Маккой X. Целуй — и прощай! Кокс Дж. X. Безутешная вдова. Пайк P. Л. Побег из Синг-Синга

«Но, — спросил я себя, — может все дело в том, что она была первой женщиной, которую я встретил после этих двух лет? А может, она просто дешевая потаскушка? В эту самую минуту Холидей может забавляться с любым из тех, кто под руку подвернется, хоть со швейцаром, а то и с двумя. Кто знает? А эта девушка рядом с тобой — могла бы или нет? Да ты же знаешь, что нет. Не тот класс, она не из такой компании. Эта не станет стелиться под каждого, кто перебросится с ней парой слов. С ней не придется думать, что она делает в твое отсутствие».
— И давно вы заинтересовались космическим сознанием? — полюбопытствовал я.
— Пожалуй да, года два-три.
— Не хочу показаться невеждой, но все же, что это такое? Религия или что-то в этом роде?
— Совсем нет. Это философия. Она связана с четвертым измерением, или, точнее говоря, с математической концепцией четвертого измерения.
— Это заставляет меня чувствовать себя полным профаном.
Она рассмеялась. — А между прочим это очень интересно. Надеюсь однажды увидеть вас на его лекции.
— Я на него буду плохо влиять.
— А может быть, и нет.
— Нет, точно. Я ничего не знаю о космическом сознании, но зато мне кое-что известно о пространстве, и я не согласен с такой теорией четвертого измерения — эта субстанция чисто интуитивна.
Она удивленно взглянула на меня.
— Нет, я не собираюсь спорить с вами на эту тему, — продолжал я, — или претендовать на новое слово в этой области, но это то, во что я верю.
— Никогда об этом не слышала, — задумчиво протянула она.
— Думаю, у нас будет время поговорить не только на эту тему, и очень скоро.
Теперь она так посмотрела на меня, что было видно — ей понятно, о чем речь.
Джинкс весь напрягся и подался вперед.
— А вот и такси, — сказал он.
— Это не единственная машина в городе.
— Мы и так уже вам многим обязаны, — я подмигнул, давая ей понять, что при нашей следующей встрече постараюсь обойтись без Джинкса.
Она ответила мне тем же, сбросила газ и остановила машину.
Джинкс открыл дверцу, вышел, я последовал за ним. Тут меня осенило — запах духов, будораживший мое воображение, оказался до боли знакомым. Это была «Huele de Noche».
— Мне нравится ваш выбор, — похвалил я.
— Что? — удивилась она.
— Ваши духи. Они великолепны.
— Духи?
— «Huele de Noche». Я их теперь узнал. Всю дорогу не мог вспомнить, как они называются.
— Я не пользуюсь духами, — возразила она с улыбкой.
— Но я их чувствую.
— Это все ваше воображение. Я никогда не пользуюсь духами.
— Пошли, — засуетился Джинкс.
Я подал плечами и захлопнул дверь машины. Если она не хочет в этом сознаваться, словно это может уронить ее в моих глазах, это ее дело.
— Доброй ночи, — сказала она.
— Доброй ночи, — отозвался я.
— Ну пошли же, — не унимался Джинкс.
Я кивнул ей на прощание и пошел за Джинксом к такси, поджидавшему у обочины; вскоре красные точки сигнальных огней ее машины исчезли в темноте. Джинкс захлопнул дверцу такси и покачал головой.
— В жизни мне не приходилось выслушивать столько галиматьи, — заметил он. — Да и ты, я смотрю, напичкан этой дрянью по уши.
— Заткнись. Ты мешаешь мне думать, — оборвал я его.
Я вспоминал. Мне нужно было понять, что напоминал запах ее духов. Мое сознание унеслось далеко к воспоминаниям детства.
Вспомнилась моя бабушка, она неподвижно лежала в гробу с мертвенно бледным лицом, оттененным черными волосами, освещенная только неясными отблесками горящих свечей, а комната была наполнена запахом huele de noche, в изобилии росшей вокруг дома…
О, Господи! Так вот откуда мне знаком этот запах! Девушка была права, духи тут абсолютно ни при чем. Все дело в моем разыгравшемся воображении. Ее бледное лицо, ее волосы, это сходство разбудили во мне детские воспоминания…
Я не мог забыть — и в то же время не хотел думать об этом. С тех пор прошла целая вечность, это было в другой жизни, но воспоминания о ней преследовали меня…
  
Глава 9
 
Когда дверь отворилась, я увидел Кейта Мэндона. Передо мной стоял Чероки Мэндон собственной персоной.
 
«Нет, — подумал я, — это не может быть правдой, столь гротескный символ того инфантильного мира, который я только что покинул».
Это был невысокий человечек, не выше шести футов, с монголоидным носом и густыми бровями, такими густыми, что под ними с первого взгляда можно было и не заметить глаз. Он был одет в хлопковый халат до самого пола и шлепанцы.
— Что вам нужно? — грубо спросил он.
— Мне нужно поговорить с вами, мистер Мэндон…
— У себя дома я не принимаю, увидимся завтра в конторе.
— Извините, мистер Мэндон, но завтра будет уже поздно…
Он неодобрительно хмыкнул и стал закрывать дверь, я подался вперед.
— Пожалуйста, мистер Мэндон, дело очень срочное и огромной важности. Для вас тоже…
— Ну и что же у вас за дело? — спросил он, медленно выговаривая слова.
— Не могу же я вот так обсуждать такие вопросы прямо здесь. Может быть, вы разрешите войти?
Он удивленно поднял брови, лоб, казалось, прогнулся под их тяжестью.
— Входите, — недовольно пробормотал он, делая шаг назад и открывая дверь шире.
Комната была обставлена массивной мебелью, подобранной без всякого вкуса, на ковре, устилавшем пол, были разбросаны коврики поменьше, по стенам висели фотографии и картины. На огромном мраморном камине стояли несколько часов разных размеров и форм. Перед ним — длинный красный плюшевый диван, такой огромный и уродливый, что его не иначе специально делали для какого-нибудь загородного клуба. Около него стоял складной карточный стол, превращенный в журнальный столик простым отпиливанием ножек. На нем — целый набор ударных инструментов: цимбалы, треугольники, барабаны и камертоны. На обтянутом желтой кожей барабане можно было разглядеть выцветшую монограмму. Единственным освещением комнаты служил высокий торшер с желтым шелковым абажуром.
Когда я погрузился в кресло с подлокотниками, он, наконец, заговорил.
— Так в чем же дело?
— Мне нужна ваша помощь, мистер Мэндон.
— С этим ко мне обычно и приходят. И что за помощь вам потребуется?
— Юридическая помощь, скорее! совет…
— Что-то уже случилось или еще только может произойти?
— И то, и другое.
— Сколько у вас денег?
— Дело не в том, сколько у меня наличности, а в том, сколько я могу получить.
— Я не занимаюсь благотворительностью, — поджал он губы.
— Дело в том, что это не та игра, которую мог бы провернуть какой-нибудь сопляк типа Нельсона…
Он внимательно посмотрел на меня, чуть наклонив голову, достал носовой платок и шумно высморкался, поднял со стола визитную карточку и протянул мне. Потом извлек из кармана маленький серебряный свисток и дунул в него. Свиста не было слышно. Не поняв смысла его манипуляций, я на всякий случай расположился в кресле так, чтобы удобнее было дотянуться до пистолета, и никто не смог бы захватить меня врасплох. Позади меня раздался шорох, я обернулся и увидел молодого негра футов шести ростом, одетого в белые брюки и серый свитер.
— Почисти эти пепельницы, — приказал Мэндон.
Паренек принес корзину и стал вытряхивать туда пепел и сигарные окурки.
— Не хотите ли выпить? — обратился ко мне Мэндон.
— Нет, благодарю вас.
— Приготовь нам кофе, Хайнес, — снова приказал он парню.
Тот молчал как рыба. Даже не взглянув ни на меня, ни на хозяина квартиры, удалился с корзиной из комнаты и исчез за портьерой. Мэндон снова наклонил голову и принялся меня рассматривать, раскуривая дешевую сигару от зажигалки, такой огромной, что держал он ее двумя руками. Наконец, он поставил ее на столик и откинулся в кресле.
— Что вы этим хотите сказать?
— Только то, что этот Нельсон просто болван, и подобное дело ему не по зубам.
— Любой, кто нарушает закон — болван, — согласился он.