Девиантология: социология преступности, наркотизма, проституции, самоубийств и других "отклонений"

ББК 67.51
 © Я. Гилинский, 2004
ISBN 5-94201-320-9 © Изд-во «Юридический центр Пресс», 2004
УДК 343.9
ББК 67.51
Г 47
Editorial Board of the Series
"Politics and Law"
Yu. N. Volkov (managing editor), Ya. I. Guilinsky (managing editor),
V. N. Kudryavtsev (managing editor), A. V. Fedorov (managing editor),
R. M. Aslanov, Yu. V. Golik, G N. Gorshenkov, I. E. Zvecharovsky, P. A. Kabanov,
I. I. Kalnoy, I. Yu. Kozlikhin, V. V. Kolesnikov, A. I. Korobeev, G. V. Ovchinnikova,
A. V. Polyakov, V. P. Salmkov, D. A. Shestakov
Reviewers:
Doctor of Sociology, professor N. G. Skvortsov
Doctor of Law, professor D. A. Shestakov
Guilinsky Ya.
Г 47 Deviantology: Sociology of Crime, Narcotism, Prostitution, Suicide, and Other "Deviations". – St. Petersburg: "Yuridichesky Center Press", 2004. – 520 p.
ISBN 5-94201-320-9
The book sets out theoretical basis and history of formation of deviantology – sociology of deviantness and social control, deals in detail with main forms of deviantness – crime, corruption, terrorism, narcotism, drunkenness, alcoholism, suicide, prostitution, sexual deviation, social creative work, and so on, as well as theory and main directions of social control over deviantness. The author widely uses both domestic and foreign literature.
The book is addressed to specialists – lawyers, sociologists, political observers, psychologists as well as a wide audience of readers. It can be used as a manual in the course "Sociology of Deviantness and Social Control", and when studying criminology, general sociology, political science and psychology.
ББК 67.51
 © Ya. Guilinsky, 2004
ISBN 5-94201-320-9 © Yuridichesky Center Press, 2004
 Часть I. ТЕОРИЯ И МЕТОДОЛОГИЯ 
В этой части мы постараемся раскрыть теоретические основы социологии девиантности и социального контроля (девиантологии) как отрасли социологических знаний. Наша задача осложняется тем, что девиантология – весьма юная особа, и не всеми в научном мире воспринимается как вполне зрелое и самостоятельное существо.
Мы остановимся на основных методологических предпосылках изучения девиантности и методах эмпирических исследований девиантных проявлений. Наконец, в этой части будут продемонстрированы некоторые закономерности девиантного поведения, выявленные в результате отечественных исследований.
 Глава 1. Социология девиантности и социального контроля (девиантология): предмет, основные понятия, место в системе наук 
Каждое высказанное мною суждение надо понимать не как утверждение, а как вопрос.
Н. Бор
 § 1. Первое знакомство с предметом 
Во все времена общество пыталось устранять нежелательные для него проявления человеческой жизнедеятельности, отклоняющиеся от принятых в данном обществе правил (норм), путем воздействия на носителей этих проявлений. Методы и средства воздействия определялись социально-экономическими отношениями, общественным сознанием, идеологией господствующих в обществе сил (государства, классов, церкви), обычаями и традициями.
 
Время от времени создавались пособия и методики, помогающие выявлять, распознавать их, дабы своевременно уничтожить или изолировать во спасение здоровых членов общества – нас. Так, в 1487 г. доминиканцы Г. Инститорис и Я. Шпренгер создали печально знаменитый трактат «Молот ведьм» (лат. Malleus Maleficarum) – своеобразное пособие по охоте за ведьмами и уничтожению несчастных.
А вот рекомендации прогрессивного для своего времени «Саксонского зерцала» (XIII в.): «Вора надо повесить... Всех тайных убийц и тех, которые ограбят плуг*, или мельницу, или церковь, или кладбище, а также изменников и тайных поджигателей, или тех, которые выполняют чужое поручение в своих корыстных целях, – их всех следует колесовать... Кто убьет кого-нибудь, или (незаконно) возьмет под стражу, или ограбит, или подожжет... или изнасилует девушку или женщину, или нарушит мир, или будет застигнут в нарушении супружеской верности, тем следует отрубить голову... Христианина – мужчину или женщину, – если он еретик, и того кто имеет дело с волшебством или с отравлениями... следует подвергнуть сожжению на костре»**.
* Выпрягут и украдут лошадей или волов из плуга.
** Саксонское зерцало. М., 1985. С. 54-55.
В XIX в. вышла книга Ч. Ломброзо «Преступный человек» (1876), давшая обобщенный портрет преступника (сплющенный нос, редкая борода, низкий лоб, огромные челюсти, высокие скулы, приросшие мочки ушей...), а также портреты различных типов преступников – убийцы, насильника, вора, поджигателя и прочих. Оставалось только «опознать» их и – принять меры...
Постепенно закрадывавшееся сомнение в эффективности наказания, репрессии привело к мысли о приоритетах превенции, предупреждения преступности и иных проявлений девиантности*. Идея профилактики нежелательных для общества явлений была значительным шагом вперед по сравнению с концепциями мести, воздаяния, подавления. Однако, во-первых, провозглашенный примат профилактики отнюдь не исключал репрессий и зачастую очень жестоких. Во-вторых, благие идеи превенции оставались практически не реализованными или слабо реализованными. И что самое главное: с первых шагов человечества и до сегодняшнего дня люди весьма негативно реагируют на всех, кто «не такой, как все», не такой, как «мы», так что в темницу, на виселицу или костер могли угодить не только Джек-потрошитель и Ванька-Каин, но и Дж. Бруно, Г. Галилей, Ф. Достоевский...
* Монтескье Ш. Избранные произведения. М., 1955. С. 231.
Известный российский криминолог А. М. Яковлев пишет: «Идея качественного, существенного отличия преступника от остальных людей, персонификация зла, меняя свое обличье, остается одной из самых устойчивых социально-психологических категорий»*. Этот далеко не безобидный социально-психологический феномен берет начало от фундаментального исторически сложившегося противопоставления «мы» и «они»**. «Они» – это все, кто не «мы», это – «чужие», а следовательно, подозрительные, таящие угрозу. Так, младенец может заплакать, увидев чужого (не «своего»). Ребенок, видя на экране телевизора сражающихся, интересуется: «Это – наши или... (фашисты, немцы, белые...)?». В годы советской власти тоталитарный режим пытался всех делить на «нас» и «буржуев», «нас» и «врагов народа», на «советский народ» и «чуждых советскому народу»... Отсюда же поиск «козлов отпущения», виновных в голоде и чуме, недороде и засухе, войне и поражении. «Козлом отпущения» могут стать мужчины для женщин (и наоборот), молодые для пожилых (и наоборот), «инородцы» или «лимитчики» для коренного населения, «лица кавказской национальности» (хотя таковой в природе не существует), наркоманы, проститутки, гомосексуалисты для морализирующих обывателей и главарей тоталитарных режимов, «сионисты» и «неверные» (последние для мусульман), «убийцы в белых халатах» и т. д., и т. п., и несть им числа. «Козел отпущения» позволяет «все социальные беды, несчастья и просчеты, конфликты и противоречия общества... объяснить моральными пороками, злой волей определенной категории людей. Козел отпущения меняет свое обличье, но его функция воспроизводится вновь»***. И мы вновь и вновь, ничему не научившись, ищем и ищем виновных... И еще: чем благополучнее общество, чем выше его респонсивность (А. Этциони) – способность удовлетворять потребности членов общества, тем меньше нужда в «козле отпущения», тем терпимее граждане, тем меньше нежелательных отклонений.