Гастон. История любви и коварства

Но женщина проводила их до дверей, сунув Агате в руки полный мешок с едой для бедных детей. Глаза у неё не по-доброму блестели, и девушка утвердилась в своих страхах, что ей придётся дорого заплатить за эту поездку. Или, что более вероятно, повариха не преминет распространить среди прислуги слух, что молодой маркиз интересуется Агатой.
В ту минуту Гастон засомневался в своём опрометчивом плане. Если сплетни дойдут до его семьи, ему нужно подготовить правдоподобное объяснение. А пока надо быстро выполнить задание и вернуть Агги на её каторгу.
В карете Гастон собирался спросить девушку, может ли она, после того как он сегодня в очередной раз докажет свою доброту, придать его лицу мужественности – пусть у него будут острые отцовские скулы и квадратный подбородок и, как у Жоржа, сильная челюсть и высокий лоб. А может быть, сначала стоило бы увеличить рост на несколько сантиметров или нарастить мышцы на тщедушный костяк... или и то и другое. Но Агата задремала, прежде чем он начал обсуждать с ней дальнейшие изменения.
Когда они прибыли в аббатство, Находящееся у самой границы города, карета остановилась в полной тишине. Путники приехали сюда в поисках «нуждающихся сирот» и нашли их немедленно.
Гастон оторопел, глядя на беспризорников, и попытался подавить отвращение к своему малодушию. Неужели встреча с маленькими оборванцами пугает его? В конце концов, они всего лишь дети. Он их не боится. На плечи ему давит груз ожиданий – и Агата, и эта ребятня уповают на его щедрость.
Стремясь поскорее покончить с этим делом, Гастон снова взглянул на юных голодранцев и неохотно присел, чтобы оказаться одного роста с ними.
– Чего вы хотите, детишки?
– Что, месье? – с растерянности спросил мальчик.
Зубы у пацана были гнилые, и кислый запах чуть не сбил Гастона с ног. Наверное, нужно было придумать другое доброе дело. Юноша встал и сунул руки в карманы брюк.
– Чем вам помочь?
– Мы хочем есть, месье, – пропищала девочка и спрятала лицо у брата на плече.
Гастон предвидел это и попросил отца выдать ему ежемесячные карманные деньги заранее. Он достал мешочек с монетами и сунул сиротам.
– Вот, купите себе...
Не успел он договорить, как из-за часовни появилась ватага ребятишек в лохмотьях. Словно унюхав деньги, из-за ближайшей фермерской телеги тут же выполз ещё один рой оборвышей. Гастон насчитал семерых, потом четырнадцать. Нет, десятки мерзких юных проходимцев, один грязнее другого. От их тощих рук, исцарапанной кожи, всклокоченных волос и, ах, нестерпимой вони Гастона затошнило и чуть не вырвало.
Все они стаей, как птенцы, ринулись вперёд, и их тонкие умоляющие голоса слились в визгливый вой. Каждый старался перекричать остальных.
– Месье, пожалуйста...
– У меня нет...
– Месье!
– Помогите нам!
– Голодно...
– Много дней не ели!
Гастон в поисках помощи оглянулся через плечо на Агату. Но она сунула ему в руки мешок с едой и отошла, скрестив руки на груди и кивнув, словно говорила: «Посмотрю, как вы справитесь».
Наверное, не стоило её винить. Юные попрошайки оказались воистину страшными зверёнышами.
Маленькие ручки дёргали Гастона за пальто и брюки, тянулись к мешочку с монетами. В жизни каждого человека наступает момент, когда он должен выбрать, каким путём идти – трудным или лёгким. Но в этот миг Гастон знал: он сделает что угодно, только бы сбежать отсюда. И если из-за этого он покажется менее мужественным, ну и ладно. Он был готов признать себя трусом.
Резким движением юноша бросил мешок с едой и кошелёк с монетами в толпу поросят и крикнул что-то бессмысленное вроде «Вот!». Он даже не понял, вышло ли у него что-то членораздельное. В отчаянном стремлении спастись он развернулся на каблуках, схватил Агату за запястье и побежал от путаницы рук, исступлённо загребающих деньги, рассыпавшиеся по булыжнику.
– Да, вы умеете проигрывать с впечатляющим треском, – задыхаясь, проговорила девушка, когда они добежали до кареты.
Лакей опустил ступени, и оба забрались внутрь. Дверца за ними закрылась, и вопли беснующихся детей приглушились.
 
– Проигрывать? – Гастон постучал по потолку, и карета тронулась. – Вы шутите? Эти маленькие чудовища чуть не разорвали нас на части. Я спас вас от верной гибели.
Агата натянула на колени меховое одеяло и подняла тонкую бровь. На лицо ей из открытого окна упал луч света, и у Гастона перехватило дыхание. По пути сюда он был так занят мыслями о своей миссии в городе, что не обратил внимания на перемены в её внешности.
Он ответил на её оценивающий взгляд, и сердце у него остановилось. Её сияющее лицо было очаровательно. Юношу вдруг охватило непреодолимое желание порадовать её, заставить улыбнуться или засмеяться.
Он провёл рукой по волосам и криво усмехнулся.
– Моё представление наверняка заслужило награду.
Она засмеялась, но не слишком весело.
– Представление? Вот, значит, что это для вас? Некое действо, чтобы заставить меня поверить, будто вы изменились, и уступить вашим желаниям?
– Я... ну... – стал заикаться Гастон. Ему никогда не составляло труда выдумать какое-ни-будь ложное объяснение, увёртки обычно сами слетали с языка. Но этот «навык» подводил его перед лицом праведного негодования Агаты.
Карета въехала в густой лес, переплетения ветвей, похожих на руки скелетов, бросали на лицо девушки зловещие тени. Она наклонилась вперёд.
– Я могу отменить все заклинания, которые наложила на вас, маркиз Гастон, – прошептала она, дрожащей рукой сжимая его пальцы. – Я могу мгновенно пропасть из вашей жизни. Стереть вам память, чтобы вы не искали меня. Вы снова превратитесь в испуганного волками юношу, которого я нашла в лесу, и никто не вспомнит о вашем преображении.
У Гастона пересохло во рту. В глазах Агаты бурлило злое зелёное море, её ногти впились ему в кожу, как звериные когти. Он не мог понять, как относится к её вспышке – оскорблён ли он или чувствует что-то совсем другое.
Карета с грохотом катилась к замку.
Неужели она действительно может бросить его? Стереть ему память? Что за коварные угрозы!
И всё же... Гастон так же сильно стиснул руки колдуньи, и из-под его пальцев брызнули искры.
Его никогда в жизни ни к кому не тянуло так сильно.
Взгляды их встретились, и он прошептал:
– Я заберу вас из кухни и переведу на более лёгкую работу. Сегодня же.
Агата заморгала и с удивлённым вздохом отпустила его руку. Глаза у неё потускнели. Она выпрямилась и уставилась на него с несомненным потрясением.
Гастон откинулся на спинку сиденья и с ухмылкой положил на него руку. Приятно быть непредсказуемым. Он обнаружил, что хочет снова её чем-то ошеломить.
– Может, меня и постигла сегодня неудача, Агата, но вас я не упущу.
Она кашлянула и посмотрела в окно. Экипаж сворачивал на извилистую дорогу к Шато- де-Бомон. В карете повисла тяжёлая тишина. Стремясь скрыть громкий стук сердца, Гастон с преувеличенной небрежностью закинул ногу на ногу. Не переусердствовал ли он в своём напоре? Не слишком ли откровенно раскрыл свои намерения? Не поздно ли ещё вернуть её расположение? Чем дольше она молчала, тем больше он убеждался, что потерял лучшее, что случилось с ним в жизни.
Но заговорить он не решался, а потому ждал, изучая изящные очертания её профиля, решительные линии скул.
Когда подъезжали к замку, Агата повернулась к нему с твёрдым взглядом.
– Я хочу быть камеристкой у дамы.
Гастон чуть не захлебнулся слюной. Даже он знал, что переход от посудомойки к горничной госпожи нарушает хрупкую иерархию прислуги. Он так и представлял, как Обер срывает с головы пудреный парик, отдавая такое приказание. И что подумает весь чёрный люд, если Гастон покажет подобное расположение к новенькой вдобавок к требованию, чтобы она сопровождала его в город? К тому же необходимо получить согласие у упомянутой дамы – а их в доме только две, и у обеих уже есть горничные.
Но Агата выразила ещё не все свои пожелания. Вскинув подбородок, она сказала: