Тайна желтых нарциссов (сборник)
Дом Керримора, где проживала Одетта Райдер, был огромный дом с большим количеством барских квартир. В первом этаже были магазины. Парадные двери, ведущие в квартиры, были расположены равномерно между каждыми двумя витринами. К несколько приподнятым подвальным помещениям также вели лестницы. Здесь находилось шесть квартир, окна которых выходили на узкий двор. Середину этого подвального помещения занимало большое бетонированное складское помещение. Вокруг него видны были маленькие квадратные помещения, в которых жильцы могли складывать мебель и разные другие ненужные вещи. Тарлинг установил, что из подвального коридора можно было попасть в это складское помещение и отсюда через маленькую складскую дверь на задний двор. Довольно большие ворота открывали доступ с улицы. Это было устроено, чтобы обитатели дома могли получать, удобным для себя образом, уголь, топливо и прочие необходимые для хозяйства запасы. Со стороны маленькой улички, проходившей позади дома, находилось около дюжины конюшен, которые одно общество, владевшее наемными автомобилями, арендовало под гаражи.
Если убийство было совершено в квартире, то тело можно было таким путем вынести на заднюю улицу. Здесь стоявший в ожидании автомобиль не привлек бы к себе ничьего внимания. Тарлинг расспросил служащих автомобильной фирмы, которые проживали в помещениях над гаражами, и мог установить, что кое-кто из них видел автомобиль в ту ночь. На этот факт при первом полицейском дознании не было обращено никакого внимания.
Двухместный автомобиль Лайна имел ярко-желтую окраску, и его трудно было бы спутать с другим автомобилем. Его нашли брошенным поблизости от трупа. В ночь убийства между десятью и одиннадцатью часами его видели здесь. Но, хотя Тарлинг делал чрезвычайные усилия и допросил многих людей, никто не мог сказать, что видел Лайна лично, и никто не наблюдал, как автомобиль приехал или как он уехал.
Был допрошен швейцар, который дал односложный ответ, что между десятью и половиной одиннадцатого никто не вошел через парадную дверь. Между половиной и тремя четвертями одиннадцатого кто-нибудь мог и прийти, потому что как раз в это время он вошел в швейцарскую, чтобы переодеться, раньше чем пойти домой. Швейцарская находилась под лестницей, так что он оттуда никого не мог видеть.
Он обычно запирал парадную дверь в одиннадцать часов. Что случилось позднее, он, понятно, не мог видеть. Он, впрочем, сказал, что в тот вечер он ушел, может быть, незадолго до одиннадцати, хотя точно не мог сказать этого.
– Его показания очень мало могут помочь нам, – заметил Уайтсайд. – Как раз в то время, когда убийца мог войти в дом, именно между половиной и тремя четвертями одиннадцатого, он не был на своем посту.
Тарлинг кивнул в знак согласия. Он предпринял точное обследование всех погребов, всех проходов заднего двора, но нигде не нашел кровавых следов. Он и не ожидал их найти, так как было совершенно ясно, что шелковая рубашка не давала просачиваться крови при транспортировании тела.
– Но одно, по моему мнению, установлено: Одетта Райдер должна была иметь помощника, в случае, если она совершила убийство. Совершенно невозможно, чтобы она могла вынести или вытащить на улицу этого сравнительно тяжелого человека. Она также не могла бы сама втащить его в автомобиль, а потом вынести и положить на траву.
– Я все еще не понимаю, что, собственно говоря, должны означать желтые нарциссы на его груди и, если он был убит здесь, почему же она потрудилась положить ему цветы на грудь?
Тарлинг покачал головой. Он был ближе к разрешению этой загадки, чем кто-нибудь представлял себе.
После того как они обыскали квартиру, они вместе поехали в Гайд-парк, и Уайтсайд указал ему на место находки трупа, недалеко от дороги. Он объяснил ему также положение, в котором бы найден труп. Тарлинг осмотрелся и внезапно испустил подавленный крик.
– Ведь это же удивительно! Мне кажется, что при этом убийстве мы находим одни желтые нарциссы!
Тарлинг направился к большой цветочной клумбе, сплошь покрытой желтыми нарциссами, чьи нежные чашечки колыхались, колеблемые легким весенним ветерком.
– Гм, – сказал Тарлинг. – Знаете ли вы толк в желтых нарциссах? Знакомы ли вам все их разновидности, Уайтсайд?
Уайтсайд, смеясь, покачал головой:
– Для меня все нарциссы одинаковы. Разве есть вообще разница?
Тарлинг утвердительно кивнул.
– Этот сорт называется «золотыми шпорами», – объяснил он. – Этот сорт часто встречается в Англии. Цветы в квартире мисс Райдер называются «императорскими нарциссами».
– Ну, какой вы из этого делаете вывод?
– На груди Лайна были найдены нарциссы «золотые шпоры».
Он опустился на колени рядом с клумбой, раздвинул стебли и внимательно стал осматривать растения.
– Посмотрите-ка сюда! – Он указал на несколько сорванных стеблей. – Здесь были сорваны нарциссы. Готов принять присягу. И они все сорваны в один прием.
Уайтсайд с сомнением посмотрел на него:
– Цветы могли сорвать и уличные мальчишки.
– Те, кто крадет цветы, срывают по отдельному цветочку. Большинство людей, которые делают подобные вещи, тщательно избегают срывать цветы на одном и том же месте, чтобы не обратить на себя внимание садовых сторожей.
– Значит, вы предполагаете…
– Я предполагаю, что убийца, – будь это мужчина или женщина, – в силу какой-нибудь причины, которой мы еще пока не знаем, украсил тело цветами. И взяты цветы с этой клумбы.
– А не из квартиры Одетты Райдер?
– Нет, – задумчиво ответил Тарлинг. – Мне это уже было ясно, когда вы показали мне цветы в Скотланд-Ярде.
Уайтсайд провел рукой по лбу.
– Чем дальше мы продвигаемся при выяснении этого случая, тем загадочней становится для меня все это дело. Итак, мы здесь имеем дело с богатым человеком, который, очевидно, не имел смертельных врагов. Его в одно прекрасное утро находят в Гайд-парке. Его грудь обернута дамской ночной сорочкой. На нем войлочные туфли. В кармане находят бумажку с китайской надписью. И в довершение всего ему на грудь положили букет желтых нарциссов. Такую вещь могла сделать только женщина, – внезапно добавил он.
Тарлинг посмотрел на него большими глазами.
– Почему вы так думаете?
– Только женщина могла украсить мертвого цветами, – спокойно ответил Уайтсайд. – Желтые нарциссы говорят о сочувствии и сострадании, быть может, о раскаянии.
Тарлинг почти незаметно усмехнулся:
– Мой милый Уайтсайд, вы становитесь сентиментальным. – Он оглянулся. – Посмотрите-ка, словно притягиваемый этим местом, снова показывается джентльмен, которого я повсюду обязательно встречаю – мистер Милбург.
Увидев обоих сыщиков, тот вдруг остановился. По его лицу видно было, что он охотнее всего бы исчез. Но Тарлинг заметил его, и он, какой-то особенной скользящей походкой, подошел поближе. Хотя он старался скрывать свое смущение, прикрываясь улыбкой, но Тарлинг сейчас же заметил боязливый неуверенный взгляд, который он уже раз наблюдал у Милбурга.
– Доброго утра, господа, – сказал Милбург и поклонился обоим, сняв шляпу. – По-видимому, еще ничего нового не найдено?
– Во всяком случае, я не ожидал встретить вас здесь сегодня утром! – с насмешливой улыбкой ответил Тарлинг. – Я полагал, что у вас достаточно работы в фирме.
Милбург почувствовал себя не в своей тарелке.
– Это место имеет известную притягательную силу для меня, – хрипло сказал он. – Меня то и дело охватывает искушение приходить сюда. – Он опустил глаза под пытливым взглядом Тарлинга.
– Есть ли у вас что-нибудь новое об убийстве?
– Это я хотел бы спросить у вас.
Милбург нервно посмотрел на него.
– Не думаете ли вы о мисс Райдер? – спросил он.
– Нет, сэр, не нашлось ничего такого, что свидетельствовало бы против нее, но я не могу установить, где она сейчас находится, несмотря на все мои усилия. И это меня волнует.
Тарлинг заметил перемену в его поведении. Он хорошо помнил, что Милбург сперва категорически отрицал перед Лайном виновность Одетты в краже, но теперь он был почему-то враждебно настроен к ней. Звук его голоса дал многое понять Тарлингу.