Царь поневоле. Том 1 (СИ)
— Возьми киянку и сломай ему мизинец на левой руке, — будничным тоном попросил я Хопи.
Опционы положили руку мужчины на деревянную скамью, Хопи замахнулся и по камере прокатился первый крик боли.
— У тебя на руках и ногах ещё девятнадцать пальцев, — вежливо предупредил я его, когда мужчину отпустили и он схватился здоровой рукой за сломанный палец, баюкая его, — а также очень много рёбер. Чем дольше ты будешь упорствовать, тем с большим количеством сломанных костей ты попадёшь на корм крокодилам.
На меня сверкнул злой взгляд и он плюнул в меня, но слюна не долетела, упав на пол. Я вздохнул.
— Ты зря пытаешься меня разозлить, я не испытываю к тебе неприязни. Для меня ты просто оружие, которое отправили меня убить. Но поскольку мне нужно узнать имя того, кто вложил тебе в руку кинжал, то мне приходится задавать тебе эти вопросы.
Пленник промолчал.
— Хопи два пальца, наш гость отчего то думает, что он кого-то защитит ценой своего пошатнувшегося здоровья.
Центурион молча поднял киянку и методично разбил ему два сустава на пальцах, вызвав обморок от болевого шока. Ведро холодной воды привело нашего гостя в себя, но он отчего-то продолжал молчать. Что навело меня на мысль, что обычный человек вряд ли способен на подобную стойкость.
— Принеси-ка мне его кинжал, — приказал я одному из опционов.
Когда тот это сделал, принеся оружие замотанное в множество слоёв ткани, я аккуратно размотал и попросив приблизить к себе лампу, осмотрел оружие. Оно было необычным. Вместо одного дола, по клинку было пробито много мелких канавок, внутри которых налипла какая-то субстанция.
— Клинок отравлен? — я поднял взгляд на мужчину, который пришёл в себя.
Тот промолчал.
— Что же, Хопи ломайте ему кости, крушите суставы, пока не начнёт говорить, — дал я команду и помещение надолго заполнилось криками боли и проклятьями в мой адрес.
Сломался он на разбитых коленных чашечках, наконец став говорить.
— Скажу, стойте, хватит, — взмолился пленник, корчась на полу от боли.
Я поднял руку и центурион отошёл от него.
— Ещё раз повторюсь, никто здесь не испытывает к тебе неприязни, — повторил я абсолютно спокойным тоном, — мы вынуждены тебя пытать только потому, что ты не хочешь поделиться с нами именем твоего заказчика и подробностями приказа.
— Я командир меджаев из города Абиско, единственный кто уцелел из своей семьи в резне устроенный тобой, — глухо ответил он.
— Месть — это хорошо, — согласился я, — это повод. Продолжай.
— Это всё. Я подговорил своих близких соратников и мы запланировали убить тебя, — ответил он, но я поморщился и показал Хопи на киянку.
Увидев инструмент в руках центуриона, пленник вздрогнул скорчился на полу и сказал.
— Я вру.
— Да, я это знаю, — согласился я с ним, — поскольку меджай даже сколь высокого положения как ты, не смог бы получить такой искусный бронзовый кинжал, явно неегипетской работы, отлитый специально для отравления. Ну и к тому же как вы попали в тот тоннель храма Амона? Хопи вон за день до начала церемонии там выставил посты и всё обыскал.
— Там есть тайный ход, — нехотя признался он, — нас туда запустили и мы ждали тебя заранее.
— Слушай, раз мы достигли с тобой определённых договорённостей и ты хочешь сотрудничать, расскажи сейчас основное, назови фамилии, а потом тебе окажут помощь, накормят, дадут новую одежду и мы продолжим уже в спокойной обстановке без киянок и пыток, — предложил я.
— Мне и ещё троим из тех, чьи семьи погибли от руки твоих солдат предложили большое количество золота за твоё устранение, — немного помолчав, начал рассказывать он, — предложил их господин Пенре.
— Это кто? — я впервые слышал это имя.
— Глава меджаев, — ответил за него Хопи, — я встречал его во дворце рядом с царём Хатшепсут.
Пленник кивнул головой и облизал сухие губы.
— Дайте ему вина, у него сохнет горло, — приказал я.
Когда мужчина немного выпил, то продолжил.
— Он и дал нам эти кинжалы, а также познакомил со жрецом, который провёл в храмовые тоннели.
— Что за жрец?
— Имени я не знаю, но он точно из храма Амона, — ответил пленник.
— Кто ещё участвовал из тех, кого видел ты?
— Его лица не было видно, он сидел всё время за ширмой, пока мы разговаривали, но его обувь была так богато украшена драгоценными камнями, что я узнал эти сандалии, — ответил мужчина, — это один из самых знатных фиванских купцов, чья семья владеет огромными богатствами.
— Да? — ещё больше заинтересовался я, — а имя у него есть?
Прозвучавшее имя заставило меня широко улыбнуться. Я давно искал возможность, как мне лучше всего наказать предателей, кинувших меня. Причём хотел сделать это официально, чтобы комар носа не подточил, а тут такой подарок пришёл мне прямо в руки. Не зря китайцы говорят о том, что не обязательно бегать за врагом, достаточно спокойно подождать развития событий, сидя на берегу реки.
— Позовите Танини, пусть всё запишет и пленный подпишет свои показания отпечатком большого пальца, — приказал я, — потом найдите врача, пусть окажет всю возможную помощь пленному. Смените солому, помойте, дайте одежду и поесть. Когда будет в силах говорить, мы продолжим, но уже без пыток.
— Ведь так? — обратился я к измученному мужчине.
— Да, я не хочу больше боли, — глухо ответил тот.
Глава 19
Пленника лечили две недели, чтобы он мог хотя бы сносно продолжить общение, ведь после экзекуции он представлял из себя кусок мяса и совершенно точно остался теперь инвалидом на всю свою недолгую оставшуюся жизнь. Сам же я отправил письмо к Рехмиру, где попросил прислать мне названия городов и поместий, где живут самые богатые фиванские купеческие семьи, особенно те, кто со мной работал всё это время и обманывал. Списком только из четырёх имён я попросил его себя не ограничивать, а указать побольше тех, кто и правда был очень богат и владел большим количеством земли. Когда я получил этот список вместе с проводниками, которые знали, где находятся нужные мне дома и поместья, то я распределил центурионов и войска, чтобы они отправились вместе с ними и захватили всех людей на местах и держали их под арестом, пока я не прибуду с расспросами и разборками.
Довольные тем, что можно будет отдохнуть от муштры, солдаты Первого легиона, ушли по этому заданию, а со Вторым легионом и документами, полученными от пленного, который надиктовал Танини вообще всё, что знал или мог вспомнить, я отправился в Фивы. Душа пела от радости предстоящей мести, а также того, что скоро чужие богатства станут моими собственными. Это же было любимым делом всех королей, всех эпох, экспроприировать земли и золото у изменников и оппозиции, так что и я собирался этим же правом воспользоваться. Тем более, что имел для этого весьма веские основания. И пусть большинство из тех, кто попал в эти списки могли быть ни при чём, но я был уверен, что первый же купец, которого я начну пытать, подтвердит мне вообще всё что угодно и укажет любые имена. Большую часть, кто будет невиновна достаточно будет просто припугнуть пытками и угрозой расправой для того, чтобы они не вякали на меня в будущем, а вот тех, кто был и правда замешан в заговоре ждали непростые времена…
При приближении войска, в городе паника сначала не поднялась, но как только легион стал входить в саму столицу, захватывая все посты и арестовывая всех меджаев, то к царскому дворцу мигом помчались десятки посланников, поскольку началось волнение у населения, особенно в высоких его кругах. Я приказал особо не трогать простых людей и непричастные семьи, так что вскоре настороженные люди, не понимая почему пленных меджаев разоружали и вели за город, а часть домов окружали и из них никого не выпускали, вышли на улицы. Войска продолжали игнорировать обычных людей, если они не подходили ближе к занятым делами легионерам и это частично многих успокоило.
Конечно, долго этот беспредел не мог продолжаться и вскоре ко мне прибыл посланник от царя Хатшепсут, уже знакомый начальник южной канцелярии, казначейства и носитель королевской печати Хатшепсут — Сеннефер.