. Грубоватые, жесткие черты лица разгладились, являя перед собой завершающую совершенную мужскую красоту. Этот образ не мог оставить даже меня равнодушной.
Несмотря на мое восхищение Эшарионом, мне не верилось, что он навсегда привязан ко мне. В силу «связи» я не сильно верила. Мужчина всегда остается мужчиной. Пройдет время и Эшарион устанет от моего присутствия, пресытится мною, а потом что будет со мной? Эшарион, который всю жизнь командовал и относился к женщинам потребительски, разве откажется от новых побед?
Да Марго говорила, что элантарианцы в «связке» смогут желать только одну женщину, но я сомневалась в правдивости этой информации. По крайней мере, сложно представить Эшариона, делящим постель только со мной. Он победитель и завоеватель, а я постепенно начинаю сдаваться. Когда же он это поймет, я стану для него неинтересна.
Меня к нему влечет, это неоспоримый факт, поэтому мысль о других женщинах, замораживала кровь, пронзала грудь тянущей мучительной болью. Смогу ли я смириться с реальностью и закрывать глаза на его новые «победы»?
Страшила мысль того, когда… в какой именно момент Эшарион из ненавистного мужа, принудившего к сожительству, превратился в центр моего мира? Как же я это просмотрела? Как допустила? Какой момент стал переломным и неизбежным?
- Энжел уже поел, - вырвал меня из задумчивых мыслей тихий шепот над ухом. Надо же, снова не заметила его приближения. – Давай его мне, - молча переложила сына на его руки и поспешила прикрыть грудь. Этот маневр не остался незамеченным и Эшарион нахмурился. – Иди в постель, дальше я сам, - чуть грубо приказали мне.