Сломанная (СИ)

А работа… Юра решил не думать долго и попробовать. Не понравится — всегда можно уйти. Но, может, всё начнёт получаться и он втянется, а там и должность повысится, и зарплата. Мечты, конечно. Но почему бы и нет? Алмазов-старший ведь тоже не всегда был генеральным директором и владельцем фирмы.
В магазине Юра взял не только солёную красную рыбу, но и холодный «Колокольчик», а ещё мороженое. Жара разгоралась всё сильнее и сильнее, завтра обещали под тридцать градусов — хотелось охладиться. Соне такое было нельзя — всё же простуда не до конца прошла, — поэтому Юра купил по килограмму черешни и персиков. Хотел сначала взять эклеры, но вспомнил, что Соня говорила про склонность к лишнему весу, и со вздохом отложил контейнер обратно на полку. Совершать такие жертвы ему было не внове — в прошлом, когда Маша усиленно худела, на диете вместе с ней сидела вся семья, в том числе тростиночка Оксана. Домой не покупали даже крекеров и обычного хлеба. И Юра, любитель выпечки, тайком от сестры бегал к пекарне у метро, чтобы слопать там какую-нибудь булочку или пиццу. А Маша потом ворчала, что от него пахнет корицей или копчёной колбасой. Юра даже улыбнулся, вспоминая те времена и то, как он после подобных обвинений таращил глаза и оскорблённо мотал головой, заявляя, что Маше с голодухи кажется. Ох, как она на него тогда дулась… Но ведь похудела же! Значит, всё было не зря.
Решив рассказать Соне эту забавную историю, Юра поспешил домой, поудобнее перехватив сумки.
Девушка встретила его у порога с Масей на руках. И Юра, к своей радости, заметил на Сониных губах что-то похожее на улыбку. В последнее время он всё чаще замечал у Сони такое выражение лица — и теперь неожиданно понял, что оно ему напоминает.
— Ты похожа на Джоконду, — вырвалось у Юры до того, как он успел подумать, стоит ли делиться с Соней этим наблюдением. Он поставил сумки на пол и улыбнулся, глядя в растерянные глаза девушки.
— На кого? — переспросила Соня, поглаживая мурчащую Масю.
— На Джоконду, — повторил Юра, делая шаг вперёд. И, пользуясь тем, что руки у Сони были заняты Масей, сам поднял ладонь и провёл ею по щеке девушки, не опасаясь, что его оттолкнут. — «Мона Лиза», картина Леонардо да Винчи. Ты так же, как она, сейчас загадочно улыбаешься. Я всегда думал, что Джоконда находится в процессе, она только начинает улыбаться, и да Винчи изобразил зарождение улыбки. Оттого она и кажется загадочной.
Уголки губ Сони дрогнули, и улыбка стала чуть шире. Да и глаза потеплели.
Если раньше Сонины голубые глаза напоминали Юре лёд, то теперь он явно постепенно таял…
— Да ты поэт, Юра, — сказала девушка с иронией. — «Зарождение улыбки»… Надо же такое придумать.
— Ну, стихов я, в отличие от отца, никогда не писал, а вот музыку пытался. Но… нет у меня к этому всё же таланта, — ответил Юра, не опуская руку. Так и продолжал поглаживать Соню по щеке. И ему казалось, что он видит биение Сониного пульса в зрачках девушки. — Играть музыку я могу, а сочинять не выходит. Не всем дано создавать, видимо, некоторые могут только повторять уже созданное.
— Да… — прошептала Соня, будто заворожённая движениями Юриной ладони и его словами, и он уже хотел наклониться и поцеловать девушку, как Мася всё испортила. Оттолкнулась от Сони и, мяукнув, спрыгнула на пол, разрушив тягучую и волнующую атмосферу между ними.
Соня тут же, опомнившись, отошла назад, и Юра опустил руку.
— Я надеюсь, ты будешь обедать? — поинтересовался он, пока Соня не убежала прочь. Юра видел, что она в смятении. — Я рыбу купил, как ты просила. А ещё фруктов. И газировку с мороженым, но это мне. У тебя горло, и вообще.
— И вообще… — эхом повторила Соня и как-то растерянно вздохнула. — Да, буду обедать. Мой руки и пойдём. Я там картошку сварила.
  
45
 
Юра
Сегодня Соня ела с большим аппетитом и почти не кашляла, что очень радовало Юру. Сам он продолжал чувствовать себя так же нормально, как и в воскресенье, когда Соня только заболела — его даже насморк не прихватил, из-за чего девушка очень удивлялась и говорила, что у неё так не получилось бы.
 
Во время обеда Юра, как и все предыдущие дни, развлекал Соню разговорами. Рассказал про Машину диету, поведал подробности поездки на собеседование, а ещё…
— Когда ты сидел на перилах моста, то упоминал какой-то анекдот, — вдруг произнесла Соня, увлечённо поедая крупную тёмно-бордовую черешню, мясистую и настолько аппетитную, что Юра и думать забыл про своё мороженое. Тоже сидел и ел черешню из одной миски с Соней. — Про какого-то лося. Что за анекдот? Я всё хотела, но забывала у тебя спросить.
— А-а-а… — протянул Юра, провокационно улыбнувшись. Ему вдруг стало дико интересно, будет ли Соне смешно, когда она услышит этот анекдот, или нет. — Ну, простой анекдот на самом деле, но не все понимают. Сидит лось на рельсах. К нему подходит другой лось и говорит: «Подвинься».
Несколько секунд Соня смотрела на Юру непонимающим взглядом, а потом открыла рот… и хихикнула.
Звук был настолько неожиданным, что и сама Соня, и Юра замерли, пристально рассматривая друг друга. Он её — с весельем, она его — с искренним удивлением.
— Поняла, значит, — кивнул Юра довольно, решив не акцентировать внимание на том, что Соня при нём впервые засмеялась. — Я рад. Давай я тогда тебе другой анекдот расскажу. Про Супермена.
— Про кого? — В голосе Сони слышался интерес, и глаза сверкали, как у обычного человека, и не было в них ни грусти, ни печали. — Я про него ни одного анекдота не знаю.
— Сейчас узнаешь. В общем, приходит мужик под утро домой, пьяный и помятый, звонит в дверь. Открывает жена, видит его и говорит: «Ну, здравствуй, Супермен! Проходи!» Мужик идёт в квартиру, жена спрашивает: «Завтракать будешь, Супермен?» Мужик молчит. Жена интересуется: «Ты где шлялся-то, Супермен?» Тут уж мужик не выдерживает, возмущается: «Да что ты всё заладила — Супермен да Супермен!» Жена: «Ну как же? Только Супермен надевает трусы на брюки!»
Соня поначалу как-то сдавленно булькнула, будто старалась сдержать рвущийся наружу смех… а потом всё-таки засмеялась.
Юра улыбался. Ему нравился Сонин смех — нежный, глубокий и искренний, слегка захлёбывающийся, как будто она торопилась смеяться, пока смешно…
— Давай ещё расскажу, — продолжил Юра, когда Соня успокоилась и замерла, стирая ладонями слёзы со щёк. Да, смех затих, исчез — но улыбка на её губах пока оставалась. — Папа однажды рассказал, когда Володе и Юле к врачу надо было идти. Приходит мама с мальчиком в поликлинику на прививку, он кричит на всё отделение. Медсестра говорит: «Что же ты кричишь, мальчик? Давай я тебе расскажу, против чего тебя будут прививать!» А мальчик отвечает: «Я знаю! Против моей воли!»
Соня вновь засмеялась, но более чистым смехом — словно вспомнила, как это правильно делается, — и сказала, покачав головой:
— А я ни одного анекдота не помню. Никогда их не запоминала, из головы вылетают. Цитаты некоторые помню, из книг или фильмов, стихи, которые в школе или институте учила, а анекдоты — нет.
— На самом деле я тоже не так уж и много их знаю, — хмыкнул Юра. — Но тебе хватит. Ещё рассказать?
— Давай.
В результате Юра рассказал штук пятнадцать анекдотов — все, которые помнил. Если бы умел, он бы их и сам начал придумывать, лишь бы Соня продолжала улыбаться и смеяться.
Но после пятнадцатого она вдруг зевнула, и Юра встрепенулся:
— Давай-ка в кровать. Ты ещё не до конца выздоровела, иди полежи часок. Как говорится — после сытного обеда по закону Архимеда полагается поспать.
— Ну, раз по закону Архимеда, тогда ладно, — покладисто согласилась Соня и поинтересовалась: — А ты чем будешь заниматься?
— Пока посуду помою. Потом… не знаю. А что?
— Да я погулять хотела… Не сейчас, а вечером, когда жара спадёт. Хоть полчасика. Температуры уже нет, очень хочется воздухом подышать. Дома я… — Соня помрачнела, тяжело вздохнув. — С ума я схожу в четырёх стенах.